Цвет надежды

— Драко, зачем ты это сделал? — Гойл задал этот вопрос, глядя в пол.

— Потому что она сейчас обижена, и лучше ей провести время с тобой, чем с чужим человеком. Она может натворить глупостей.

— Как ты можешь вот так просто отдавать ее?

— Грег, мы поссорились, и все.

— Это не очень похоже на обычную ссору.

— У тебя есть возражения?

— Кроме того, что я запасной вариант?

— Ты можешь пойти к ней и отказаться.

— Нечего было в меня глазами стрелять, пока она говорила!

Гойл хлопнул по подлокотнику, встал и, ничего не добавив, ушел прочь.

Драко Малфой поднял взгляд на Пэнси Паркинсон, по-прежнему стоявшую в проходе между креслами. То, что она выпустила Блез и Грегори, говорило лишь о том, что сама захотела остаться. Весело начинается день.

— Добавишь что-нибудь от себя? — вежливо поинтересовался юноша.

Пэнси молча помотала головой и села в опустевшее кресло. Драко стало неуютно от ее взгляда. В этом взгляде не было осуждения, злости или раздражения, не было непонимания. Все это осталось во взглядах двоих, только что покинувших гостиную. Пэнси же смотрела просто грустно.

— Почему ты так на меня смотришь?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Думаю: понимаешь ли ты, что делаешь?

— Мерлин! За последние несколько часов я слышу этот вопрос в сотый раз.

— Значит, ты уже должен знать на него ответ.

— Я не знаю ответа.

— На тебя следовало бы разозлиться. Но не получается.

— Спасибо и на этом.

— Пэнси, ты идешь завтракать? — Милисента Булстроуд возникла рядом с ними.

— Нет, мне не хочется. Хотя, пожалуй, прогуляюсь до главного зала. Драко, идешь?

— Нет, я сегодня сыт разговорами.

— Ну, как знаешь.

Девушки ушли, а он остался наедине со своей совестью, чувством вины и злостью. Оказывается, принимать решения трудно и неприятно.

* * *

Гермиона тоскливо посмотрела на свой наряд. Она покупала его еще на летних каникулах и не придала тогда особенного значения своему выбору. Всего лишь наряд. Ей не перед кем было красоваться. А вот сегодня ей решительно не нравился синий цвет. Был он слишком небрежным и уверенным. Совсем не под ее настроение.

Но что же делать? Купить новое платье она уже не успеет, а сделать что-то с этим — страшно. Как известно: лучшее — враг хорошего. Глядишь, потом и вовсе нечего надеть будет. Девушка вздохнула и заправила волосы за ухо. Кстати, о волосах. Еще и прическу сделать нужно. Вот, например, на четвертом курсе она сделала прическу с легкостью и над платьем не сильно задумывалась, а в итоге выглядела так, что девчонки потом все уши прожужжали на тему «почему же в обычные дни она такая серая и неприметная?». Впрочем, ворчание за чистую монету Гермиона не принимала. Кто же из девочек захочет видеть рядом с собой красивую соперницу? Ни одна. Вот и воспринимала их слова, как утешение. Мол, хоть раз, но на тебя можно было посмотреть.

А вот сегодня все валилось из рук. И волшебный бальзам для волос пах слишком резко, и сам цвет волос не шел к платью, и…

— Ты еще не готова? — Джинни заглянула в комнату.

— Нет, у меня мандраж, и мне не нравится платье.

— Ну-ка покажи.

Гермиона в отчаянии оглянулась на подругу и замерла. Если бы умела — присвистнула.

— Ну все, Джинн, все кавалеры — твои.

— Правда?

Джинни улыбнулась и покружилась по комнате. Светло-коричневое платье при движении отливало золотом, что удивительно гармонировало с рыжими волосами. Да еще оказалось, что спина у Джинни почти полностью открыта, а некогда по-мальчишески торчавшие лопатки вдруг приобрели мягкую женственность. Гермиона улыбнулась. Близнецы знали, какой эффект произведет их сестра. Только бы Рон это пережил… Тот, как известно, очень ревностно относился к вниманию, которым не была обделена младшая сестренка.

— Фред с Джорджем — волшебники. Они выбирали это без тебя?

— Со мной. Просто мнения разделились, но потом все решили остановиться на этом платье.

— Поразительно. Ты мне показывала его летом. Оно показалось красивым, но не настолько.

— Признаться, мне и самой оно сегодня больше понравилось, чем в день, когда я его мерила. Ну ладно, хватит обо мне. Что с твоим нарядом?

— Вот, — Гермиона грустно кивнула на платье, разложенное на кровати.

— Мерлин, какой красивый цвет! — Джинни восхищенно подняла платье на вытянутых руках. — И? Что именно тебе не нравится?

— Э-э-э… Цвет.

— Гермиона! — Джинни схватила подругу за плечи и, притянув к зеркалу, приложила к ней платье. — Посмотри, как тебе идет синий цвет.

— Не знаю. Я не уверена…

— Вот именно! Ты просто не уверена в себе, а не в платье. Хватит. Давай переодевайся.

— Думаешь, стоит?

— Ну, начнем с того, что вариантов у нас нет. Так что… да, стоит!

Гермиона со вздохом подхватила платье и направилась в ванную.

Она одевалась, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Мерлин! А вдруг Джинни говорит это, чтобы подбодрить или еще хуже… Но, выйдя из ванной и увидев улыбку Джинни, Гермиона устыдилась собственных мыслей.

— Я только застегнуть его не смогла, — жалобно проговорила она.

— Давай я.

Джинни начала застегивать ряд мелких крючков на спине.

— Оно правда тебе идет. Сейчас мы еще прическу сделаем, и ты будешь самая красивая.

— Да уж.

— Все. Готово. Ну а расстегивать… придется кому-то другому.

— Джинн!

Гермиона возмущенно обернулась к подруге, но улыбнулась, увидев блеск ее глаз.

— Ему понравится. Не сомневайся. Тем более, ему ведь дорога ты сама, а не то, во что ты одета. Сегодняшний вечер будет для него ударом.

Джинни расхохоталась.

— Ты о ком?

— Я? О таинственном мистере Х, который занимает твои мысли.

Гермиона возвела глаза к потолку.

— Так. Где наше средство для волос? — приступила к делу Джинни.

— На комоде. Но мне не нравится, как оно воняет.

— Так измени запах. Ты же волшебница!

Они рассмеялись. Двадцать минут сопения, споров и выкриков «ой! ай!», уверений, что красота требует жертв, и, наконец, довольный голос Джинни:

— Все. Готово.

Гермиона, зажмурившись, повернулась к зеркалу. Приоткрыла один глаз и тут же распахнула второй.

Вот Джинни действительно оказалась волшебницей. Непослушные пряди были уложены в затейливую прическу, и при этом не создавалось впечатления строгости или напыщенности. Прическа была легкой и даже несколько легкомысленной. Локоны не были уложены намертво, как когда-то на четвертом курсе, а свободно спадали и переливались в отблеске камина.

— Нравится? — нетерпеливо спросила Джинни.