Цирк монстров

— Кто это? — спросил я. — Ваш бывший муж-дантист?

— Да. После турнира по теннису, два года назад.

— Я думал, для вас это все уже в прошлом.

— Вы что, ревнуете?

Я пожал плечами:

— Нет, конечно. Но почему вы храните его фотографию?

— Не знаю… Он мне звонит время от времени.

Я вздохнул.

— Что такое? — спросила Конни.

— Ничего. Просто я вас не понимаю. Вы, женщины, всегда говорите: что было — то прошло. Но при этом храните фотографии бывших мужей, отвечаете на их звонки…

— Ну да, вот такие мы существа. — Она улыбнулась. — А вы все-таки ревнуете.

Я пробормотал что-то неразборчивое, и Конни улыбнулась еще шире.

— А может быть, я этого и добивалась? — сказала она наигранно-провокационным тоном. — Если я специально ради этого и поставила фотографию на телевизор?

Затем села и указала мне место рядом с собой. Я поставил фотографию обратно и тоже опустился на диван. Перед нами на столике стояли две чашки с кофе, над которыми поднимался пар, и тарелки со щедрыми порциями ванильного рулета.

— Ладно, шутки в сторону, — произнесла Конни. — Я поговорила со своими друзьями по Интернету на интересующую вас тему. Собственно, за этим я вас и пригласила.

— Я вас слушаю.

— Вы уже знаете, что исчезновение маленького Шона не привлекло особого внимания?

— Да, — ответил я, насыпая сахар в чашку. — Я облазил всю Сеть — и фактически ни одной статьи о нем! Полицейские сначала решили, что он просто сбежал. Расследование началось с запозданием, информации в газетах почти не было. Шон исчез в начале этого месяца, а сейчас о нем, похоже, все уже забыли.

— Возможно, ситуация вскоре изменится. Это феномен так называемого «блогошторма».

— Что это?

— Повышенная активность блогосферы, вызванная каким-либо событием. Люди, которые ведут интернет-блоги, начинают обсуждать случившееся и распространять информацию, чтобы привлечь внимание массмедиа. Они отправляют ссылки на сайты местных газет и телекомпаний, а также в личные блоги журналистов.

— Но почему вы думаете, что в случае с исчезновением Шона возникнет что-то подобное?

— Потому что он черный, из бедной семьи и потому что газеты не обратили на него никакого внимания. Поэтому в блогах начали писать: вот если бы пропала белая девочка из богатого квартала, вся полиция уже давно стояла бы на ушах, а на бедного негритянского мальчика, стало быть, всем наплевать? И местные власти вынуждены были обратить на это внимание, тем более сейчас, в разгар предвыборной кампании. Одна из кандидатов, Хелен Маккарти, как раз предлагает программу борьбы с преступлениями на сексуальной почве. Разумеется, это пропагандистский трюк — ей нужна поддержка домохозяек и пенсионеров. Но как раз по этой причине она не смогла проигнорировать такое событие. Она уже согласилась выступить с обращением по этому поводу и призвать полицию к расследованию. Вот смотрите.

Конни раскрыла ноутбук, поставила его передо мной и открыла «Гугл»:

— Итак, набираем в поисковике: «Шон Рамон-Родригес».

Я вспомнил, как делал то же самое несколько дней назад.

— А теперь посмотрите на количество ссылок.

Мои глаза непроизвольно округлились: вместо пары десятков ответов, которые я нашел в прошлый раз, теперь их были сотни!

— Вот видите? — произнесла Конни удовлетворенным тоном. — И это еще только начало! Многие из этих статей оказались очень действенными. Некоторые были направлены непосредственно против Хелен Маккарти, ее обвиняли в неспособности принять меры, о которых она говорила. Правда, по большей части обвинения исходили не от жителей негритянских или латиноамериканских кварталов, а от политических конкурентов самой Хелен Маккарти — они не поленились создать целую кучу фальшивых блогов, чтобы вызвать разброд и шатание в стане врага.

Я размышлял, потягивая кофе.

В последние годы я жил только своей работой и почти не обращал внимания на технологические новшества. Все эти чаты, форумы, блоги и уж тем паче блогоштормы были для меня полной абракадаброй. И вот оказывается, люди активно объединяются в многочисленные интернет-сообщества, живут общими интересами и поддерживают друг друга (я вспомнил, что Конни называла своих виртуальных друзей «семьей»). Мало того, эти объединения, как выяснилось, способны оказывать реальное влияние на события разной степени важности, вплоть до губернаторских выборов.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Предположим, удастся надавить на Хелен Маккарти. Но такие манипуляции ведь в порядке вещей, разве нет? В конце концов, журналисты всегда находят какого-то козла отпущения среди кандидатов. Будет ли ее чернить пресса или блогеры — какая разница? Или это не все, что вы хотели мне рассказать? Когда вы мне позвонили, голос у вас был такой, словно вы приготовили для меня настоящую информационную бомбу.

Конни откинулась на спинку дивана и скрестила на груди руки, словно не решалась заговорить.

— Помните, я вам говорила, что некоторые мои знакомые работают в Национальном центре для брошенных детей и жертв домашнего насилия?

— Да.

— Так вот, я задействовала эти контакты. Ну, знаете, как это делается: находишь кого-то, кто знает еще кого-то, и так далее… И в конце концов я вышла на некий след, который, как мне кажется, проморгали полицейские…

— О чем вы?

— Я выяснила, что какой-то подозрительный тип ошивался недалеко от того места, где похитили Шона.

— Мужчина?

— Да. Вы помните, что Шон исчез третьего августа в кафе быстрого питания торгового центра в Майами?

— Да.

— Это кафе — одно из заведений сети «Донато’с Донате».

— Я знаю. Такое же есть и в торговом центре недалеко от моего дома.

— Так вот, подозреваемый, о котором идет речь, связался с менеджером этого кафе по телефону пятого августа. Он выдал себя за журналиста. Видимо, хотел выяснить все детали расследования. Оно уже началось, и в газетах появились первые заметки. Менеджер сначала не обратил на этот звонок особого внимания. Но несколько дней спустя какой-то человек явился в кафе и стал задавать почти те же самые вопросы. Менеджер узнал его голос, и все это показалось ему странным. Он потребовал у собеседника журналистское удостоверение, но тот просто сбежал.

Сердце подскочило у меня в груди: я тут же подумал о Коше.

— А как он выглядел, вы знаете? Человек лет тридцати, стройный, конечности длинные и тонкие, движения изящные, как у танцора, а из одежды, возможно, длинный черный кожаный плащ?

— Нет, ничего подобного.

— То есть?..

— Согласно описанию менеджера, это был человек примерно шестидесяти пяти лет, седоволосый, с приятными манерами…

Я почувствовал, как внутри у меня все сжимается.

Теперь я понял, почему Конни не сразу решилась мне об этом рассказать.