Чужестранцы

– - Когда вы, Евгений Алексеевич, перестанете дурить? Пора, голубчик, взять себя в руки!.. Вы -- не гимназист...

Евгений Алексеевич неестественно расхохотался.

– - Ах, Зинаида Петровна!.. Вы думаете, что я от безнадежной любви страдаю? Да нет же, нет!.. Совсем не то... А есть у меня одна пакость, которая не дает мне покоя. Вот я выпью и расскажу вам...

И Евгений Алексеевич, со слезами на глазах, рассказал товарищам о полученном им от Волчанского оскорблении.

– - Он назвал меня шпионом... Я не могу это оставить... Нет!.. Он, этот прохвост, назвал меня шпионом!.. Я должен смыть оскорбление...

Его стали уговаривать плюнуть на эти пустяки, стать выше всяких Волчанских и Стоцких...

– - Оставьте ее!
– - крикнул Евгений Алексеевич.
– - Я все-таки ее люблю... Какая она ни на есть, подлая, развратная, пустая, а все-таки я люблю эту женщину и прощаю ей...

Все замолчали... Силин встал с места и стал посвистывать и ходить по комнате. Он боролся с желанием расхохотаться и зло посмеяться над сантиментальностью и романтичностью Евгения Алексеевича. Тот раздражал его своими театральными позами, жестами и драматичностью в голосе... "Из какой это оперетки?" -- подмывало Силина спросить, но он сдерживался и лишь ухмылялся и щурился. Он вспомнил спор с Евгением Алексеевичем на тему о сближении с обществом и не выдержал:

– - Так печально кончилось наше сближение с обществом и наша попытка прекратить кастовый образ жизни!
– - резонерски произнес он, останавливаясь у окна.

Напротив помещался полицейский участок: на крыльце его дремал будочник; он флегматично смотрел на носок своего пыльного сапога и то закрывал, то опять раскрывал свои усталые глаза... Вдоль улицы тащились извозчичьи клячи с понурыми мордами и с понурившими головы ваньками... Солнце садилось, золотя прощальными лучами крест выглядывавшей из-за крыш церкви...

Силин стоял и смотрел апатичным, вялым взором на улицу, на будочника, на извозчичьих кляч и на прохожих. Вон, невдалеке от полицейского участка, в грязной луже, под серым и гнилым забором, лежит жирная свинья, утопая в блаженстве...

Идет какой-то господин в фуражке с кокардою и под ручку с полной, похожей на кубышку, барыней. Поравнявшись со свиньей, парочка остановилась. Будочник встал и лениво сделал под козырек; господин начал что-то говорить ему, сердито жестикулируя свободною левою рукою. Видимо, дело шло о свинье, так как, когда парочка зашагала далее, будочник лениво поплелся к месту свиного блаженства и, дойдя до него, стал сердито тыкать под бок свинью своим массивным сапогом, один раз ткнул ее шашкой и, наконец, подняв с мостовой камень, остановился и пустил им в убегавшую свинью.

– - Я тебе покажу, свиная морда, валяться, где не следует!
– - ворчал победитель, возвращаясь на свой пост.

Когда будочник уселся, свинья вернулась и опять легла на прежнее место. Будочник махнул рукой, почесал за ухом и сказал:

– - Свинья, так она свинья и есть!

Силин, наблюдавший всю эту сцену, улыбнулся: эта спокойная жирная свинья, поколоченная и снова улегшаяся в грязи, напомнила ему благополучного провинциального обывателя, с его внезапными тревогами и обычным времяпровождением...

Солнце село. В номере как-то сразу потемнело, стены комнаты смотрели так хмуро и низкий потолок с обвалившейся штукатуркою как-то давил на душу... И Силину стало невыносимо скучно. Он зевнул и произнес: "Эх-хе-хе!.."

ХХVI.

– - Редактор "Вестника" здесь живет?

– - А как его настоящая фамилия?
– - спросил Ванька, -- у нас их много, этого народу самого... Вот, извольте на доску посмотреть, который?

– - Ну, братец, тут ничего я не разберу.

– - В номере 4-м -- Тарасов, Евгений Алексеевич, в 5-м -- господин Промотов и при них барыня, в 6-м -- этот... г. Силин... Ежели вам -- Евгения Алексеевича, то нельзя: они спят и будить не велят... У людей день, а у них ночь, -- говорил Ванька, пока Дарья Игнатьевна раздумывала, стоя около доски.

– - Так который же из них редактор газеты? Который у них самый важный, главный?

– - Все они редакторы!.. Важных из них нет... Все татарам брюки продают... И газету всю татарам продали... Да вам зачем они понадобились?..

– - Надо... Очень уж надо... Хоть которого-нибудь...

– - Идите к г. Силину... Он посмирнее всех их будет... Чай пьет. Он встал чуть свет. А может, и не ложился... У них и так бывает...

– - Проводи уж меня...

– - В номере 6-ом. Глядите на дощечку над дверью, -- увидите!.. Всех провожать, так ног не хватит... Вверх по лестнице, потом налево.

Дарья Игнатьевна пошла и долго бродила по коридорам, разбирая в полутьме стертые надписи на дощечках. И, как нарочно, постучала в 8, где жил какой-то офицер.

– - Кого вам? Какого черта...
– - раздался за дверью хриплый сонный голос: кто-то энергично плюнул, постучал босыми ногами по полу, -- и в приотворенную дверь выглянула злющая физиономия с заспанными глазами.

– - Что нужно?
– - хрипло спросил сонный голос, заранее уже готовый разгромить нарушителя покоя.

– - Господина Силина, а не вас, -- испуганно произнесла Дарья Игнатьевна.

– - Так какого же черта вы лезете ко мне!..
– - ответил человек в одеяле и так громко прихлопнул свою дверь, что в ушах Дарьи Игнатьевны зазвенело...

"Есть же такие свирепые люди, -- подумала Дарья Игнатьевна: -- кажется, разорвать готов!" -- и пошла к Ваньке.

– - Нет, ты уж, сделай милость, проводи меня!.. У вас темно, -- ничего не видно... А народ какой-то бешеный... Ничего сказать не хотят...

– - То-то вот и есть!.. Такой народ, что живешь, как у чертей в аду... ни днем, ни ночью спокою не знаешь!..

Иван довел Дарью Игнатьевну до 6-го номера, сказал "здесь!" и пошел.

– - Ты уж постучи, а то кто их знает!..

– - Кому надо, тот пусть и стучит...
– - ответил Ванька, не оборачиваясь.

Дарья Игнатьевна несколько мгновений стояла в нерешительности, но потом собралась с духом и стукнула.

– - Не заперто!
– - крикнул Силин.

Когда Дарья Игнатьевна вошла в номер и поклонилась, Силин долго не мог вспомнить, кто эта особа, несомненно ему знакомая. Он так долго не был у Софьи Ильиничны и так давно уже не видел ее, что образ Дарьи Игнатьевны не сразу даже напомнил ему о забытой всеми ими Натансон...

– - Здравствуйте! Присаживайтесь... Что скажете?..

– - Плохо что-то у нас...