Цветок сиреневой луны

— А я должна буду по-прежнему греть постель в ожидании, когда ты выполнишь супружеский долг? — С каждым словом я рвала в себе что-то. Тоненькие натянутые ниточки от меня к нему, одну за другой.

— Лена, ну что ты хочешь? Почему ты рвёшь меня на части? Я могу дать тебе все, что попросишь, кроме одного! Ну, разве тебе так трудно хоть немного поступиться своими принципами? Ради нас, ради меня. Ты так нужна мне! Неужели, если и я тебе нужен, ты не сможешь смириться со своим местом в моей жизни? Я ведь смирился с существованием демона! Или, думаешь, меня сейчас не сжигает огонь ревности? Неужели ты так эгоистична? — Рами уже кричал.

Я чувствовала, что задыхаюсь. Наверное, Рами прав. Во всем, что касается его, я эгоистична. Просто потому что знаю, что не смогу делить его ни с кем. Это разрушит меня до основания. Мне проще отказаться от него совсем, чем изо дня в день жить и знать, что делю его с кем-то. Знаю, что это неправильно, нелогично, глупо, да как угодно, какая, на хрен, разница! Просто знаю, что если останусь с ним — сгорю сама и выпью его жизнь по капле, день за днем.

— Прости, Рами. — Я поднялась на негнущихся ногах, чтобы уйти. — Но я не могу быть тем, что тебе нужно. Если я останусь, то это уничтожит нас обоих. Медленно, день за днем.

Рами вскочил и, метнувшись за мной, отчаянно сжал в объятьях. Все мое существо потянулось к нему в жуткой голодной тоске по его прикосновениям, а голова запылала, как в огне. Вцепившись в волосы на моем затылке, он запрокинул мою голову. Его глаза сверкали безумием.

— Нет, ты не уйдешь от меня, — прохрипел он. — Я не отпущу, никогда!

И Рами, как когда-то Ифер, что-то прошептал мне в губы и набросился с жестким подчиняющим поцелуем. Мгновенно я почувствовала, как желание дикой силы потекло в моё тело, заставляя его содрогаться. Но только лишь безумная горячка охватила моё тело, как сила, будто очнувшись, нанесла Рами ответный удар. Такой мощный, что он оказался отброшенным к стене здания. А моя сила, так нежно касавшаяся его раньше, больше не была похожа на осьминожку. Это был клубок разъяренных змей, желающих сейчас впиться в Рами своими ядовитыми пастями. С огромным трудом мне удалось совладать со взбесившейся силой и запихнуть шипящую и плюющуюся в негодовании массу назад. Рами сидел на земле у стены и смотрел на меня огромными шокированными глазами. Кажется, сказать друг другу нам больше было нечего.

Внутри звенела какая-то пустота. Не было ни боли, ни сожаления. Было лишь осознание того, что мой путь здесь закончен. Больше ничего не осталось. Я подняла глаза к небу и увидела огромный шар выходящей из-за гор сиреневой Луны. Полнолуние.

Едва лунный свет мягким покрывалом достиг земли, я почувствовала, как энергия потекла в моё тело. Кожу покалывало, в теле словно рождались маленькие вихри, наполняя меня ощущением огромной силы.

Позади что-то говорил Рами, но я уже не различала его слов. Вперив взгляд в чужое ночное светило, я вдруг с необычайной отчетливостью поняла, что хочу видеть другую луну. Не такую огромную и прекрасную. Просто свою родную. Хочу этого сейчас больше всего на свете.

В этот момент энергия сиреневой луны хлынула в меня мощным потоком. Все вокруг засияло и загудело. Раздался отчаянный крик Рами, и вдруг все исчезло и стихло. Я стояла на темной улице родного и уже почти забытого города. Луны и звезд почти не видно из-за крыш многоэтажек. В нос бил неприятный запах — смесь выхлопных газов и нагретого за день асфальта. Резко затошнило и заболела голова.

— Девушка, с вами все в порядке?

Поодаль стоит веселая компания с пивными бутылками в руках. Все они стопроцентные люди.

Я дома.

Эпилог

Год спустя.

Музыка в клубе просто оглушает. Девчонки умчались танцевать, я же просто сижу, выдыхая сигаретный дым в потолок и прикладываясь к коктейлю. Вот уже год, как я вернулась домой из волшебного мира Каазандума. Иногда днем, когда я погружаюсь в рутинные заботы, мне кажется, что путешествия туда никогда и не было. Не было красавцев дроу, светлых, демона.

