Чужеродная Аллегория

Гному предстояло очень плотный каркас: магически станок, способный самостоятельно удерживать детали вместе, пока он не закончит работу.

***

Даже самые лучшие из его попыток не заканчивались ничем кроме бесполезного пшика. Любые попытки обработать деталь кинжала (неважно какую) требовали огромных затрат по мане и даже жизням, причём просто для того чтобы понести к ним инструмент. А воспользоваться оным до сих пор так и не смог: почти всегда его жизни успевали дойти до критических значений. Единственный-же раз когда Ёргеср решил не обращать на это внимания, всё на расстоянии полуметра мгновенно рассыпалось прахом.

Включая его самого.

Удивительно, но клиенты не только не восприняли подобное негативно, но даже ничего не тронули в магазинчике пока он возрождался. Когда он вернулся, человек сам с собой играл в им-же призванные шахматы. При этом обе его личности переругивались с таким ехидством, что эльф, едва убедившись что гном отказываться от работы не собирается, стремительно ретировался "кого-нибудь поубивать". Но хоть вернуться обещал, хоть и не уточнил когда.

Не зная что ещё придумать с проклятым кинжалом, Ёргеср решил банально попросить помощи. Разложив на полу все рунные камни что у него имелись, в виде тройного круга, гном положил в центр части кинжала. Сам уселся в центр и начал аккуратно заливать в камни ману.

Руны отозвались сразу: начерченные на камнях линии засветились тревожным тёмно-фиолетовым светом, и тут-же принялись яростно мерцать. Догадаться чего именно хотели сказать руны гном не мог, однако было понятно что кинжал им крайне не нравиться.

И что самое поганое: ещё даже не собранный кинжал ответил им взаимностью.

Запчасти оружия принялись словное бы высасывать из рун это нехорошее свечение… попутно превращая камни в пыль. Которая впрочем так-же стремительно впитывалась в оружие. Одна за одной руны внутреннего круга полностью исчезли, под влиянием проклятого оружия. И кинжал не собирался останавливаться: напившись силы, его детали взлетели, а лезвие недвусмысленно нацелилась прямо в шею гному.

Однако вылететь на пределы круга рун кинжал не сумел: совершенно непонятно как, но Ёргеср достаточно крепкую защиту… крепкую но недолговечную: едва поняв что он заперт (и это при отсутствии мозга) кинжал начал пожирать второй круг из трёх. И это был только вопрос времени когда он доберётся до Ёргесра: гном осознал себя почти полностью парализованным.

Всё что он мог – слегка крутить головой и глазами, моргать, да продолжать вливать ману в круги рун.

Именно паралич и стал ключом к его спасению. Кто знает как повернулась бы история сохрани Ёргеср возможность двигаться? Он бы наверняка попытался сделать что-нибудь физически: влез в круг в попытках поймать кинжал, или начал размахивать инструментами в надежде его уничтожить. А может начал бы вырезать новые руны, чтобы расширить сдерживающий круг. Но всё это было для него недоступно: только манипуляция маной и возможность лицезреть результаты этой манипуляции.

А именно: пожирая руны, части кинжала также впитывали и влитую в них силу гнома… И тем самым давали возможность себя контролировать. Не полностью, конечно же: кинжал не терпел никого над собой, и яростно разрывал тонюсенькие нити контроля что удавалось на него накинуть… Вот только след от этих нитей никуда не пропадал: по поверхности несобранного артефакта постепенно расползались светло-синие полосочки.

Они чем-то напоминали разводы: нечёткие и полупрозрачные как кристаллы, они тем не менее были лишены даже небольшого блеска, внешне больше походя на кость гарды. Однако гладкая, чуть-ли не полированная поверхность, больше подошла бы металлу.

Нечто среднее между всеми частями кинжала, оно, чем бы оно ни было, и станет тем связующим звеном объединившись артефакт в единое целое.

Вот только сам артефакт объединяться категорически не хотел: Ёргесру впервые встречался такой упёртый и непослушный предмет. Казалось что даже не имея разума, несмотря на все преимущества единения, части кинжала отказывались связываться между собой, чисто из голого упрямства, банально на зло ему и всему миру заодно.

Тогда гном изгнанник принял единственное верное решение: используя те крохи контроля что он сумел собрать, Ёргеср начал указывать направление по которому должны были разрастаться разводы. Он вырисовывал ими руны, прямо на поверхности кинжала… И даже за этой поверхностью: материал из которого состояли разводы, спокойно слезал с упрямого артефакта, готовый формировать новые структуры.

К несчастью долго удержаться "на свободе" разводы оказались неспособны: они стремительно распадались на энергию, тут-же пожираемую проклятым артефактом. И эта энергия уже не давала над ним контроля.

И тем не менее Ёргеср раз за разом продолжал формировать тоненькие хрупкие усики торчащие с кусков кинжала со всех сторон. Во первых: не связанные с артефактом они оказались невероятно послушными, ощущаясь как дополнительные пальцы. А во вторых: этими магическими пальцами, было очень легко ухватиться друг за друга, притянув поближе другие части.

В конце концов: его работа собрать артефакт воедино. А что для этого подходит лучше, чем крепежи из материала, обладающего свойствами всех частей?

Объединение давалось с трудом сопоставимым с физическим. По крайней мере все мышцы гнома выли от напряжения, по телу катился пот, а дыхание стало прерывистым. А что самое страшное: у Ёргесра заканчивалась мана. А кинжал не думал заканчивать сопротивляться: он уже сожрал почти весь второй круг. И что будет когда синяя полоска опуститься до нуля Пётр Сергеевич не знал…

Хотя нет, это враньё саму себе. Он прекрасно представлял, что будет делать дальше: тратить здоровье. Уроки из самого начала своего пути он не забыл. Но раньше Ёргеср всеми силами старался избегать подобных вещей, и персонажа развивал в сторону обычного зачарования, не требующего крови или других жертв. Такому мировоззрению способствовали не только нелюбовь сородичей к подобному – смысл изгнаннику бояться общественного мнения – а собственное нежелание становиться проклятым артефактором.

Вот только сейчас выбора у него и не было. Либо он потратит жизнь, либо перестанет жить.

И вот наступил в страхе ожидаемый ненавистный момент: полоска маны опустела, начала опускаться полоска жизни. Изменения не заставили себя ждать… позитивные изменения. И это пугало куда больше.

Нити контроля над артефактом стали куда прочнее: кинжал теперь рвал их с заметным трудом. Даже процесс пожирания рун замедлился, пока артефакт надрывался в попытках сохранить независимость. Свечение рунных камней так-же изменилось: тёмно-фиолетовое свечение начало менять тональность на бордовое. Следом за рунами настал черёд разводов: они так-же потемнели и покраснели. Казалось синий цвет маны, постепенно заменялся на красный от здоровья, словно бы кто-то смешивал краски из двух разных баночек.

А что самое главное: сближать части кинжала стало намного легче. Магические пальцы Ёргесра налились силой, с лёгкостью перебивающей отталкивающее воздействие кинжала. Гном с лёгкостью заставил части прикоснуться срезали друг к другу… и тут-же услышал вой. Услышал не ушами: чем-то внутренним, чем-то что он не мог назвать при всём желании. Тем самым чем он чувствовал отклик рун на собственные просьбы.

Но там где руны откликались с радостью и довольствием, он теперь ощущал только боль. Кинжал страдал. И металл лезвия, и кость гарды, и кристалл рукояти. Места соприкосновения, вопреки всем известным мастеру изгнаннику законам плавились. Плавились не от жара – нельзя расплавить кристалл – от магии. От его магии.