Цветущий бизнес

— Придется подождать пока схватится клей, а потом вешать зеркало, — сказала я, потирая руки.

— Ты необычная женщина, — с восхищением воскликнул Владимир. — Таких я не встречал никогда.

Я зарделась и в смущенном кокетстве спросила:

— У тебя было много женщин?

— Одна, — вздохнул он, — но порой мне казалось, что это слишком много. Я говорю о серьезном, — пояснил он. — А у тебя было много мужчин?

— Если речь о серьезном — ни одного.

— Поразительно!

— Сама удивляюсь.

Наступило молчание. Он смотрел на меня, я на него, но думали о разном. Я — о тайнике, он же не знаю о чем. Мне показалось, что пора нарушить опасное молчание, и я спросила:

— Будем вешать зеркало?

— Будем.

И мы повесили. И на этот раз косо, потому что на старые чёпы.

— Уже поздно, — сказала я, вспомнив о Власовой. — мне нужно заехать к подруге.

— Я нашел в шкафу женскую одежду. Может что-нибудь тебе подойдет?

В памяти ожил образ Верочки. Хотя, кто сказал, что Мазик однолюб.

В шкафу я действительно нашла кое-что подходящее и, преодолевая отвращение, надела на себя.

— Ты действительно очень спешишь? — грустно спросил Владимир.

— Если верить твоим часам, — да.

— Жаль, мы даже не успели поговорить. Ты опять пропадаешь внезапно.

— О прошлой встрече этого не скажешь, — буркнула я, не желая вдаваться в подробности, так неприятно мне было это вспоминать.

Владимир понял и промолчал.

— Мы увидимся? — спросил он, когда я причесалась и выразила готовность уйти.

— Обязательно, должна же я вернуть чужие вещи.

— Тогда сделай это поскорей. После десяти я почти всегда здесь и утром до девяти.

— Учту это.

Мы вышли на улицу. Он выкатил “Мерседес” из гаража, поражая своей аккуратностью. Я бы подумала, что он надеется оставить меня ночевать, когда бы не знала, что он закатывает его туда всякий раз. И как человеку не лень?

Уже в машине я вспомнила про мешок, но возвращаться плохая примета. Мы проехали мимо клуба, поравнялись с “Хондой”, и Владимир притормозил.

— Что будем делать с автомобилем?

— Я сяду в него и поеду.

— Он же поломан.

Черт, как плохо иметь амнезию. Пришлось выкручиваться.

— Ерунда, — сказала я, — я его починила.

— Значит ты солгала? — погрустнел Владимир.

— Солгала, — призналась я.

— Зачем?

— Очень хотелось помыть руки.

Не знаю как понял он мои слова. Я бы, на его месте, поняла буквально, но Владимир просиял.

— Много думал о тебе, — прошептал он, кладя свою ладонь поверх моей.

Мне не захотелось сообщать ему очевидные вещи, поскольку даже Иванова знала как много я думала о нем и доме, в котором он остановился.

— Думай и дальше, и мы встретимся, — пообещала я и чмокнула его в щеку.

На мой взгляд это выглядело достаточно утонченно.

Глава 22

К дому Власовой я приехала в полночь. Чертово зеркало вышибло из меня последние мозги, и я забыла позвонить Татьяне. К счастью в ее квартире горел свет, давая надежду, что она дома. Закрытый клуб тоже давал эту надежду. Правда часть надежды отнимал Сюрдик, который мог затащить Власову к себе, но в целом арифметика была в мою пользу.

Остановив машину у подъезда, я вышла, набрала код и застыла перед домофоном. Мне никто не ответил. Я топталась у двери минут двадцать, собираясь уже уходить, но в это время подошел мужчина с собакой. Окинув меня искушенным взглядом, он открыл дверь и пропустил вперед собаку, потом занес свой живот. Я воспользовалась моментом и шмыганула следом.

— Вы к кому? — строго поинтересовался он.

— К коню, — ответила я и побежала по ступенькам, мысленно продолжая общение в очень образной форме.

— Хулиганка, — крикнул он вдогонку.

Собака лаяла, мужчина от нее не отставал, я же остановилась у двери Власовой и истерично давила на кнопку звонка. Мне хотелось попасть в квартиру раньше, чем на площадке покажется живот. Видя безрезультатность, я оставила кнопку в покое, с силой затарабанила в дверь, и… она открылась.

Должно быть у меня уже выработался рефлекс на открытые двери, и не мудрено: за каждой — по покойнику. Здесь кто хотите струхнет. Я попятилась назад, но живот показался-таки на лестничной площадке, и я юркнула в квартиру.

Власова лежала на том же диванчике, на котором я оставила ее нетрезвое тело. В том же красивом вечернем платье и туфлях на высоких каблуках. Масючкины герани ожили и сильно украшали антураж. На фоне цветущих гераней Власова была недурна и смотрелась не хуже Верочки. Если не приглядываться к лицу. Я присмотрелась и поняла, что Власовой нехорошо. Так плохо она не выглядела никогда. Температура ее тела укрепила меня в этой мысли. Власова была мертва. Горящий в комнате свет говорил о том, что сделала она это совсем не в дневное время.

Я попятилась и наступила на сумочку.

“В сумочке лежали ключи от дачи,” — вспомнила я и подняла ее.

Ключи действительно лежали там. Власовой они уже не были нужны, я их забрала и вышла из квартиры. И столкнулась с “животом” и его собакой.

— Хотите быть свидетелем? — спросила я.

— Чего? — насторожился “живот”.

Я толкнула дверь. Лежащая на диване Власова была видна с порога.

— Она мертва, — сказала я. — Вызывайте милицию.

“Живот” содрогнулся.

— Вы убили ее?

— Ну что вы, она уже холодная.

— Почему?!! — незаметный остаток волос на его голове стал предельно заметен.

— Остановка сердца, — развела я руками и поплелась по ступенькам вниз.

— Как ваше имя? — крикнул он мне вослед.

— Власова знает, — призналась я, не желая оставаться инкогнито.

* * *

Было так поздно, что я рассчитывала на цыпочках прокрасться в свою комнату и заснуть. Однако, на даче творилось неладное. Катерина белугой ревела в столовой. Виктор, разложив по карманам руки, нервно нарезал круги у стола.