Но каждую ночь, во сне, я возвращалась в этот сказочный мир. Словно множество невидимых нитей держали мою душу, не отпуская, не давая забыть, вычеркнуть из памяти. А еще через несколько месяцев после возвращения в мои сны стал приходить Нибрас. Почти каждую ночь мы говорили, занимались любовью, опять путешествовали.

Я выбросила докуренную сигарету и взяла другую. Да, грешна, я много пью и курю в последнее время. Просто так немного легче примириться с тем, что существую словно в двух разных мирах. Днём один — реальный для всех окружающих, а ночью другой — не менее реальный для меня.

На диванчик напротив плюхнулись два высоченных парня и отсалютовали мне бокалами. Какие-то они одинаковые, хотя и очень симпатичные. Братья, что ли? Впервые с момента возвращения осторожно шевельнулась моя сила. Она не подавала признаков жизни все это время, словно закрывшись в защитной капсуле и уснув. Я уже решила, что она больше никогда не побеспокоит меня. А тут надо же! Она словно принюхивалась к сидящим напротив, особенно к тому, что повыше.

Сквозь клубы сигаретного дыма я присмотрелась к парню. Он ответил мне взглядом озорных желтоватых глаз. Моя сила рванулась к нему, скуля от проснувшегося жуткого голода. Меня напугала такая реакция. Возникло острое желание убраться подальше от столь аппетитных для моей силы субъектов. Кто знает, как она подействует на человека после такого долгого голода. Вдруг осушит его до дна, и будет он потом ходить и улыбаться, как дурачок. Мало ли.

Тем более, чего греха таить, сама я была голодной, так как после возвращения оправдались мои опасения. Я не могла смотреть на мужчин, они то казались мне пресными, то чересчур слащавыми. Вечно о чем-то ныли и жаловались. Несколько моих свиданий закончились ничем. Даже встреченный в одном из клубов Олежек, раньше казавшийся чуть ли не скандинавским богом, выглядел каким-то бесцветным, что ли. Ещё и сны с моим демоном. Да и сегодня идти в клуб не особо хотелось. Светка и Лариска чуть ли не за шиворот меня выволокли из квартиры.

Парень напротив опять одарил меня убийственной улыбочкой. Второй же всматривался в моё лицо, внимательно и даже как-то тревожно. Так, пора заканчивать этот балаган. Ответив парням улыбочкой голодной пираньи, я поднялась и пошла к выходу. Девчонкам позже позвоню. Такси, как назло, не было, и я решила чуть пройтись до проспекта, там больше шансов поймать машину. Садиться в чужую машину я не боялась, так как постоянно носила заговорённый Афри торк. Его действенность мне уже случилось проверить в действии, когда на меня решила напасть парочка подвыпивших парней через несколько месяцев после возвращения. Если честно, то я и испугаться толком не успела. Мне даже было немного жаль валяющихся на земле и скулящих парней, судорожно прижимающих руки к самому, так сказать, дорогому. После такого они пить и приставать к девушкам, наверное, долго не захотят.

— Девушка, можно с вами познакомиться? — раздался сзади мягкий голос.

Почему-то у меня навязчивое ощущение, что он изменен, только не пойму, как и зачем. Оборачиваюсь и вижу, как из темноты появляются фигуры тех самых парней из клуба. И тут они словно подергиваются дымкой. Мои глаза лезут из орбит, я абсолютно четко вижу у одного мелькающий хвост с золотистой кисточкой. Моргаю, и картина становится прежней. Стою, как гвоздями прибитая, и смотрю на приближающихся парней. Тот, что пониже, подходит совсем близко и заглядывает мне в глаза огромными синими глазищами с вертикальными зрачками.

— Афри, — шепчу, потому что голос покинул меня и не обещал вернуться.

— Здравствуй, Лена, — улыбается дроу и морок спадает.

Бросаюсь на шею другу. Он прижимает меня к груди. Давно забытая незамутненная радость наполняет меня и срывается с ресниц слезами.

— А меня обнимешь, ведьма? — слышу я голос демона, уже ничем неизмененный.

Афри меня отпускает и отходит в сторону. Демон не снимает морок полностью, но я вижу озорные золотистые глаза, в глубине которых прячутся одновременно боль и облегчение. Моя сила ликует и захлёбывается радостным визгом сошедшей с ума фанатки, оказавшейся вблизи своего кумира. А я не могу шевельнуться и даже сказать, что рада. Нет, не так. Я убита наповал нахлынувшими на меня счастьем и облегчением. Демон, видимо, истолковывает мое оцепенение по-своему. В его глазах вспыхивает дикая боль, и он, опустив голову, отступает.