Чужая страна

В этот момент он увидел ее.

Она лежала в шезлонге. Красивая женщина лет пятидесяти, в закрытом купальнике и широкополой шляпе. Она читала книжку в мягкой обложке и потягивала кофе из маленькой чашечки.

Амелия Левен.

Глава 16

За две недели до этого, в тихий вечер пятницы, Амелии Левен удалось выскользнуть из здания на Воксхолл-Кросс сразу после пяти. Преодолев все пятничные пробки, она добралась до своего дома в Чок-Биссет. Она только что получила назначение на пост главы Секретной разведывательной службы и прекрасно понимала, что в следующий раз сможет провести уик-энд в Уилтшире еще очень нескоро, вполне вероятно, не раньше чем через много месяцев. Ответственность, которую налагала на нее новая должность, была огромной; она предполагала, что Амелии придется жить в Лондоне почти постоянно. Это означало, что надо будет переносить гнездо в дом Жиля в Челси и жить под аккомпанемент дорожных работ, с неизменным полицейским у входа. Такова цена успеха.

Дом, который она унаследовала от брата в середине девяностых, располагался в узком переулке, в маленькой деревушке в восьми милях к юго-западу от Солсбери. К тому времени, как Амелия остановилась у ворот, уже стемнело. Она немного посидела в машине, дослушивая фортепианную сонату по Радио-3. Когда музыка закончилась, Амелия выключила телефон – в деревне все равно не было сигнала, – взяла с пассажирского сиденья кожаную дорожную сумку и закрыла машину.

Какой покой! В полной темноте Амелия постояла у крыльца, прислушиваясь к ночным звукам. Где-то в противоположной стороне долины, через поле, блеяли новорожденные ягнята. Журчал ручей – весной он сильно разливался. Местами ручей был таким глубоким, что Амелия в нем даже плавала. Едва шевеля руками и ногами, она давала себя нести ледяному потоку, который бежал от поля к полю. В этой уединенной части деревни, кроме дома Амелии, было еще два дома; сейчас огни горели только во втором. Первый принадлежал дважды разведенной женщине – литературному агенту. Как и Амелия, она разрывалась между Лондоном и Уилтширом и приезжала так часто, как только могла. Иногда они приглашали друг друга на бокал вина или виски, хотя Амелия никогда не откровенничала насчет своего рода деятельности и говорила, что она «состоит на государственной службе». Во втором доме, скрытом за холмом, жили Чарлз и Сьюзан Гамильтон, пожилая пара, чьи семьи обосновались в долине четыре поколения назад. За все семнадцать лет, что Амелия приезжала в Чок-Биссет, она едва ли обменялась с ними двумя словами.

После тепла автомобиля стоять снаружи было холодновато. Амелия вытащила из кармана пальто ключи, вошла в дом и отключила сигнализацию. Ее уик-энды всегда подчинялись строгому расписанию. Обычно она включала новости на Четвертом канале, смешивала себе большой джин-тоник с тоненьким ломтиком огурца и готовила какой-нибудь простой ужин. Потом набирала ванну и щедро наливала туда масла из одной из трех дюжин бутылочек, выстроившихся на полочке в ванной. Все пены и масла были подарками на день рождения и Рождество от коллег-мужчин из МИ-6; джентльменам было принято дарить алкоголь и книги, а дамам вечно доставались дорогие средства для ванны.

Льда в морозильнике было много; в вазе на кухонном столе лежали лимоны. Амелия приготовила джин, нарезала огурец и подняла безмолвный тост за отсутствие мужа. Жиль на все выходные отправился в Шотландию, чтобы исследовать еще одну полуувядшую ветвь своего невероятно пространного и невероятно скучного генеалогического древа. Теперь одиночество стало для Амелии редким удовольствием, и она старалась насладиться им по полной. Лондон казался бесконечной каруселью из деловых встреч, обедов, коктейлей – это называлось «налаживать связи». За целый день она не оставалась одна больше чем на десять минут. По большому счету, Амелии нравился ее образ жизни, близость к власти, влияние, которое она имела, но в последние месяцы ей на голову свалилось огромное количество бюрократических проблем, и это ее просто убивало. Она пришла в МИ-6 шпионить, а не обсуждать вопрос о том, стоит ли урезать бюджет на бутерброды-канапе.

