Честный акционер

— О! А сиськи у нее ниче! Гиви, оцени!

Продолжая сжимать Ларису, кавказец положил лапу

на вторую ее грудь.

— Как спэлые пэрсики! — похвалил он.

Лариса яростно забилась в объятиях Гиви. Это не помогло. Тогда она извернулась и впилась зубами в волосатую руку тощего.

— А-а! — заорал он, выхватывая руку. — Ах ты, сука! Ну-ка, Гиви, держи ее крепче!

Гиви схватил ее лапой за волосы и вздернул голову кверху. Тощий размахнулся и ударил ее кулаком в челюсть. Лицо Ларисы пронзила острая боль, она дернулась и обмякла.

— Ну вот. Теперь она готова, — услышала Лариса далекий голос тощего, доходящий до нее как бы сквозь толстый слой ваты.

Сил сопротивляться не было, однако, собрав волю в кулак, Лариса сильно дернулась вперед в последней попытке вырваться.

— Ого! Она еще брыкается! Гиви, держи эту суку крепче. Сейчас я ее вырублю.

Перед глазами у Ларисы вспыхнуло, и вслед за тем мир рассыпался на куски и погрузился во тьму. Она потеряла сознание.

7

— Лариса! Лариса, милая, очнитесь!

Лариса почувствовала, как холодная вода брызнула ей на лицо, и открыла глаза. Прямо над собой она увидела склонившееся лицо Евгения. Взгляд его был внимательным и тревожным. Заметив, что она открыла глаза, Бабаев улыбнулся.

— Ну вот и хорошо, — весело проговорил он. — Вы пришли в себя.

Лариса хотела улыбнуться в ответ, но ее скулы пронзила острая боль, которая затем перешла в тянущую, обжигающую тяжесть, как если бы ей на лицо положили горячий утюг.

Сориентировавшись в пространстве, Лариса поняла, что ее голова лежит на коленях у Бабаева, сам же он сидит на скамейке, под ярким фонарем.

— Что со мной? — спросила Лариса, еле ворочая языком.

— Вы были без сознания, — объяснил Бабаев.

Лариса сосредоточилась и через несколько секунд

вспомнила все. И двух ублюдков, которые набросились на нее, и удары, которыми осыпал ее лицо тощий ублюдок.

— Где они? — спросила Лариса.

— Эти двое? Они убежали.

— Почему?

Евгений усмехнулся:

— Я их напугал.

Лариса с сомнением на него посмотрела.

— Как… напугали? — недоверчиво спросила она.

— Просто. Показал им кулак, и они убежали. Одного, правда, пришлось стукнуть. Второй оказался сообразительней.

— Ясно. Помогите мне сесть.

Усевшись на скамейке, Лариса осторожно потрогала лицо. Прикосновение отозвалось колкой болью.

— На кого я похожа? — нахмурившись, спросила Лариса.

— На самую красивую девушку в мире, — сказал Бабаев и смущенно потупил взгляд. Видно было, что он не привык расточать девушкам комплименты. Лариса хотела улыбнулась, но из-за боли сдержала улыбку. «А он милый», — подумала вдруг она. А вслух спросила:

— Где моя сумочка?

— Здесь.

Евгений протянул ей сумочку. Пока Лариса оценивала потери, оглядывая свое пораненное лицо в круглое зеркальце, Бабаев рассеянно глядел на свои кулаки. На одном из них виднелся свежий кровоподтек.

— Ну и физиономия, — грустно резюмировала Лариса. — Как будто по ней катком проехались. Хорошо, что хоть нос, глаза и зубы целы.

— А по-моему, ничего не заметно, — явно и грубо соврал Бабаев. — Такое лицо, как у вас, ничем испортить нельзя.

«Медведь, а комплименты говорить умеет», — подумала Лариса.

— Да ну? А вы настоящий льстец. Кстати, как вы здесь оказались?

— Я шел за вами, — честно ответил Бабаев. — Час уже поздний. В парке мало людей. К тому же у меня было нехорошее предчувствие.

— Что еще за-предчувствие? Вы что, провидец?

— Нет. Но иногда у меня бывают предчувствия. В Чечне это не раз спасало мне жизнь. Да и не только мне.

Лариса чуть наклонила голову и оглядела Бабаева оценивающим взглядом.

— А вы интересный человек, — сказала она.

— Правда? — Он усмехнулся. — Неужели и вы это разглядели? А я все ждал — когда же.

Лариса протянула руку и пригладила его растрепавшийся чуб:

— Вот так совсем хорошо.

— Не видно моего дырявого корыта? — прищурился Бабаев.

— Это вы про свой лоб? Вовсе он не корыто. Он больше похож на… — Лариса немного подумала и выдала: — На щит! Да, на щит воина, измятый и искореженный в боях! Щит Ахиллеса!

Бабаев удивленно на нее посмотрел:

— Так мой лоб еще никто не называл. Забавное сравнение, надо будет запомнить. Мой лоб — щит, — задумчиво повторил он, явно наслаждаясь сравнением. — А чей, вы сказали, щит?

— Ахиллеса. Был такой греческий воин. Самый отважный и яростный. Он воевал с троянцами.

— И как, победил?

— Угу. Сжег Трою дотла.

— Что же, у троянцев не нашлось такого же отважного воина?

— Нашелся один. Царский сынок, Гектор. Ахиллес убил его в поединке. Проткнул копьем насквозь!

— Вот это по-нашему, — улыбнулся Бабаев. — Сам-то хоть жив остался?

— Нет. Хотя и был неуязвим. Когда он родился, мать взяла его за ногу и опустила в Стикс, чтобы закалить его тело. Все тело стало крепким, как броня, кроме пятки, за которую мать держала его, когда погружала в Стикс.

— И что было потом? — с любопытством спросил Бабаев.

— А потом его ранили в эту пятку. И пока он отходил от шока, его добили.

— Н-да… Невеселая история. Надеюсь, до моей пятки врагам не добраться. Да и нет ее у меня. В том смысле, что нет уязвимого места.

— Почему? — не поняла Лариса.

— Потому что я никогда ни о чем не жалею и ничего не боюсь, — просто ответил Бабаев.

Евгений встал со скамейки и протянул ей руку: