Цивилизация Просвещения

И наоборот, когда в 1713 году Утрехтский мир передал под власть австрийской короны периферию европейской империи испанцев — Нидерланды, герцогство Миланское, Неаполитанское королевство, Сардинию (в 1720-м Пьемонт получил ее от императора в обмен на Сицилию), он установил новое равновесие в верхах, нисколько не изменив отношения людей с монархом в рамках связывавшей их привычной реальности. В конечном счете не слишком важно, что испанские Нидерланды сделались австрийскими: Нидерланды, Милан, Неаполь, Сицилия — вот единственная реальность. Государство находится на том же уровне. Династическая система была не больше чем принудительно навязанный союз.

Обратимся к главной реальности — территориальному государству, сложившемуся в XV–XVI веках. На западе, в зоне высокой плотности населения и старинных связей между человеком и его окружением, государство достигло своих пределов и не выходит за них. После 1680 года происходит лишь уточнение границ, деятельность же государства осуществляется внутри установленных пределов. Политическая география на время потеряла всякую подвижность. Никаких сил, кроме равнодействующей, направленной на подтверждение статус-кво, на защиту внутренних интересов, на увеличение государственного богатства.

Возьмем Францию: с 1680 по 1780 год — только два важных изменения: постепенное поглощение того, что к 1766 году осталось от Лотарингии, да покупка Корсики в 1768-м. Крупномасштабные перемены происходят в колониях и касаются благосостояния государства, но не его существования. Англия утверждает свое первенствующее положение на Британских островах. С 1703 года союз с Шотландией становится уже не только династическим, в плане передачи англичанам и шотландцам равных прав намечаются контуры Соединенного Королевства. Колонизация в XVII веке пустынного северо-востока Ирландии способствовала укреплению англо-шотландского союза. Ирландия, находившаяся в руках крупных землевладельцев, частью английских, частью вовлеченных в английское культурно-экономическое пространство, не составляла проблемы. Процесс объединения завершился в 1800 году принятием билля об унии. Британские острова, Франция, 80 % Центральной Европы — пространство успехов политически очерчено. В Италии, за исключением границы между Пьемонтом и Ломбардией, изменения носят династический, а не территориальный характер. Запад и юг Германии в 1713 году подверглись лишь незначительным подвижкам. Между католической Германией, которая переживает застой, и протестантской Германией, которая, в соответствии с приятным для философов и протестантов стереотипом, в период Aufklarung’а бурно развивается, сохраняется равновесие, достигнутое в 1648 году после трех десятилетий войн. Нидерланды, Соединенные провинции и Льеж также обрели устойчивые границы. Испания лишь на первый взгляд пострадала от Утрехтского договора. Она освободилась от традиционных имперских обязательств, которые уже не могла выполнять и которые подавляли ее своей тяжестью. Политика Италии при Фарнезе была направлена на достижение нового равновесия в Средиземноморье, она вызывала удовлетворение у каталонцев и валенсийцев, помогала им выдерживать усиление центростремительных тенденций в политической гегемонии Кастилии. На западе государство волей-неволей работает вглубь, ибо земля стоит дорого.

Франция и Испания — 500 тыс. кв. км, Британские острова— 315 тыс. кв. км политической унификации и, в той или иной степени, осознания национального единства. Срединная Европа — это еще и область государств среднего размера: Португалия — 90 тыс. кв. км, Неаполь — 70 тыс. кв. км, не считая Сицилии, чуть больше — 100 тыс. кв. км с учетом Сицилии; Венеция переживает упадок: ее итальянские земли в конце XVI века составляли 31,4 тыс. кв. км, внешние владения увеличивали эту цифру вдвое, а с 1720 года территория Светлейшей вместе с Истрией, Далматинским берегом и Ионическими островами не достигает даже 50 тыс. кв. км. Грубо говоря, это размер Сардинского королевства (62,5 тыс. кв. км) и церковных земель (44 тыс. кв. км). Австрийские Нидерланды и Соединенные провинции тянут на 27 тыс. и 30 тыс. кв. км. Милан уменьшился с 16,65 тыс. кв. км (1600) до 8,35 тыс. кв. км (в конце XVIII века). Тоскана — 20 тыс. кв. км, Парма — 5,7 тыс., Генуя без Корсики — 5 тыс. кв. км. Майнцское курфюршество, крупнейшее из духовных курфюршеств, занимает 6,15 тыс. кв. км; Ганноверское курфюршество, самое небольшое из светских, — 13 тыс. кв. км (с 1714 года его судьба тесно связана с Англией); Бавария (1 млн. жителей) и Саксония держатся на уровне 30 тыс. кв. км.

