Цветущий бизнес

— У тебя мания! — попыталась прервать меня Иванова, но я инициативы не отдала и, повысив голос, продолжила:

— Ты поняла это и замыслила сбить меня с правильного пути. Моя дырявая память была тебе в этом большой помощницей, но появился Павел. На рынке ты подслушала мой разговор с Катериной и узнала, что вор, о котором я прожужжала всем уши, Катеринин двоюродный брат.

— Почему же я не убила сразу Катерину?

— Это было бы глупо. Да и с самой Катериной у тебя проблем не было. Ты могла запугать ее. И вряд ли она захотела бы давать мне его адрес. Как бы там ни было, но Павел не на прогулке был в том доме. Он вор. А вот с тетей Марой все обстояло иначе. Ты знакома с моим упорством не понаслышке, а рассчитывать на сообразительность семидесятилетней женщины глупо. Я в два счета выудила бы из нее нужную мне информацию. Поэтому ты убила тетю Мару.

Иванова театрально закатила глаза, давая понять, что большего вздора не слышала в своей жизни.

— Зря стараешься, — грустно усмехнулась я. — И здесь против тебя неопровержимые факты.

— Какие факты?

— Герань. Я скрыла от тебя, что Павел подарил матери краденую герань.

— Значит этого я знать не могла.

— Правильно, ты видела на тумбочке герань и, зная о моем пристрастии к мелочам, переставила ее на подоконник, чтобы было как у Верочки. Уверена была, что я обязательно уцеплюсь за эту мысль. Ты, конечно, не подозревала, что герань эта Масючкина, и догадалась об этом уже позже, исходя из моих слов. Но о цвете герани я тебе точно не говорила. Откуда же ты узнала, что она красная?

Иванова пожала плечами.

— Я и не знала.

— Вот! — торжествующе закричала я. — Вот ты и проболталась. Ты забыла, а я хорошо помню твой ответ на мой вопрос.

— Да на какой вопрос? — занервничала Иванова.

— Когда я затеяла эксперимент и выразила сомнения по поводу его чистоты и цвета гераней, ты мне уверенно сказала: “У тети Мары был только красный цвет. Здесь его достаточно.” Как ты могла знать какого цвета была герань тети Мары, если никогда не была в ее доме? Даже Катерина, спроси ее об этом сейчас, затруднится назвать цвет герани, более того, не вспомнит была ли она в доме тетки вообще. У тебя же прекрасная память, но не всегда это хорошо.

Иванова снова вскочила и ринулась к выходу.

— Все! Мне некогда, у меня поезд, — сказала она, решительно хватаясь за ручку двери.

— Что ж, можешь идти, — согласилась я. — Остальное расскажу в милиции.

Она вернулась, уставилась на меня с ласковой укоризной, спросила:

— Софья, тебе не стыдно? Тебе бы все игрушки, а у меня работа. У тебя совесть есть?

В ее вкусе. Как это мило. Чего еще ждать от этой Ивановой.

— О-ля-ля! — воскликнула я, переживая достаточно ли огня вложила в свое междометие, достаточно ли там темперамента. — Это мне должно быть стыдно? — воскликнула я. — Это у меня должна быть совесть? А что же тогда должно быть у тебя? Я не убивала столько народу. В самом худшем случае свела с ума несколько мужей, ну, да кто этим не грешен.

Иванова покачала головой.

— Софья, пожалуйста, отпусти меня, — жалобно проблеяла она. — У меня поезд.

Как ей, с ее басом, удается извлекать из себя такие жуткие звуки? И разве можно так унижаться? Ей это совсем не идет. Уж пусть бы она меня отматюкала.

— Людмила, прекрати, лучше садись в кресло и начинай сразу с чистосердечных признаний. Это тебя не спасет, но смягчит твою участь. Обещаю простить часть преступлений. Может меньше срок дадут.

Своей речью я добилась обратного эффекта. Иванова бросилась бежать, да как быстро…

Глава 29

Я догнала ее лишь у лифта, схватила за руку, потащила в номер. В это время, как назло, двери лифта распахнулись. Двое красавцев мужчин (соблазнительного возраста) вышли и с недоумением уставились на нас.

— Помогите! — не иначе как с дуру завопила Иванова, с двойным желанием и тройной прытью пытаясь вырваться из моих рук.

— Вы что, девочки? — спросил один из красавчиков.

Я всей грудью прижалась к Ивановой, делая вид, что собираюсь ее поцеловать.

— Не видишь, девочки лесбосом балуются, — пояснил второй.

Людмилу такая версия категорически не устраивала, мне же она вполне подходила. Пользуясь удачным моментом, я схватила орущую Иванову за шкирку и потащила в номер. Она израсходовала часть своих сил на призывы к красавчикам и сопротивлялась значительно слабее, почти вяло.

— Будет скучно, девчонки, зовите, не стесняйтесь, — крикнул один из красавчиков нам вслед.

— Составим компанию. Вчетвером всегда веселей, — поддержал его второй.

— Непременно, — пообещала я, добрым пинком заталкивая Иванову в номер.

Она покатилась по ковру, но с удивительной ловкостью вновь оказалась на ногах и опять ломанулась к двери. Ну просто Ванька-встанька какой-то, а не профессор Иванова. Я даже растерялась, не зная что с ней делать. Никак не ожидала от нее такого настойчивого сопротивления. Пришлось дать ей понять, что я тоже шутить не намерена.

— Ну хватит, милочка, — переводя дыхание, сказала я, с помощью всех чертей и хорошего мата скручивая ее в бараний рог. — Надеюсь ты уже набегалась, размяла члены. Теперь садись и продолжим.

— Нечего мне с тобой продолжать, — ответила Иванова, но в кресло села.

— Значит с тетей Марой мы покончили. Надеюсь доказательства с геранью тебя устраивают и нет нужды приводить новые?

— Меня ничего не устраивает. Все бред.

— Значит поехали дальше. А что было дальше? Дальше ты принялась за своего Фиму. Вернувшись с похорон Верочки, ты не легла спать, а вновь побежала к Сергею. Виктор и Катерина в тот день намаялись и спали крепко. Я же крепко сплю всегда. Никто не заметил, что тебя не было всю ночь.

— Почему же всю ночь? — удивилась Иванова. — В прошлый раз ты отвела мне лишь четыре часа.

— В прошлый раз у тебя было запланировано одно убийство, а в этот — два.

— Ого! И кто же второй?

— Не придуривайся, я уже говорила: Власова. Ты украла тетрадь, которую она мне дала. В той тетради профессор Иванова фигурировала в очень неприглядном виде. К тому же моя дружба с Власовой не входила в твои планы. Ты знала: с ее помощью я рано или поздно найду тот дом, поскольку он принадлежит ее мужу. Позвонила Власовой и договорилась о встрече. Она была пьяна и с радостью согласилась тебя принять. Ты была ее последняя радость, — здоровое сердце Власовой остановилось.

— Откуда ты знаешь какое у Власовой было сердце? — с ехидной улыбочкой поинтересовалась Иванова. — По-моему, у нее его совсем не было.

— Да? А что же тогда, по-твоему, гнало по ее жилам виски? Не волнуйся, мотор Власовой был в превосходном состоянии. Она, конечно, косила под аристократку, но это не мешало ей пить, как сапожнику. Пусть сапожники простят меня, если смогут. Остановив этот мотор, ты отправилась к Моргуну. Моргун традиционно поругался с женой и ждал тебя в квартире покойной дочери. Он был убит горем и жаждал утешения, которое ты обещала присовокупить к пылкому прощанию. Так что время, оставшееся якобы до отъезда в Москву, ты провела плодотворно.