Цвет боли: шелк

— Что давно?

— В командировке?

Едва сдержалась, чтобы не нагрубить, мол, тебе какое дело, но вздохнула и пожала плечами:

— Уже четыре дня.

— Тебе не скучно одной?

— У меня ребенок и учеба. К тому же Ларс звонит и тоже на работе. А тебе не скучно бездельничать который год?

Мартин уткнулся себе в грудь средним пальцем правой руки, оттопырив остальные, старательно выщипанные брови приподнялись:

— Я бездельничаю? О нет, я все время занят. А что не разъезжаю по разным конференциям, так каждому свое.

— А где ты разъезжаешь?

Вообще-то беседовать с Мартином Линн не хотелось вовсе, спросила скорее, чтобы что-то сказать, слушать ответ не собиралась, тем более в коридоре показался Вангер. Но Мартин ответил:

— Вот только что вернулся из Копенгагена. Ездил на машине.

— Ты же не любишь так далеко ездить, — фыркнула Линн, помня, что Мартин вообще плоховато водит автомобиль, хотя и имеет «Вольво».

— Я работаю над собой, — заверил тот, поднимаясь навстречу Вангеру.

Линн тоже встала:

— Даг, что-то случилось? С Ларсом все в порядке?

Сзади почти взвыл Мартин:

— Ты же только что сказала, что он звонил?!

— Тебя не спросили! — огрызнулась Линн, демонстративно закрывая дверь перед носом Мартина. В конце концов, она пришла раньше, значит, ей первой и беседовать.

— Даг, правда, что случилось?

— Присаживайся. — Даг отложил в сторону какие-то бумаги, принесенные с собой, подвинул к себе диктофон и включил его.

— Линн, когда ты в последний раз видела Петру?

— Кого?

— Петру Флинт.

Линн на мгновение задумалась.

— На прошлой неделе, когда провожали Бритт и Магнуса.

— С кем она была?

— С нами. То есть со мной, Ларсом и Фридой. Бритт и Магнус улетели в Лос-Анджелес. Через Париж, — зачем-то уточнила она.

— Куда Петра поехала после этого?

— Я не знаю, она была на своей машине. Мы все разъехались из Арланда в разные стороны. А что случилось?

Щелчок выключенного диктофона и ответ:

— Петра исчезла. Ко мне обратился Андреас Флинт, ее нет дома.

— Нет, она не могла никуда деться в тот день, мы дважды разговаривали после этого по телефону, и Ларс даже встречался с Петрой.

— Зачем?

— Петра вдруг решила предъявить свои права на наследство Жаклин. То есть объявить всем, что она дочь Жаклин Юханссон, и оспорить завещание, мол, Жаклин просто не знала о том, что дочь жива, иначе не завещала бы все мне.

— А ты?

Линн стало не по себе от подозрительного взгляда Вангера. Машинально она отметила, что диктофон все еще выключен, но это все равно, Даг принялся что-то записывать на листе, старательно закрывая записи рукой.

— Конечно, я была против!

Вангер вскинул на Линн глаза, словно предупреждая, чтобы не сказала лишнего. Та быстро уточнила:

— Не наследства против, а того, чтобы она вытаскивала на свет подробности. Даг, что значит признать Петру дочерью Жаклин? Для этого нужно вообще признать, что у Жаклин была дочь и что сама Жаклин была больна. Мы только успокоились после всех событий, только начали забывать, а она вдруг завела все снова.

— Но ведь она действительно имеет право на наследство после матери?

— Я предложила ей просто отдать все или отказаться в ее пользу, ничего не объясняя, но Петре понадобилось непременно доказать всем, что она тоже Юханссон.

— Ларс встречался с Петрой из-за этого?

— Да, она позвонила мне на следующий день после отъезда Бритт и резким тоном объявила, что потребует своего. Разговора не получилось, я не сразу поняла, о чем речь. Думала, о наследстве Аники, что Флинт чинит препятствия, даже хотела предложить заменить его соответствующей суммой из наследства Жаклин, но Петра и слушать не стала.

— Ну и?..

— Я посоветовалась с Ларсом и позвонила ей сама, предложила встретиться и обсудить возможные варианты. Петра ответила, что вариантов нет, она будет требовать признания себя дочерью Жаклин. Потом с ней встречался Ларс. Петра отказалась просто взять наследство вместо меня, разговора тоже не вышло.

— А потом?

— Все, — развела руками Линн. — Ларс махнул рукой, пусть поднимает эту бурю, это ее право.

— Где ты была три дня назад?

— Что?

— Я проверю твои и Ларса звонки за эти дни. Но сейчас ответь: где ты была три дня назад?

— Дома. Меня видели бабушка, Свен и… и соседи…

В голове билось: алиби, он проверяет ее алиби на день исчезновения Петры. Ее и Ларса! Но Ларса-то дома не было.

— А Ларс? — Глаза Вангера смотрели внимательно, Линн показалось, что он вообще заглядывает внутрь. Собрав все самообладание, какое еще оставалось, растерянно произнесла:

— И Ларс…

— И его видели?

— Да… да, конечно, видели.

— Ты не умеешь врать, Линн, потому не делай этого.

Вангер поднялся, давая понять Линн, что разговор закончен, но почти сразу наклонился к ней и тихо добавил:

— Ларса не было дома. Никому ничего не рассказывай, поняла? Никому и ничего. И еще: Флинт подозревает вас в участии в похищении Петры.

— Что?!

— Линн, согласись, у него есть основания, хотя я в это не верю.

— Но зачем нам ее похищать?!

— Во-первых, наследство…

— Я же сказала, что согласна от него отказаться в пользу Петры. Просила только об одном: не вытаскивать наружу правду о Жаклин.

Вангер дождался, пока она закончит возмущаться, и кивнул:

— Во-вторых, именно нежелание открывать правду. Ведь если бы Петра заявила о своих претензиях, пришлось раскрыть много тайн Ларса и вообще Юханссонов.

— Даг, ты же знаешь Ларса, он не мог…

— А ты его знаешь? Ты в этом уверена?

Линн сникла, правда в словах Вангера была: Ларс слишком многое скрывал от нее, чтобы не подозревать наличие еще каких-то тайн, но быть причастным к исчезновению Петры?! Нет-нет!

— Ларс собирался поговорить с ней, когда вернется.

— Откуда вернется?

— Из Осло, он там.

— Давно?

— Четвертый день…

Произносила эти два слова, постепенно сдуваясь, как воздушный шарик. Понимала, как подозрительно все выглядит.