Честь взаймы

– Кто там?! – крикнула вдова Эрмаад, истово молясь ВсеТворцу, чтобы это не оказался дежурный полицейский из городской стражи.

– Это я, милочка Фэйм! – приглушенно пискнула мистрис Сефасена Дилад Анирунжа.

Это ж надо как вовремя! Вот кому-кому, а Сефе тайну доверить нельзя никакую, ни большую, ни маленькую. Разболтает всей Сангарре и окрестностям тут же.

– Одну минуточку! Уже бегу! – отозвалась хозяйка и стала заталкивать непослушное и большое тело Джевиджа в кладовку. – Дорогая, я уже иду! Какие у вас тяжелые кости, милорд, – шипящим шепотом сетовала она. – Точно свинцом налитые.

Мистрис Сефасена ворвалась в гостиную пухленьким кружевным вихрем, принюхиваясь, точно гончая, взявшая след.

– Какой странный запах! Какими-то тряпками? Сапогами?

Подразумевалось, естественно, мужскими. Неудивительно, что гостья как бы невзначай заглянула под диван и за шелковую ширму.

– Я ничего не чувствую, – светски улыбнулась Фэйм и многозначительно добавила: – Добрый день, Сефасена. У вас что-то случилось?

Подруга детства очнулась от захватывающего поиска тайного любовника вдовы Эрмаад и окатила ту целым потоком незаслуженных любезностей, пытаясь загладить впечатление. Разумеется, великодушная Фэйм не стала обижаться, а предложила выпить по чашечке кофе, преследуя две цели – ублажить подозрительную подругу и проверить, на месте ли Джевидж. За глоток горькой бодрости Сефа сменила гнев на милость, а поверженный сковородкой лорд пребывал в беспамятстве, и Фэймрил решила, что пока все складывается удачно.

– Есть ли какие-то новости из столицы? – как бы невзначай полюбопытствовала мистрис Эрмаад, вернувшись в гостиную. – Что пишет кузина Маргодис?

– А что именно вас интересует, милая моя Фэйм? Мода? Сплетни?

– Политика, – сладко пропела хозяйка, заставив гостью мелодично расхохотаться.

– Вы шутите? Ха-ха. Политика…

– Ну, мало ли? Вдруг у его императорского величества завелся новый фаворит или раскрыт очередной заговор?

– Помилуйте, станет ли кузина Маргодис интересоваться всей этой скукой и мерзостью? Скажете тоже…

Вот тут лапушка Сефа очень сильно ошибалась, в Эарфирене политика – важнейшее из занятий, при этом смертельно опасное как для мужчин, так и для женщин.

– Что-то я давно ничего не слышала о канцлере Джевидже, – пошла в лобовую атаку Фэйм.

– Помилуй ВсеТворец! Нашли, кого помянуть всуе, милочка, – охнула Сефасена, инстинктивно делая жест, отвращающий духовную скверну. – Похоже, вы сегодня не в настроении.

– Голова болит, – притворно вздохнула вдова и довольно громко простонала: – Ох-о-хо, – массируя переносицу.

Лишь бы заглушить другой тихий стон, доносящийся из кухни.

– Вы тоже слышите? – насторожилась мистрис Анирунжа.

– Кошка, – мгновенно отреагировала Фэйм. – Соседская.

– Шиим греется на пороге.

Пленник кладовки снова заскулил.

– О! Тогда… крыса, – быстро нашлась хозяйка. – У меня в подполе живет древесная крыса.

Сефа побледнела и поджала ноги.

Как это она раньше не догадалась упомянуть про крысу, дала себе мысленного пинка Фэймрил. Подруга с самого детства до смерти боится крыс и мышей, хотя древесные тварюшки – обитатели фруктовых садов, несмотря на название, даже не грызуны, а стало быть, нечего их страшиться.

Но уловка подействовала. Сефасена не рискнула оставаться под одной крышей со страшным хвостатым чудовищем – одарила подругу парочкой звонких поцелуйчиков рядом с ухом и сбежала.

Едва за ней закрылась дверь, как Фэйм ринулась на кухню. И очень вовремя, надо сказать, потому что Росс Джевидж как раз очнулся.

– Кто? – вдруг прошептал он. – Зачем? Кто… ты… такая? – повторил Росс требовательно и даже сварливо.

Интимное «ты» бритвой резануло слух, и лишь чудом ВсеТворца Фэйм удержалась от пощечины наглецу.

– Судя по всему, Воплощенное Милосердие, лорд Джевидж, – язвительно заявила она.

Его затуманенный и мутный, как в разгар тяжелого похмелья, взгляд вдруг обрел соколиную ясность.

– Как вы меня… назвали?

От звука этого голоса хотелось втянуть голову в плечи, но «вы» – это уже гораздо лучше и правильнее.

– Хорошо, я сдаюсь, – буркнула раздосадованная женщина, коря себя за слюнтяйство и трусость. – Лорд Росс Кайлин Джевидж, если вам угодно.

Но вместо привычного холодного презрения в серых глазах канцлера вспыхнул огонек подлинной радости.

– Росс. Кайлин. Джевидж, – медленно повторил он.

Похоже, лорд получал огромное удовольствие от каждого слога собственного имени, буквально смакуя их.

– Росс… Кай-лин… Дже-видж.

Теперь он знал свое имя. Такое теплое чувство – словно замерзшую на морозе руку сунул в мягкую перчатку по размеру – растеклось по закоченевшему телу.

Росс – хорошее имя, понятное и удобное. Р-о-о-о-с-с-с… Росс Джевидж – еще лучше. По крайней мере, звучит решительно. Всего два коротких слова, а звонкой пустоты в разуме как не бывало. Кайлин – имя матери.

– Кай-лин, – прошептал Росс, прислушиваясь к себе, терпеливо ожидая отзыва – горячей приливной волны, с которой приходят воспоминания.

Но бесполезно и оттого вдвойне обидно. Казалось, достаточно услышать имя родителей (ведь были же у него родители?), и все это отчаянное безумие разом закончится. Разочарованный лорд до крови прикусил губу.

«Нич-ч-ч-чего, – сказал он сам себе. – Прорвемся!» Хотя с каждой неудачей, с каждым срывом планов верить в свою удачу становилось все сложнее и сложнее.

Джевидж снова и снова вглядывался в подозрительно знакомое, но болезненно неузнаваемое лицо женщины, все еще сидевшей рядом на корточках. Где-то он уже видел эти золотисто-карие глаза. Где-то и когда-то… Но нет, не вспомнить даже под пыткой, хоть режь, хоть жги. Просто женщина лет… э-э-э… тридцати с небольшим, не слишком худая, высокая, темно-каштановые блестящие волосы собраны в тугой вдовий узел. Пожалуй, нос слишком тонкий для широкоскулого лица, и подбородок тяжеловат. Одним словом, не красавица и не первой молодости, к тому же бедно одетая.

«На себя посмотри, урод!»

– Развяжите мне руки, леди… – попросил было Росс, но незнакомка тут же его поправила:

– Мистрис, если не возражаете.

«Странно», – подумал он. Умение безошибочно определять в человеке благородное происхождение Джевиджа никогда не подводило.

– Я не сделаю вам ничего дурного, мистрис. Развяжите меня.

Получилось проникновенно, без запинки и унизительного заикания.

– И тогда вы уйдете? – напряженно поинтересовалась женщина.

– Нет.