Цветущий бизнес

— Подари ее мне.

— Дарю. Приедем в Москву, возьми свою иголку и шей в моем гардеробе все подряд, а то мне уже шмотки некуда девать. Пора покупать третий шкаф.

— Так ты едешь со мной! — обрадовалась Иванова. — Как хорошо, что я не сдала твой билет.

— Глупо поступила. Я остаюсь, но не навечно.

— Тогда поспеши; у нас дела.

* * *

В столовой Катерина варила яйца.

— Зачем? — возмутилась Иванова, быстро смекнув кому они предназначаются.

— Вы же решили поездом, а там долго кушать придется, — пояснила Катерина.

Иногда она умеет так выразить мысль, что хоть бери и записывай.

— Обойдусь копченой колбасой и сыром, — отрезала Иванова.

— Вон, они в холодильнике лежат.

— Ну Катерина, с тобой отъезжать одно удовольствие, — похвалила я в надежде на ее дальнейшую щедрость.

— От похорон остались, — пояснила Катерина, и я сразу поняла, что надежды могут не сбыться.

— Хорош болтать, садитесь жрать, — приказала Иванова и бросилась метать куски пищи в рот и глотать их не разжевывая.

Я пробовала есть в этом темпе, но сразу признаюсь: не смогла. Поэтому уехала в город голодной. Пока Иванова, как крокодил, дремала, переваривая целые куски, я мучилась воспоминаниями о бутерброде, который мне не дали доесть.

На въезде в город Иванова проснулась и, паникуя, спросила:

— Куда?!

— К Моргуну, — как о само собой разумеющемся сказала я.

Иванова успокоилась и принялась задумчиво глазеть в окно. По опыту я знала, что в такие минуты ее лучше не трогать. Это было обидно, потому что мне и на фиг не нужен ее Моргун, но я же туда еду. Значит и она должна поговорить со мной о наболевшем. Тем более, что я со вчерашнего дня этого жду.

Иванова же глазела в окно и готовила прощальную речь, с которой она собиралась обратиться к своему ненаглядному Моргуну. Наконец она очнулась и сказала:

— Приедем, поднимешься и все как тогда.

— Когда “тогда”? — спросила я, отказываясь верить, что она посылает меня к Зинке.

— Когда была жива Вера.

— Не пойду я туда!

— А кто мне вызовет Фиму?

— Вот уж не знаю, надо было раньше об этом думать и договариваться. Вызови его по телефону.

Иванова закатила глаза.

— Сообразила. Зинка нервно реагирует на телефонные звонки и обязательно снимет трубку сама.

— Могу попросить любого прохожего. Пусть позовет мужским голосом.

— Ну да, а Зинка будет стоять рядом и слушать. Как ты не поймешь, ревнует его она.

— Я думала, что в таком возрасте уже не ревнуют.

Иванова сменила тактику.

— Соня, Сонечка, — заскулила она, нежно поглаживая меня по руке и пытаясь чмокнуть в щеку.

Ей это ужасно не идет, и я разозлилась.

— Прекрати, терпеть этого не могу, как лесбиянка себя ведешь. Пойду, пойду к твоему Моргуну.

— Спасибо, — обрадовалась Иванова. — Прикинешься сотрудницей, вызовешь его…

— Не учи, — оборвала я ее, заезжая во двор. — Знаю где кем прикинуться.

Зинка сразу же открыла дверь, узнала меня и, не спрашивая ни о чем, сказала:

— Ефим Борисыча нет дома.

— А где он? — растерялась я.

— Ночевал, думаю, в квартире дочери, а где в данный момент, не знаю.

Информация исчерпывающая, после этого говори “спасибо”, “до свидания” и уходи. Так я и поступила.

— Нам не повезло, его нет дома, — “обрадовала” я Иванову.

Боже, какое горе выступило на ее лице. Сердце мое зашлось от жалость. Плакала ее прощальная речь. Я уже хотела предложить ей попрактиковаться на мне, но Иванова гаркнула во все свое луженое горло:

— Едем!

— Куда?

— В квартиру Веры.

Да, годы делают свое дело. Напрасно я так часто разводилась. Стоило подождать, когда прийдет понимание. Вот Иванова прекрасно понимает своего Моргуна. Вмиг просчитала все возможные варианты.

— Поругался с Зинкой и ушел спать в квартиру дочери, — вводила она меня в курс семейной жизни Моргуна, пока я мчала к дому покойной Верочки. — Черт, неужели опять ушел в запой?

— А разве он из него выходил? — проявила наивность я.

— Конечно выходил. Два дня ходил трезвый, — пояснила Иванова. — Ох, устрою я ему сейчас прощание! Век будет помнить!

Вот и думайте после этого, дорогие мужчины, стоит ли заводить любовниц. Человек сбежал от жены, чтобы не слышать ее лая, так нате вам, любовница его достала и будет лаять так, как жене и не снилось. Нет нигде бедному Моргуну спасения.

И тут я глянула на часы и вспомнила о воре.

— Как хочешь, но через пять минут у меня свидание с Павлом, — сказала я тоном, не терпящим возражений. — Человек обещал мне показать дом.

— Какой дом? — возмутилась Иванова.

— Дом в котором творятся странные вещи. Павел воровал там и прекрасно знает где дом находится.

— У меня несколько часов до поезда. Мне некогда смотреть на твой дом.

— И не надо. Заскочу к Пушкину, отпущу Павла и отправимся к твоему Моргуну. Никуда он не денется, а если денется, так будем его искать. Я человек обязательный и изменять своим принципам не намерена даже ради Моргуна. Раз обещала в двенадцать, буду в двенадцать и ни минутой позже.

— Черт с тобой, — согласилась Иванова. — Тогда я зайду в магазин, куплю сигарет в дорогу. Забыла в дорогу купить сигарет.

Павел тоже отличался пунктуальностью. Он ждал меня под памятником, внимательно рассматривая носы своих ботинок.

Я подошла и извинилась за легкое опоздание. Он охотно меня простил.

— Отпала нужда в твоих услугах, — сказала я. — Вчера нашла дом сама.

— А как же я? — растерялся он.

— Да никак, воруй себе, пока не поймают. Ты же не у бедных воруешь.

— Я вообще не ворую. Это был единичный случай, клянусь, — он принялся бить себя в грудь кулаком.

Я дала ему понять, что мне-то все равно, но вряд ли так думает его сестра Катерина.

— Уж она-то считает тебя образцом поведения, — выступила я с напутственной речью. — Учился бы ты в институте и не лез в сомнительные дела. Видела у кого воруешь. Здесь уже не милиции надо бояться, а самих терпил. Поймают, живым не уйдешь, — сказала я, вспоминая подвал и амбалов. — Ну иди куда шел и меня не бойся. Я тебе не враг, раз уж ты брат Катерины, хоть и у меня ты стибрил кое-что, да понравилось мне как ты с этим поступил.