ЦРУ. Правдивая история

Всерьез увлекшись базуками и автоматами на юге страны, Хейни раздавал налево и направо несанкционированные приказы вооружать крестьян и подстрекать их к нападениям на гватемальских полицейских. «По нашему мнению, весьма сомнительно… чтобы кампесинос [15] стали принудительно убивать полицейских, – телеграфировал Виснер Хейни. – Это приведет к гражданской войне… дискредитировав движение и выставив его членов как банду террористов, приносящих в жертву невинных людей».

15

Кампесинос – фермеры-крестьяне в испаноговорящих странах.

Полковник Монсон, агент ЦРУ в кабинете Арбенса, требовал сбросить бомбы и применить слезоточивый газ. «Это жизненно необходимо», – сообщили Хейни из резидентуры ЦРУ. Монсону велели «быстрее шевелиться. Тот согласился… И сказал Арбенсу, что коммунисты и все его враги будут казнены».

Резидентура ЦРУ в Гватемале снова призывала к атаке: «Мы настоятельно просим, чтобы сбросили бомбу, чтобы продемонстрировали силу, чтобы выслали все доступные самолеты, чтобы армия и столица поняли, что настал решительный час».

18 июня Кастильо Армас начал свое долгожданное наступление, на подготовку которого ушло больше четырех лет. Отряд численностью 198 мятежников атаковал порт Пуэрто-Барриос на атлантическом побережье. Но он был легко отброшен полицейскими и докерами. Еще 122 мятежника напали на армейский гарнизон в Сакапе. Но они тоже были разгромлены, и спасти удалось лишь немногим более тридцати. Третий отряд численностью 60 человек выступил из Сальвадора, однако был целиком арестован местной полицией. Облачившись в кожаную куртку и сев за руль потрепанного универсала, Кастильо Армас лично повел 100 мятежников из Гондураса в направлении трех гватемальских деревень. Он ночевал под открытым небом в нескольких милях от границы, неоднократно обращаясь к ЦРУ по радио и прося пополнить запасы провианта, дать больше солдат и оружия. Но по прошествии всего трех суток более половины его отряда было уничтожено или попало в плен.

В полдень 19 июня посол Пьюрифуа по специальному каналу связи в американском посольстве написал непосредственно Аллену Даллесу: «Бомбу! Повторяю: бомбу!» Менее чем два часа спустя к Виснеру, едва скрывая досаду, обратился уже Хейни: «Неужели мы собираемся стоять в стороне и смотреть, как тает последняя надежда свободных людей в Гватемале – этой стране, окунувшейся в глубины коммунистических репрессий и злодеяний? Стране, которая ждет, когда же, наконец, мы направим на врага американские войска?.. Разве наше вмешательство теперь, при сложившихся обстоятельствах, не намного более приемлемо, чем выступление славной морской пехоты в Корее? Ведь перед нами тот же противник, с которым мы сражались в Корее и можем завтра столкнуться в том же Индокитае».

Виснер замер. Одно дело – посылать на смерть легионы иностранцев. И совсем другое – отправлять бомбить иностранную столицу американских пилотов!

Утром 20 июня резидентура ЦРУ в Гватемала-Сити сообщила, что правительство Арбенса «восстанавливает нервы». В столице «очень тихо, магазины закрыты. Люди безучастно ждут, прошедшее восстание можно считать фарсом».

Напряженность в штабе ЦРУ становилась почти невыносимой. Виснер превратился в фаталиста. Он телеграфировал Хейни и в резидентуру ЦРУ: «Мы готовы санкционировать бомбардировку, как только будем полностью убеждены, что это существенно увеличит вероятность успеха без пагубных последствий для интересов Соединенных Штатов… Мы опасаемся бомбить военные учреждения. Скорее всего, это настроит армию против мятежа, нежели вызовет массовое дезертирство… Мы убеждены, что нужно атаковать гражданские объекты, чтобы пролилась кровь невинных людей, это отлично укладывается в русло коммунистической пропаганды и враждебно настроит против них все слои населения».