В Западной Европе сохранились и маленькие государства — крупные сеньории на западе Германии, швейцарские республики, лишь часть из которых связала себя непрочными узами конфедерации. Показателен случай Женевы: именно ее пример имплицитно лежит в основе политических теорий Жан-Жака Руссо. На западе все пространство поделено между четырьмя крупными объединениями: Британскими островами, Францией, Испанией и Португалией, — маленькие и средние государства располагаются на восточной окраине, по оси Италия — Альпы — Рейнская область, между Рейном и Эльбой. Они служат буфером между западом и новыми светилами, которые восходят и мерцают на востоке.

На востоке Европы в самом разгаре погоня за ростом населения, и идет освоение внутренних и внешних окраин, — еще не обретен территориальный баланс. Только здесь география государств подвергается непрерывным изменениям. Это ведет к краху старых территориальных образований, таких эфемерных государств, как Священная Римская империя и Польша. Польшу (850 тыс. кв. км), конфедерацию сеймов и магнатских республик, то есть 10 тыс. крупных поместий, ждут три раздела (1772,1793,1795). Последующее формирование польского национального государства началось с предварительной ломки этой политической системы, соответствующей X веку на западе. На столь огромном и неопределенном пространстве ни одно государство не могло стать Иль-де-Франсом или Пруссией, поэтому нападение извне оказалось роковым — оно же стало спасительным. Священная Римская империя напоминает Польшу как по площади, так и по политическому устройству. Однако, в отличие от Польши, германский мир стал свидетелем появления крупных территориальных образований: обширной, хотя и децентрализованной Австрии и не столь протяженной, но более удобно расположенной Пруссии, — которые стали предвестниками пространственной организации, более соответствующей потребностям экономического роста.

Священная Римская империя непрерывно теряла те остатки своей политической сущности, которые удалось сохранить после демографической катастрофы 1630—40-х годов и Вестфальского мира (1648). Традиционная напряженность по религиозному признаку (протестантская Германия — католическая Германия) между севером и югом, вполне во вкусе эпохи Просвещения (эффективность/просвещение — мракобесие/аморализм), отнюдь не способствовала сохранению имперского мифа. Столь же суровые, сколь и несправедливые инвективы Николаи в адрес Баварии выражают именно презрение севера по отношению к югу: «В Баварии настолько же много монастырей и попов, насколько мало там школ»; суждение несправедливое, как и аналогичное высказывание Рисбека, сделанное семь лет спустя, в 1788 году. Католическая южная Германия мстит в своем духе и в ущерб себе самой, отвергая все, что происходит за ее пределами. Геллерт, Клейст, Клопшток, Виланд, Лессинг, Кант и молодой Фихте не были ее современниками. В культурном плане есть основания говорить о двух несообщающихся хронотопах. Север, завлекаемый прусскими соблазнами, не может простить католическим землям юга, что те смотрят в сторону Австрии.

Остатки империи окончательно разваливаются в начале XVIII века под тяжестью Австрии, ставшей по большей части придунайской. «С 1648 по 1707 год действительно предпринимались попытки вести имперскую экономическую политику» (Ф. Дрейфус). Тексты, изданные с 1676 по 1689 год перед лицом французской угрозы, были призваны установить единые правила торговли, которые применялись бы во всех землях империи. В наши дни Ингемар Бог отважилась нарисовать смелую картину, изобразив что-то вроде общего рынка. Ну а Лейбниц? Он действительно был современником Спинозы и Локка. Спиноза бросил свой «Трактат» на помощь проигранному делу республиканской партии; Локк был теоретиком победы «Славной революции», а Лейбниц, иренист, примиритель противоречий, изобретатель исчисления бесконечно малых, вел борьбу за империю: в основе его мысли лежал политический вызов. Лейбниц был величайшим, но не единственным: долгие годы юристы старались дать юридическое определение империи, на это была брошена целая бригада юрисконсультов. В их числе были Райнкинг, Зекендорф, Арамайс, Лимнайс, Конринг, Хемниц, Пуфендорф… и Лейбниц. Расширение Австрии вниз по Дунаю разрушало имперскую мечту. Антиавстрийская партия набирает силу. X. Хеннигес в своих Meditationes ad Instrumentum Pads Caesareo-Suecicum («Размышления о достижении мира между кайзером и Швецией»; десять толстых томов, изданных с 1706 по 1712 год в Галле, в зоне прусского влияния) обрушивается на имперские порядки: «…Семилетняя война со всей определенностью выявила наличие внутри Империи юридического конфликта. Анти-имперские памфлеты растут как грибы, попадаются даже переиздания антигабсбургских сочинений времен Тридцатилетней войны».