Амелия разожгла камин, поднялась наверх и пустила воду в ванной. Потом достала из морозильника коробочку с домашним песто и поставила ее в микроволновку, чтобы разморозить. Рядом с плитой лежали письма и газеты; прислушиваясь одним ухом к новостям, она бегло их просмотрела. Среди открыток и счетов попались два номера местного журнала и три приглашения на коктейль, и Амелия тут же решила, что они пригодятся для растопки. К восьми часам она уже переоделась в халат, проверила электронную почту, налила себе второй джин-тоник и нашла в буфете пачку спагетти.

Именно в этот момент и зазвонил телефон.

Глава 17

На конверте стоял парижский штемпель, и он был адресован «Миссис Джоан Гуттман, клуб «Сенчери», 7, Западная 43-я улица, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк».

Из клуба письмо переслали в апартаменты Джоан в Верхнем Вестсайде, а привратник Вито принес его на четырнадцатый этаж. На Вито Джоан полагалась во всем, от сегодняшней сводки погоды до контроля за доставкой продуктов.

Письмо было на английском.

«Агентство P`ere Blancs

Улица Ла Кантини, 34

Париж 75015 Франция

Уважаемая миссис Гуттман.

С глубочайшим прискорбием сообщаю Вам о скоропостижной кончине мистера Филиппа и миссис Жаннин Мало, произошедшей во время их пребывания в Египте.

Сын Филиппа Мало обратился в наше агентство в связи с неким пунктом в завещании его покойного отца. В соответствии с условиями нашей договоренности агентство приняло решение связаться с Вами.

В случае если Вы заинтересованы, предлагаю Вам написать или позвонить нам в удобное для Вас время. Позвольте довести до Вашего сведения, что, согласно французским законам, делать это Вы не обязаны.

Искренне Ваш,

Пьер Барентон (секретарь)».

Джоан Гуттман немедленно набрала парижский номер.

Глава 18

Автоответчику было лет сто. Амелия услышала свой собственный голос, искаженный и затертый тысячами и тысячами прослушиваний. Человек, который звонил, не стал вешать трубку, а остался на линии, и Амелия с изумлением узнала голос Джоан Гуттман, дребезжащий и абсолютно прокуренный. Сейчас Джоан было уже за восемьдесят.

«Амелия, дорогая. Это твоя старая знакомая из Нью-Йорка. У меня есть кое-какие новости. Может, позвонишь мне как-нибудь? Буду рада тебя услышать».

Ее первым побуждением было взять трубку, но она сдержалась. Амелия знала, что звонок от Джоан Гуттман означает игру по московским правилам. Никаких имен по небезопасной линии, никаких упоминаний о прошлом. Вот почему Джоан не назвалась. На случай, если кто-нибудь их слушает. Никто и никогда не должен был узнать о Тунисе.

За две минуты Амелия сбросила халат и влезла в джинсы и свитер. Она достала из кладовки дождевик, надела резиновые сапоги, заперла входную дверь и снова села в машину. Развернувшись, она въехала в деревню и припарковалась метрах в ста от паба на Солсбери-Роуд. На углу стояла телефонная будка, к счастью не тронутая вандалами и исправно принимающая монеты. Амелия включила мобильный, нашла номер Джоан и быстро набрала его. Потянулись длинные междугородные гудки. Наконец трубку сняли.

– Джоан?

Они не разговаривали почти десять лет. Их последняя встреча была короткой и грустной: Амелия и Джоан встречались на похоронах мужа Джоан, Дэвида Гуттмана. Он умер от сердечного приступа в своем офисе на Манхэттене. Амелия пересекла океан, выразила свои соболезнования – очень коротко, во время поминальной службы на Мэдисон-авеню – и ночным рейсом вылетела из аэропорта Ньюарк обратно в Соединенное Королевство. С тех пор они ни разу не общались, если не считать редких имейлов или наспех нацарапанных открыток на Рождество.