Бисселл доложил Даллесу, что «положительный исход борьбы по свержению режима президента Арбенса в Гватемале остается весьма и весьма сомнительным». В штаб-квартире ЦРУ «все были на грани помешательства, раздумывая о том, что предпринять в создавшейся ситуации, – написал Бисселл несколько лет спустя. – Столкнувшись с жуткой неразберихой, мы четко знали лишь одно: мы на грани провала». Даллес ограничил воздушные силы Кастильо Армаса всего тремя истребителями-бомбардировщиками F-47 «Тандерболт». Причем исправным оказался лишь один самолет. «Теперь, – записал в своих мемуарах Бисселл, – на карту была поставлена не только репутация агентства, но и его собственная».

Когда Даллес готовился к встрече с президентом, он тайно санкционировал еще один авиаудар по столице. Утром 22 июня единственный самолет ЦРУ поджег маленькую нефтяную цистерну на окраине города. Через двадцать минут огонь был потушен. «У народа создается впечатление, что эти атаки демонстрируют невероятную слабость, отсутствие решительности и малодушие, – бушевал Хейни. – Потуги Кастильо Армаса повсеместно высмеиваются как безнадежный и дешевый фарс. Антикоммунистические и антиправительственные настроения близки к нулю». Он телеграфировал напрямую Даллесу, требуя немедленного выделения большего числа военных самолетов.

Даллес поднял трубку и позвонил Уильяму Поули, одному из самых богатых и влиятельных бизнесменов в Соединенных Штатахи, главном из спонсоров Айка на выборах 1952 года и заодно консультанту ЦРУ. Если кто-то и мог тайно предоставить военные самолеты, так это Поули. Затем Даллес направил Бисселла на встречу с Уолтером Беделлом Смитом, с которым ЦРУ ежедневно консультировалось по поводу операции «Успех», и генерал одобрил вышеупомянутый «обходной» запрос самолетов. Но в последнюю минуту заместитель госсекретаря по Латинской Америке Генри Холланд яростно возразил, заявив, что нужно непременно посоветоваться с президентом.

22 июня в 14:15 Даллес Поули и Холланд отправились в Овальный кабинет. Эйзенхауэр спросил: «Каковы шансы на успех мятежа на данный момент?» Нулевые, признался Даллес. «А если у ЦРУ будет больше самолетов и бомб?» Ну, тогда, возможно, процентов двадцать, неуверенно предположил Даллес.

Президент и Поули почти идентично описали этот разговор в своих мемуарах – за одним лишь исключением. Эйзенхауэр не упомянул Поули, и ясно почему: тот совершил закулисную сделку со своим политическим благотворителем. «Айк повернулся ко мне, – написал Поули, – и говорит: «Билл, отправляйтесь и получайте самолеты».

Поули позвонил в банк «Риггс», расположенный в квартале от Белого дома. Потом вызвал к себе никарагуанского посла в Соединенных Штатах. Взяв 150 тысяч долларов наличными, он отвез посла в Пентагон. Наличность Поули вручил ответственному офицеру вооруженных сил, который быстро оформил три «Тандерболта» в собственность правительства Никарагуа. Тем же вечером самолеты с полным боекомплектом прибыли в Панаму из Пуэрто-Рико.

Они вылетели на рассвете, обрушив огневую мощь против тех самых гватемальских вооруженных сил, лояльность которых являлась ключевой в плане по свержению Арбенса. Пилоты ЦРУ атаковали с бреющего полета военные составы, везущие солдат на фронт. Они сбрасывали бомбы, ручные гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Они взорвали радиостанцию, на которой работали американские христианские миссионеры, и случайно потопили… британское торговое судно, зашедшее в док у тихоокеанского побережья.

А на суше Кастильо Армас оказался не в состоянии продвинуться ни на дюйм. Повернув обратно, он радировал ЦРУ, умоляя усилить удары с воздуха. «Голос освобождения», транслируемый с передатчика на крыше американского посольства, выдавал в эфир лживые истории о том, как тысячи мятежников кольцом охватывают столицу страны. Громкоговорители на крыше посольства разрывались заранее записанным на магнитофон ревом истребителей P-38. Президент Арбенс, напившись до умопомрачения, тупо размышлял сквозь пелену перед глазами, что находится под огнем самих Соединенных Штатов!