Рейхстаг теперь заседает в Регенсбурге, на Дунае, слишком далеко к югу, слишком близко к Австрии. Он состоит из трех коллегий: Коллегии курфюрстов, Коллегии князей и Коллегии городов, Майнца, Трира и Кельна — трех прирейнских духовных курфюршеств; Саксонии, Бранденбурга, Пфальца и Богемии, к которым незадолго до того присоединились Бавария и Ганновер. В середине XVIII века Ауэрбах, по праву заседавший в Коллегии князей, перечислял: «31 духовный князь, 39 прелатов, 59 светских князей, то ли 75, то ли 80 прямых графов. Добавьте к этому множеству еще и Коллегию городов, в которой были представлены 52 города империи». В рейхстаге представлено 269 земель, но ни одна из земель, обладающих фактической независимостью, там как раз не представлена. С 1663 года рейхстаг заседает непрерывно, так что императору нет нужды его созывать. Во главе его стоит Имперский совет, которым с полным правом руководит курфюрст Майнца. В религиозном отношении рейхстаг делится на две фракции: католическую фракцию возглавляет курфюрст Майнца, евангелическую — курфюрст Саксонии. В этом разделении обнаруживается забавный анахронизм имперских институтов власти: в империи, на 65 % протестантской, большинство рейхстага составляют католики, католицизм исповедуют члены Совета и сам император. Гугенотский публицист сетовал по этому поводу: «В Коллегии князей правом голоса пользуются столько епископов, аббатов и аббатис… что они буквально душат протестантов». Вполне понятна нелюбовь северян к этому учреждению в австрийском духе.

На востоке политические границы дрейфуют из-за слабости государства. Священная Римская империя и Польша, не сумев приспособиться, клонятся к закату. Случай Швеции, традиционно рассматриваемый в том же ряду, в действительности совершенно иной. В XVII веке Швеция превратила mare balticum в mare suecicum [55] . Создание шведских форпостов в Померании, в устьях Эльбы, Везера, Одера преследовало торговые цели, а в Карелии, Ингерманландии, Эстонии и Ливонии напоминало скорее колонизацию. Смерть Карла XII по крайней мере освободила Швецию от этого обременительного наследства. Ништадтский мир (1721) способствовал превращению Швеции в национальное государство, располагающее Маге balticum — Балтийское море; mare suecicum — шведское море (пат.), к тому же широкой приграничной полосой в лице Финляндии. Мы уже видели на анализе смертности масштабы шведских успехов в XVIII веке.

55

Mare balticum — Балтийское море; mare succicum — шведское море (лат.).

Распад архаичной прибалтийской империи шведов утвердил новую реальность: подъем Пруссии, России и Австрии. Образование Австрии как континентальной сверхдержавы, ключевого фактора европейского равновесия, относится к 1680-м годам. Шестьсот пятьдесят тыс. кв. км сплошного земельного массива — плюс, после 1713 года, 4/5 испанских владений в Италии (115 тыс. кв. км из 143 тыс.) и Нидерланды (25 тыс. кв. км), регулярная армия численностью 150 тыс. человек и отвратительное финансовое состояние. Блистательная, но чересчур поспешно возведенная конструкция, выросшая слишком быстро, объединившая густонаселенные территории и противоречивые древние традиции, а также 300 тыс. кв. км колониальных земель, которые требовалось заселить и обустроить. Итальянские и бельгийский придатки ослабляли Австрию. Сокращение их протяженности согласно Аахенскому договору (1748) было conditio sine qua поп глубинной работы внутри страны, осуществленной Марией-Терезией.