Чужой. Сердитый. Горячий

— Вон! — единственное подручное средство — подушка, которая в следующую секунду летит в гадёныша, посмевшего рассмеяться и ловко ее перехватить.

— Скоро будет завтрак, позову. А пока остынь под душем, ты пылаешь, как девственница, — насмешливо отвечает он, кривя губы в подлой ухмылке, избежав второй подушки своей резвой реакцией.

— Осёл! — уверенна, он всё услышал.

Какого черта он вытворяет?

***

Вадим решил побаловать себя настоящими изощрёнными издевательствами, и меня тешит только то, что его поведение напоминает взорвавшегося мальчишку-подростка, который дёргает девочку за косы, а не мужину, который начинает снимать ремень, намереваясь покорить своим… Кхм, «достоинством».

Но ближе к вечеру я уже чувствовала, как начинаю раздражаться, едва пересекаюсь взглядом с его фирменной наглой ухмылочкой, и кажется, меня уже колотит от ярости. Он играет, но не трогает. Играет искусно, не прикасаясь и не оскорбляя, вгоняя в такое тяжёлое смущение, отчего я злюсь ещё больше.

Ему нравится любая моя реакция, главное — она существует только для него одного… Думаю, ему это даже льстит.

Только к вечеру я смогла принять верную тактику и игнорировать его провокации. Но сегодня, несмотря на поведение парня, он устроил один из самых запоминающихся моментов моей жизни — сани и снежные горки!

Такого количество снега ещё в жизни не видела, как и не каталась на санях по крутым горным серпантинам, визжа по всё горло.

Волков слишком непредсказуем для меня, признаю. Уж не знаю, что у него за таракан завёлся, но раньше он нравился мне намного больше, а теперь Вадим вызывал двоякие чувства и намеренно, со вкусом и смыслом, раздражал.

Но… Неужели я правда пахну яблоками, а мои глаза сверкают, как звёзды? Нет, конечно! Просто Вадим серьёзно решил довести меня до неконтролируемого припадка злости и смущения!

Но всё же горки и снег затмили его высокомерное, крайне самоуверенное поведение с наглым до крайности характером. Только чего стоило удовольствие швырять очередной снежок в лицо Вадима, к тому же он ни разу не обозлился, заливисто смеясь и валяя меня в снегу в ответ.

А вот поздний обед смог испортить поразительно быстро…

— Ты могла бы прикрывать свою привлекательную попку моим длинным свитером? На это же невозможно смотреть без рук! Или это намёк? Тогда мне надо говорить прямо, я не понимаю этих девчачьих штучек, — продолжил изводить меня Волков, на что я лишь покачала головой не оборачиваясь, продолжая нарезать овощи на салат.

Взгляд Вадима я ощущала особенно ярко, когда он прожигал им мою спину, или, что вероятнее, место пониже. Его как подменили с вчерашнего вечера!

Проверяю тушеную картошку в духовке, и сразу же достаю из посудомоечной машины чистые тарелочки.

— Мило, — комментирует Вадим мой наклон.

Напрашивается, гад!

— Заткнись хоть на минуту, Волков, — рявкнула я, взбесившись на его очередную дурацкую реплику. Заканчиваю нарезать салат, услышав скрип стула, и буквально ощутила, как он сделал пару шагов ко мне. — Даже не думай, — лишь немного повернула голову вбок, обнаружив его периферийным зрением, и как он самодовольно улыбается, сложив руки на груди, прижавшись плечом к холодильнику.

Он пристально рассматривает меня с повышенным вниманием. Явно ощущаю этот блуждающий по мне взгляд и совсем не понимаю, зачем он делает так. Вряд ли мой вид сейчас можно назвать презентабельным.

Жду его очередную шуточку. Минута, вторая. Напряжение продолжает давить на плечи… Молчит, а меня уже выворачивает наизнанку. Что он хочет сказать? Господи, да пусть он уже хоть что-то скажет!

