Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Кто ж ее знает, кто ж ее знает, - пробормотал Афанасий, - ежели она из озера в озеро под землей прошла, может и еще чего сотворить.

И, переведя дух, снова принялся раздувать костер на загнетке. А в трубе, пониже щуки, подогреваемое огнем, все больше накалялось заряженное ружье. Яша Волчков засунул его со всем припасом в эту трубу, только не сверху, а снизу, и надежно укрепил ивовыми прутьями.

В то время когда старый егерь раздувал огонь под своим заряженным ружьем, Ваня Бабенчиков и Яша Волчков, возвращаясь из колхоза, подходили к Волчьему острову.

Смотри-ка, сказал Ваня Бабенчиков, - на Шагаевом пчельнике огонек какой-то?

– Да, что-то там светится, словно кто печку топит, - встревожился Яша Волчков.

– Ну, кому там ночью огнем баловаться? Так, от луны, наверное, отсвечивает какая-нибудь стеклянка, - успокоил его Ваня.

– Ой, Ваня, давай поторопимся, на пчельник забежим!

– Да разве на водяных лыжах побежишь? Да еще с краюшками хлеба за спиной.

– Ой, что-то мне страшно...

А старый егерь безмятежно раздувал себе огонек на загнетке. Бабушка Шагайка, сидя на старой пчелиной колоде, задумчиво на него посматривала да свои думки думала.

И вдруг в трубе как трахнет... Афанасия от загнетки прочь отшвырнуло. Далеко откатился он кубарем, опаленный пыхнувшим на него огнем. А из трубы вместе с клубом искр вылетела ощеренная пасть щуки и взвилась в небо, как огненный змий с дымным хвостом, страшно прогрохотав.

Шагайка подхватила подол юбки да и бежать... Афанасий Жнивин, не поднимаясь с четверенек, бросился наутек. За ним Жулик с громким лаем.

Потом охотник остановился перевести дух. Ужасный запах паленой шерсти заставил его чихнуть.

– Ох, свят, свят, кажись, вместо щуки я черта подпалил?!
– насилу опомнился суеверный егерь. Стал приводить себя в порядок, погладил по привычке усы и не обнаружил их. Провел по бороде - на пальцах остались только клочки спаленных волос.
– Ой, горе мне! Как же я теперь на люди покажусь? Где моя борода? Нет моей бороды! Где мои усы? Нет моей красы! Кто я теперь? Что я теперь? Человек или опаленная головешка?

Так Афанасий Жнивин жаловался на судьбу, постепенно успокаиваясь от пережитого страха.

Но пожалуй, больше всех напугался Яша Волчков, увидев, как поднялся в небо багровый столб с шагаевского пчельника.

– Ой, Ваня! Я пропал! Мы пропали! Не выдавай - это я ружье в трубу спрятал! Это оно бабахнуло!

Услышали гром взрыва и на Волчьем острове. Но спросонья - это было под утро - не поняли, что случилось.

Встревожились только тогда, когда вернулись Ваня с Яшей и торопливо, дрожа и сбиваясь, сообщили страшную весть...

Конечно же, пионеры сразу пошли на пчельник. Увидели разметенные взрывом, обгорелые сучья и еще тлеющие гнилушки костра, разведенного Жнивиным. Нашли ружье с обгоревшей ложей и разодранными стволами.

Нашли клочья от патронташа и медные гильзы. Нашли даже куски копченой щуки, еще теплые. Но никаких других следов не нашли.

– Ой, наверное, дядя Афанасий взорвался и в небо поднялся. Ой, это все из-за меня!
– сокрушался Яша Волчков.

– Да брось ты ныть...
– рассердился Петя, переживший за эти дни гораздо больше волнений, чем за всю свою жизнь.

Ищи лучше, может быть, он лежит где-нибудь в кустах, отброшенный взрывом, и нуждается в помощи!

Нет, никого нуждающегося в помощи не нашли. Поговорили, обсудили и решили, что Афанасий, затопив печку, наверное, благополучно ушел в деревню.

МЕЖДУ ДВУХ ВРАЖДУЮЩИХ АРМИЙ

Несмотря на такое происшествие, всполошившее всех на рассвете, ребята ни на минуту не забыли о своей мечте прорыть канал и о том, что вожатый поддержал их. Петя решил: пусть прокопают, а там легче будет вернуть ребят в колхоз. Так ему казалось. И он сам поторопил чудесников с утра пораньше взяться за работу.

Попив чаю, настоянного на черной смородине, закусив свежим хлебом, принесенным от деда Савохина, ребята бодро зашагали на работу с топорами и лопатами на плечах.

Вышли к берегу реки, туда, где в Мокшу падал тоненький звонкий ключик, и принялись за дело.

Прокопать-то надо было всего шагов тридцать. Петя расставил ребят цепочкой, разделив на каждого поровну все пространство. Сам вожатый, выбрав себе лопату потяжелей, с рукояткой, отшлифованной многими руками, работал у самого берега Мокши. Петя отмерил себе долю земли побольше. Удивительная здесь была почва - темно-синяя глина. Очень твердая. И очень мылкая. Стоило размочить ее, и она тут же раскисала, пуская пену.

– А ее и зовут земляное мыло, - объяснила Нюра Савохина, - у нас, когда настоящего не было, с ним стирали.

Лопате эта глина поддавалась плохо. В сухом виде хоть топором руби. А стоило намочить - лопата в ней вязла так, что не вытащишь.

Всю толщу неподатливой глины пронизывали корни ивняка и шиповника, которые приходилось рубить топорами.

Ребят бросило в пот. И руки стали саднить от мозолей. Но работали горячо, без отдыха. Уж очень всем хотелось поскорей увидеть, как побежит в речку болотная вода.

Из лесу налетели сороки и, с любопытством заглядывая прямо в лица ребят, стрекотали без умолку, обсуждая их работу. И, по-видимому, расходились во мнениях, что это, для чего и как получится. Спорили между собой так, что даже передрались.

Полюбопытствовали и чибисы. Пикировали сверху и настойчиво спрашивали: "Чьи вы? Чьи вы?"

А вскоре заинтересовались и люди. На том берегу показалась ватага загорелых белоголовых ребят. Завидев работающих пионеров, мальчишки-полевики приняли их за своих врагов - лесовиков. Раздался свист, улюлюкание, угрозы. И вот они уже на плотах готовятся к переправе.

Смуглолицые явно решили отомстить за свое поражение и явились в большом количестве. Были здесь и малыши и здоровенные подростки. Их рыжие головы возвышались над толпой, как подсолнухи во ржи.

– Что делать, вожатый?
– встревожились пионеры.

– Ничего, продолжайте работать, - сказал Петя, а сам, оставив лопату, подозвал к себе горниста Ваню Бабенчикова.
– Когда подплывут, играй сигнал "Слушайте все". Потом я буду говорить.

Не успел Ваня приложить к губам горн, как со стороны леса донеслись угрожающие, воинственные крики и появились белолицые лесовики.

Поделиться с друзьями: