Чужая планета

— Не уверен, что это у меня получится. Малыш не желает отходить от меня, и уговоры могут на него не подействовать.

— Для тебя очень важно произвести на монахов хорошее впечатление. В древности им был известен секрет дороги деймов. Возможно, они сохранили его до сих пор. В подвалах монастыря есть библиотека из старинных свитков, но посторонним туда вход запрещен. Ты уж постарайся договориться со своим зверем. Мне кажется, с каждым днем молдром понимает тебя все лучше. Попробуй сохранить вашу телепатическую связь на расстоянии. Если тебе это удастся, он не будет чувствовать себя покинутым.

— Мне давно не хватало такого подопечного. Посмотри на его жвала, на них до сих пор не обсохла кровь…

Молдром повернул в мою сторону один глаз и что-то обиженно проворчал.

Ладно, перебьешься — он, видите ли, недоволен.

Вовсе не обязательно было крошить всех подряд. Они бы разбежались от одного твоего вида.

Закончив свои наставления, я направился к молдрому и, достав из заплечного мешка нечто вроде самодельной щетки, приступил к операции, доставлявшей моему монстру особое удовольствие. Она состояла из чистки подкрылков от гнездившихся там паразитов и последующего мытья. Завершающую часть операции молдром не любил. Он громко ревел и щелкал своими клешнями, однако терпеливо сносил все до конца.

Вскоре над горной грядой погасли последние краски заката, и молдром отправился искать себе подходящее лежбище для ночлега. После долгих раздумий я решил оставить своего устрашающего друга, пока он спит, и попытаться связаться с ним утром. Обычно после нашего ночного перехода проходило часа два, прежде чем молдром нагонял нас, и я надеялся, что этого времени будет достаточно, чтобы предотвратить его появление в монастырском дворе. Если это мне не удастся — он найдет меня и в монастыре. С этим я ничего не мог поделать. И, положившись на судьбу, решил оставить все как есть. Если монахи меня не примут, с молдромом я обойдусь и без их защиты. Только надежда узнать что-то новое о дороге деймов заставила меня на время покинуть моего странного друга.

За ночь мы проделали последний переход и к утру были уже у ворот монастыря.

Ария, чтобы не раздражать монахов, заранее приняла облик женщины. Хотя они не раз видели ее и в обличье птицы, это постоянно вызывало у них неудовольствие. Сейчас же нам обоим хотелось произвести наиболее благоприятное впечатление. Слава богу, молдром еще не проснулся, я всегда знал, когда он просыпается, потому что начинал улавливать обрывки его простых мыслей и желаний. Это означало, что на переговоры с монахами в запасе у меня было часа два свободного от него времени.

Колокольчик, за высокой каменной стеной монастыря, зазвонил хрипло и надтреснуто, мне показалось, что его шелестящий звук неспособен разбудить даже мышь, однако вскоре у ворот раздались шаги, звон оружия, открылся глазок над калиткой, а затем и она сама.

Стража у ворот, хорошо вооруженная, в стальных панцирях, блестевших из-под монашеских накидок, на меня не обратила ни малейшего внимания, что, однако, не относилось к Арии.

Вначале я решил, что службу охраны несут какие-то наемники, но позже узнал, что члены этого ордена сами способны постоять за себя и не допускают в свои ряды посторонних.

Наконец появился вызванный посыльным старший брат. Это был высокий и худой старик, однако и на нем под монашеской накидкой я разглядел кольчугу из мелких стальных колец.

Вряд ли в этой обители господа течет спокойная, отрешенная от мирских забот жизнь, если все они с утра облачаются в боевые доспехи.

Старший брат, в отличие от стражников, не обратил на Арию ни малейшего внимания, зато на меня уставился так, словно узрел привидение. Наконец, сообразив, должно быть, что представителю ордена не пристало подобным образом встречать гостей, он пробормотал что-то вроде приветствия.

— Мы были извещены о вашем приходе… Однако, предсказано было, что сей чужестранец сопровождаем будет смертоносным зверем, лик которого ужасен, а ярость безмерна… — Старший брат говорил на смеси современного языка со старинным и все время бросал тревожные взгляды по сторонам, словно искал там притаившегося зверя.

— Зверь сейчас спит, и мы сочли за благо не беспокоить ваших братьев его появлением, — пояснила Ария.

— Это разумное решение. Весьма разумное. Однако я хотел бы убедиться и, так сказать, лицезреть сего зверя. На безопасном расстоянии, если возможно.

Меня эта просьба обрадовала, поскольку позволяла не вступать в бесплодные пререкания с молдромом, который наверняка откажется оставаться в одиночестве.

— Моего зверя вы обязательно увидите. Часа через два он сюда явится, не сомневайтесь.

— Ну, что же. Порядок тебе известен, — обратился старший брат к Арии, перейдя со своего витиеватого монашеского жаргона на нормальную человеческую речь. — Допустить тебя внутрь ограды я не могу. Сейчас принесут хлеб и воду, ты сможешь подкрепиться перед обратной дорогой. Твоего спутника мы оставим в монастыре, как о том просил Спейс. Разумеется, если он пройдет испытание.

— Ни о каком испытании речи не было! — попытался я возразить. — Дорога у нас была нелегкой. Вы должны позаботиться об этой женщине! Она ведь не нищенка, чтобы отделываться от нее куском хлеба!

— Молодой человек! Вы позволяете себе слишком много для гостя. Наши порядки неизменны.

— В таком случае я останусь с ней.

— Это ваше право.

— Не беспокойся обо мне, — решительно вступила в разговор Ария. — Я проделывала дорогу до монастыря много раз. Не забывай, что, в случае необходимости, я могу довольствоваться малым, а лес — моя родная стихия. Мы скоро увидимся. Как только Спейс пошлет меня к настоятелю с очередным поручением, я дам тебе знать. Если ты останешься со мной, ты испортишь все и не сможешь воспользоваться помощью монахов.

В конце концов мне пришлось согласиться с ее доводами. Я смотрел ей вслед до тех пор, пока ее фигурка не исчезла в лесу. И старший брат, не возражая, терпеливо ждал, пока я последую за ним.

Внутренний вид монастырских зданий производил впечатление глубокой старины. Казалось, тысячелетия пронеслись мимо этих стен, оставив на них глубокие следы и шрамы от многочисленных осад.

Поросшие мхом тяжелые глыбы, слагавшие крепостной вал, окружающий монастырь, высотой каждая не меньше трех метров, должны были весить десятки тонн, — и я сильно сомневался в том, что даже корабельная лебедка «Алькара» смогла бы справиться с подобным грузом.

Встречавшиеся нам во дворе монахи торопливо уступали дорогу старшему брату и замирали неподвижно, с опущенными головами, пока он проходил мимо, не удостоив их даже взглядом. Чувствовалось, что дисциплина здесь поддерживалась на должном уровне.

Пройдя мощенную плитами площадь перед центральным зданием, мы оказались внутри вестибюля. Я собирался увидеть скромную обитель отшельников и был буквально ошарашен внутренним убранством здания.

Дорогие, тончайшие вазы, мраморные лестницы, устланные коврами ручной работы, гобелены и оружие, развешанное повсюду, производили неизгладимое впечатление. Заметив мое удивление, старший брат усмехнулся.