Четыре палки в колесо

– Отвези Салли в безопасный дом, - предложила я. – А я помогу со слежкой.

– Ни за что, - заявил Салли. – Не хочу пропустить все веселье.

– Никто из вас не участвует в слежке, - возразил Морелли. – Это не обсуждается. Или будет по-моему или никак.

– Что это за безопасный дом у тебя на уме?

Морелли на минуту задумался:

– Я мог бы на время поселить вас у одного из моих родственников.

– О нет! Твоя бабушка отыщет нас и наложит сглаз.

– Что это еще за сглаз? – заинтересовался Салли.

– Порча, - пояснила я. – Одна из этих итальянских штучек.

Салли поежился.

– Всякое дерьмо с порчей я не люблю. Однажды был я на островах и случайно наткнулся на одну трусливую колдунью-вуду, так эта ведьма заявила, что сделает так, что мой член отсохнет.

– Ну? – спросил Морелли. – И как, он отсох?

– Пока нет, но думаю, возможно, он становится меньше.

Морелли поморщился.

– Не хочу об этом слышать.

– Я перееду к родителям домой, - предложила я. – А Салли может поехать со мной.

Мы оба воззрились на Салли в юбке.

– У тебя какие-нибудь джинсы в машине есть? – спросила я.

– Понятия не имею, что у меня есть. Я дико спешил. Не хотел там оставаться, пока не вернулся Сахарок с бензином.

Морелли позвонил, чтобы арестовали Сахарка, а потом мы потащили одежду Салли, вынув ее из машины. Мы оставили «порше» припаркованным у тротуара сразу за «бьюиком» и задернули жалюзи на всех окнах первого этажа, выходивших на улицу. Потом Морелли позвонил своему кузену Бездельнику Морелли, чтобы он приехал забрать меня и Салли в девять в переулке за домом.

Тридцать минут спустя Морелли получил звонок от диспетчера. Двое патрульных отправились проверить квартиру Салли и обнаружили в ней пожар. Людей из здания эвакуировали без потерь. И диспетчер передал, что огонь взят под контроль.

– Он, должно быть, сразу же вернулся, - предположил Салли. – Не думаю, что он там сжег все, если я ушел. Для него, должно быть, хуже смерти спалить все эти тортики и пироги.

– Я искренне сочувствую, - сказала я. – Может, я с тобой туда съезжу? Хочешь посмотреть на квартиру?

– Я и близко к этому месту не подойду, пока Сахарка не привяжут ремнями к кровати в психушке. И кроме того, это даже не мое гнездышко. Я снимал его у Сахарка. Вся обстановка там его.

* * * * *

– Вот видишь, так гораздо лучше, - заявила матушка, открывая мне дверь. – Я уже приготовила твою спальню. Как только ты позвонила, мы постелили свежие простыни.

– Замечательно, - одобрила я. – Если ты не против, пусть в моей комнате поспит Салли, а я лягу с бабулей Мазур. Это только на денек-другой.

– Салли?

– Он сейчас подойдет. Ему пришлось вытаскивать сумки из машины.

Матушка посмотрел поверх моего плеча и оторопела при виде Салли, ввалившегося в прихожую.

– Йо, чуваки, - поздоровался Салли.

– Что происходит? – прочирикала на заднем плане Бабуля.

– Боже Святый, - подал голос папаша со своего кресла в гостиной.

Я перенесла Рекса в кухню и поставила его клетку на стойку.

– Никто не должен знать, что мы с Салли живем здесь.

Матушка побледнела.

– Не скажу ни единой живой душе. И убью всякого, кто посмеет проболтаться.

Папаша был уже на ногах.

– Во что это он вырядился? – спросил он, указывая на Салли. – Это что, килт? Ты шотландец?

– Черт возьми, нет, - вмешалась Бабуля. – Он не шотландец. Он трансвестит… только он не подвязывает свои бубенчики, поскольку у него от этого появляется сыпь.

Папаша присмотрелся к Салли.

– Так ты, значит, один из свихнувшихся парней, у которых вместо мозгов труха?

Салли выпрямился и, казалось, стал еще выше:

– У вас с этим проблемы?

– Какую машину ты водишь?

«Порше».

Папаша воздел руки верх:

– Нет, вы слышите? «Порше». Даже машина не американская. Вот это и есть, что не так с твоими извращениями. Вы даже не хотите ничего делать, как полагается. С этой страной не происходило ничего плохого, когда все покупали американские машины. А теперь повсюду вокруг эти японские куски говна, и посмотрите, куда мы катимся.

– «Порше» - немецкая машина.

Папаша закатил глаза:

– Немецкая! Разве это сейчас страна? Деревня. Они даже войну не могут выиграть. Вы думаете, они собираются помочь мне получить то, что причитается мне от Пенсионного фонда?

Я подхватила один из мусорных мешков:

– Дай помогу тебе поднять это на лестницу.

Салли последовал за мной.

– Ты уверена, что все в порядке?

Я уже протащила мешок половину пути на второй этаж.

– Ага. Ты понравился моему папе. Точно говорю.

– Нет. Не понравился, - отозвался папаша. – Думаю, он псих. И любой мужик, который выглядит как ходячее несчастье в юбке, обязан как патриот своей страны запереться и сидеть в клозете, там, где никто его не видит.

Я, толкнув, открыла дверь спальни, втащила мешок и дала Салли свежие полотенца.

Салли стоял перед зеркалом, висевшим на обратной стороне двери.

– Думаешь, я выгляжу, как ходячее несчастье в юбке?

Я осмотрела юбку. Мне не хотелось затрагивать его чувства, но он выглядел как мутант с Планеты Обезьян. Наверно, он самый волосатый трансвестит, который когда-либо носил пояс с подвязками.

– Не так уж ужасно, но думаю, ты из тех парней, кому больше идут прямые юбки. Кожа на тебе хорошо сидит.

– Как на Долорес Доминанта.

Больше похоже на Ванду Оборотень.

– Это может еще более здорово выглядеть, - сказала я, - но потребуется многое побрить.

– Пошло оно на хрен, - не одобрил Салли. – Ненавижу бритье.

– Ты мог бы удалить волосы воском.

– Боже, я уже делал это однажды. Черт, это дьявольски больно.

Ему повезло, что он родился не женщиной.

– Что сейчас? – спросил Салли. – Я не могу так рано ложиться спать. Я ведь ночная пташка.

– Поскольку у нас нет машины, то возможности у нас в некотором роде ограничены, но жилище Морелли всего лишь в полумиле отсюда. Можно прогуляться туда и понаблюдать, не происходит ли чего. Поройся в своих тряпках и посмотри, нет ли чего темного.