Четверка сравнивает счет

— Она там, — сказал он, втискиваясь в маленькую машину. — Я увидел ее. Стояла у яблок. Ее не пропустишь с этой толстенной повязкой на голове. Она прикрыла ее шарфом, но все равно повязка видна.

Я выбрала место стоянки в стороне за фургоном, чтобы нас было не так заметно. Мы молча наблюдали за дверью.

— Вот! — завопил Салли. — Она выходит!

Мы припали к сиденьям, но в этом не было необходимости. Миссис Новики припарковалась в другой стороне стоянки. И не соблюдала осторожность. Просто еще один день из жизни домохозяйки. Съездить за покупками, перехватить косячок у Бизнесмена Берни.

Она водила старый побитый «форд эскорт». Если у нее и была куча фальшивых денег, то она ее точно не потратила на приобретение транспорта. Я дала ей немного отъехать, а затем тайком отправилась следом. Спустя полмили у меня возникло смутное ощущение, что я догадываюсь, куда она направилась. Еще полмили спустя я уже была точно уверена. Она ехала домой. Максин не была Альбертом Эйнштейном, но я не думала, что она тупа настолько, чтобы спрятаться в доме матери.

Миссис Новики припарковалась перед домом и прошаркала внутрь. Думай я, что Максин в доме, то имела бы право, как охотник за головами, вышибить дверь и войти с пистолетом наизготовку. Но я не собиралась этого делать прежде всего потому, что оружия у меня с собой не было. А во-вторых, не хотела чувствовать себя идиоткой.

— Полагаю, не помешает поболтать с ней, — произнесла я.

Мы с Салли постучали в дверь, и показалась миссис Новики.

— Гляньте, что за грязные личности тут шляются, — поприветствовала нас она.

— Как ваша голова? — так я пыталась применить дружелюбный подход, предназначенный пробить защиту захмелевшей от травки миссис Новики.

Она затянулась сигаретой:

— Голова замечательно. Как ваша машина?

Вот и обменялись любезностями.

— Страховая компания прониклась ко мне сочувствием, поэтому они выделили мне вот этот «порше».

— Да иди ты, — произнесла она. — «Порше» принадлежит тому уроду.

— Максин недавно не видали?

— Только не с тех пор, как она слиняла с пляжа.

— Вы рано покинули домик.

— Вусмерть устала от песка, — подтвердила мамаша Максин. — Ну и чего вам надо?

Я двинулась мимо нее в гостиную.

— Не возражаете, если я тут осмотрюсь?

— Вы добыли ордер на обыск?

— А он не нужен.

Ее взгляд следовал за мной, пока я прохаживалась по дому.

— Это произвол.

Дом представлял собой небольшое бунгало. Все на одном этаже. Легко было увидеть, что Максин здесь нет.

— Похоже, вы пакуете вещи.

— Ага, избавляюсь от моего дерьма фирмы Диор. Решила с этого момента носить только Версаче.

— Если увидите Максин…

— Правильно. Я должна позвонить вам.

У двери находились столик и стул. На столе лежал тридцать восьмой.

— Думаете, это вам понадобится? — спросила я.

Миссис Новики погасила окурок в пепельнице рядом с пистолетом.

— Осторожность не повредит.

Мы вернулись в машину, и тут запищал пейджер, высветив номер матушки.

На звонок ответила Бабуля.

— Мы просто хотели узнать, явишься ли ты домой к обеду, — сообщила она.

— Наверно.

— А что насчет Салли?

— Салли тоже.

— Я видела, он надел фальшивые бриллианты, когда выходил сегодня. Как ты думаешь, мне стоит нарядиться к ужину?

— Никакой необходимости.

Я выехала со стоянки и решила вернуться в супермаркет. Мне нужно было прояснить у Берни одну деталь.

Мы с Салли нетвердой походкой протащились по жаре в магазин с кондиционером. Берни обрывал листья с кочанов салата, когда увидел нас. Глаза его вылезли из орбит, и к тому времени, когда мы подошли к нему, он уже приплясывал на месте, не в силах устоять.

— Черт возьми, — приговаривал Берни, — вы вернулись! Ну и дела! — Он сверлил взглядом Салли, тряся ему руку. — Мне показалось, что я узнал вас, но не был уверен. А тут только увидел, так сразу узнал! Вы Салли Суит! Боже, я ваш большой поклонник. Просто большой фан! Все время хожу в ваш клуб. Люблю эти концерты, где выступают одни девочки. Черт возьми, ваши парни великолепны. А эта Сахарок. Она самая лучшая. Она так мне нравится. Самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел.

— Сахарок — гей, — сказала я.

— Да бросьте!

— Эй, — произнесла я. — Я-то такие вещи знаю.

— О, черт. Я и забыл. Вы выглядите такой нормальной.

— Франсин расплатилась еще одной двадцаткой?

— Ага. Вот она, прямо здесь.

Он вынул бумажку из кармана рубашки.

— И я сделал так, как вы сказали. Дал ей только пару ломтиков фруктов. Такая жалость, ей-богу, потому что мог бы сорвать настоящий куш. У нее с собой была куча денег. Она вытащила пачку двадцаток такую огромную, что впору лошади подавиться.

Я взяла у него двадцатку и рассмотрела. В уголке был след от царапины.

Берни встал на цыпочки, пытаясь разглядеть банкноту:

— Что там интересного в двадцатке? Она помечена или еще чего?

— Нет. Просто смотрю, настоящая ли.

— Ну и как? Настоящая?

— Ага.

Настоящая подделка.

— Нам нужно сейчас идти, — сообщила я. — Спасибо за звонок.

— Это вам спасибо.

Он снова вытаращился на Салли.

— Был рад с вами повидаться, — сказал он. — Даже не надеюсь на автограф.

Салли вытащил черный фломастер из кармана рубашки Берни и великодушно написал «С наилучшими пожеланиями от Салли Суит» на верхушке лысого купола Берни.

— Вот, получи, чувак, — добавил Салли.

— Боже, — восклицал Берни, казалось, он сейчас взорвется от счастья. — Боже! Это так здорово.

— Частенько этим занимаешься? — спросила я Салли.

— Да, но обычно, когда пишу на чьей-нибудь башке, то умещается гораздо меньше.

— Хмм.

Я прошлась между полок с печеньем, чтобы подобрать что-нибудь на ланч, и подумала, интересно, а Морелли все еще следит за «Севен-Илевен»? Я могла бы спасти его от кучи проблем. Поскольку была сильно уверена, что фальшивые двадцатки поставляла туда мамаша Новики. Это был ближайший к ней магазин. И, кажется, она не стеснялась этих паршивых купюр. С одной стороны, расскажи я Морелли, что Франсин расплатилась еще одной фальшивой двадцаткой, и он, наверно, бросит магазин и отправится со мной повидать Франсин. Но с другой стороны, ежели что произойдет, я не уверена, что он привлечет меня. А если он арестует Максин, а я не окажусь поблизости, то ни Винни, ни я не получим наших денег.

Мы с Салли остановились на пачке печенья «Фиг ньютонс» и паре банок содовой. Расплатились на кассе и стали есть в машине.

— Ну и одурачили вы меня с этой женитьбой, — сказал Салли. — Всегда думал, что Морелли просто трахает тебя.

— Мы не женаты. И он не трахает меня.

— Ага, точно.

— Ладно, раньше он в какой-то степени трахал меня. Ну, фактически, трахал короткое время. И это не совсем траханье. «Трахал меня» звучит так, словно мне делали пирсинг. Что у нас было, так это… э, секс по обоюдному согласию.