— Свет мой, ты слишком очаровательная, особенно, когда готовишь на моей кухне и в моей одежде… Это меня провоцирует и одновременно умиляет, — шаг ближе, и я, не выдержав, всадила нож в деревянную досточку для нарезки.

Поворачиваюсь к нему лицом с диким взглядом, пытаясь донести до него одну простую истину — я на пределе.

— Вадим, если ты сейчас же не перестанешь меня раздражать… — на мой угрожающий тон, он издевательски поднимает бровь, насмехаясь, — будешь спать возле камина на шкуре! — твёрдо произнесла я, словно моё слово имело значительный вес.

— Забавно. Но, разве, ты не выгнала меня из моей же спальни ещё утром? — задумчиво тянет Волков, а его ухмылка расплывается быстрее, чем я осознаю свой прокол. — В таком случае мне уже нечего терять, — он не подходит, а подкрадывается, как какой-то хищный зверь, как-то слишком уж загадочно улыбаясь.

— Нечего терять? Что же, потом не жалуйся, — резко отвечаю я, окинув его предостерегающим взглядом.

Вадим остановился так близко, что я едва касаюсь его своей грудью, угрюмо сопя. Не отступаю только из упрямства и желания дать отпор. Я не позволю над собой так подшучивать. Есть границы, которые нельзя переходить. Особенно в моём положении.

— Не думаешь ли ты, что я готов сдаться так просто? Ты же знаешь, легкие пути и отступление не для меня, — говорит мягко, но многообещающе. — Целишься ты, конечно, зачётно, но только пока я тебе это позволяю.

— Даже не вздумай! — рявкнула я, решительно его оттолкнув в грудь, когда он попытался прикоснуться ко мне. Но совсем неожиданно Вадим перехватывает мои запястья, едва они его касаются, и тянет на себя, прижав меня своими бедрами к выпирающему краю столещницы.

Я не могу пошевелиться.

— Прости, — шепчет он мне на ухо, освобождая запястья, взамен обвив свои руки вокруг моей талии, — прости, крошка, но в своих мыслях я уже давно совершил всё возможные непотребства, теперь осталось только…

Я с таким рыком и так мощно отпихиваю его от себя, что сама удивляюсь проснувшейся внутри меня силе и подобным звукам. От неожиданности он отступил, а я, на каких-то инстинктах, вцепилась в сковороду, отскочив от него подальше.

Я тяжело дышу и смотрю ему в глаза.

— С каждым днём ты усугубляешь ситуацию, и чувствуешь это. Я могу и хочу тебе помочь. Это нас ни к чему не обязывает, если сама этого не пожелаешь… — вмиг пропали все его смешки.

— Мне не нужна твоя терапия, Волков! Я в полном порядке, а тебе лучше держаться от меня подальше! — срываюсь на крик, душераздирающий и беспомощный. Меня пробирает озноб. — Решил заделаться в мозгоправы? Сначала себе помоги! — выплёвываю я с ядом, на что Вадим даже и взглядом не выдает свои настоящие эмоции на мои слова. — Убирайся! — я указываю ему на выход, но он продолжает стоять и внимательно смотреть на меня.

Он изучает меня, словно зверушку, подвергая каждый мой жест тщательному анализу.

Ещё днем я поняла, зачем он проворачивает это со мной, но думала к вечеру угомониться и поймет, что мне не нужна его помощь. Такое меня не спасёт. Я не могу воспринимать ничего из подобного, и даже думать тошно!

А он просто взял и решил, что смеет копаться в моих мозгах и выворачивать чувства наизнанку! И кто ему дал это право?! Он сам!

— Я же сказал, со мной — тебе нечего бояться. Я не трону тебя против воли. Никогда, Яра, — говорит он спокойно, совсем никак не выдавая своих настоящих эмоций. — Я не опасен для тебя.