Цыганский барон

— Вы думаете, это мудро? Если дело обстоит так, как вы говорите, то вы можете навлечь на себя неприятности.

Кэтрин провела рукой по лицу.

— Наверное, ты права. Самое главное сейчас — добиться предложения Литчфилда. И чем скорее я уеду из Лондона (и от Доминика, прибавила про себя Кэтрин), — тем счастливее я буду.

К вечеру Кэтрин надела платье из кремового шелка с золотистой кружевной отделкой на юбке из воздушной органзы. Кэтрин решила поразить Литчфилда изумрудным гарнитуром — семейной реликвией Арундейлов, чтобы подчеркнуть необычный цвет глаз и богатство. Что-то из этих двух достоинств должно было подвигнуть Литчфилда наконец сделать предложение. На Доминика решено было внимания не обращать,

Однако все пошло не так.

Ричард провел ее в гостиную, а сам отошел, чтобы принести ей шерри. Доминика нигде не было видно.

Услышав шаги за спиной, Кэтрин обернулась, думая, что вернулся Ричард. И увидела Доминика.

— Какого черта ты тут делаешь? — вместо приветствия выпалил Грэвенвольд. — Я начинаю думать, что ты меня преследуешь.

— Что? Это ты преследуешь меня!

Доминик криво улыбнулся, но в глазах его была тоска.

— Неужели?

— Да. Мы с дядей уже давно собирались сюда. Уверяю, если бы я знала о том, что встречу здесь тебя, ни за что бы не поехала.

— Твой дядя сказал, что у вас дела в Лондоне и вы никуда не поедете.

— Странно, — нахмурилась Кэтрин. — Ну что же, может быть, он тогда еще не решил. В любом случае я уезжать не собираюсь. Если мое присутствие так раздражает тебя, почему бы тебе не уехать самому?

— Запомни, Катрина, запомни раз и навсегда, — проговорил сквозь зубы Доминик, — ни ты, ни другая женщина никогда не будут командовать мной. Я останусь здесь. Потому что я так хочу. А ты держись от меня подальше.

Кэтрин готова была дать ему пощечину.

— Ты самодовольный…

— Побереги силы, любовь моя. Мы с тобой оба прекрасно знаем, что я собой представляю. — Заметив Литчфилда, Доминик склонился над рукой Кэтрин и прошептал: — Держи себя в руках, малышка. Ты же не хочешь, чтобы его честь увидел тебя в истинном свете? — И Доминик вышел из комнаты.

Кэтрин еле заставила себя улыбнуться Литчфилду и взять бокал с шерри.

— Благодарю, милорд.

— Ричард, — поправил ее Литчфилд.

— Ричард, — нежно повторила Кэтрин, стараясь не смотреть на дверь, в которую вышел Доминик.

— Мне очень нравится, как вы произносите мое имя. Я так рад, что могу проводить здесь время с вами. Эта неделя будет волшебной. Мэйфилды никогда не скупятся.

Так оно и было. При всей грандиозности Лэвенхэма, Ривенрок был намного роскошнее. Комната, в которой они сейчас находились, представляла собой великолепный союз пурпура и золота. Полы из полированного мрамора покрывали шелковистые ковры с изображением батальных сцен времен завоевания Иерусалима крестоносцами.

— В среду будет охота, а завтра вечером — маскарад. И это только начало.

— Маскарад? — переспросила Кэтрин. — Но у меня нет костюма!

Подошла Джорджия.

— Не беспокойтесь насчет бала, — сказала она. — Папа, как всегда, обо всем позаботился. Некоторых мы успели предупредить заранее, но мысль о маскараде пришла нам в голову в последний момент. Поэтому мы решили сделать сюрприз и наняли белошвеек. Мастерицы сошьют костюм за пару часов. Вам нужно только решить, в кого вы хотите превратиться.

Кэтрин подумала о Доминике. Она уже знала, кем будет завтра.

— Я не совсем уверена в том, что это хорошая идея, госпожа, — осторожно заметила Гэбби, помогая хозяйке надеть белую крестьянскую блузу, богато расшитую бисером.

— Может быть. Но увидеть, как вытянется лицо Доминика, — ради этого стоит рискнуть!

Кэтрин надела широкую юбку из красного шелка, расшитую блестками. Гэбби помогла приладить юбку так, чтобы из-под нее чуть выглядывали нижние юбки.

— Да уж, он будет удивлен, не сомневаюсь, — сказала Гэбби. — Пойдемте, я сделаю вам прическу.

Кэтрин улыбнулась. Да, она будет настоящей цыганкой, Прическа ее — рыжая масса густых волос, ниспадающих на плечи, чуть приподнятых вверх с одной стороны и украшенных маленькими золотыми монетками, которые она хранила как память, — была тоже цыганской. Монисто на запястьях и золотая лента, стянувшая предплечье, довершали наряд. В ушах — золотые тонкие кольца, а вырез блузки — скандально глубокий.

— Mon Dieu [5] , — всплеснула руками Гэбби, — его честь будет от вас без ума.

5

Бог мой (фр.).

— Может быть, — протянула Кэтрин. Она отплатит негодяю. Она сведет его с ума. Она заставит его вспомнить все мгновения страсти, каждый горячий поцелуй. Пусть эта страсть спалит его дотла.

— Ты думаешь, я действительно ничего в этом платье? — с едва заметным волнением спросила Кэтрин.

С минуты на минуту должен был войти дядя, а в том, что он не одобрит ее выходки, у Кэтрин сомнений не было.

— Вы — чудо, моя леди.

Кэтрин обняла служанку.

— Спасибо тебе, Гэбби. Спасибо за все.

Герцог Вентворт осторожно постучал в дверь и, когда увидел Кэтрин, едва не лишился чувств.

— Ты с ума сошла, — возмущенно сказал Гил.

— Дядя, не беспокойся. Правду знаем только мы двое.

— В самом деле? — недоверчиво спросил Гил.

— Ну… да. — Предательский румянец окрасил щеки Кэтрин. — Так мы идем?

— Не нравится мне твоя затея, Кэтрин.

— Дядя, не волнуйся. Это только маскарадный костюм.

— Костюм, — проворчал Гил. — Да уж.

Кэтрин и Гил поднялись в пурпурно-серебряный зал.

Гости уже собрались. Здесь были не только те, кто приехал в Ривенрок по приглашению Мэйфилда, но и его соседи.

Зал был полон разбойниками, пиратами, рыцарями в латах и их очаровательными дамами, были здесь и египетские фараоны, и римские легионеры. Греки в тогах, герои шекспировских пьес и даже сказочные принцессы — все собрались сюда, пряча свои истинные лица под масками.

Дядя был в наряде судьи в белом кудрявом парике. Эдмунд — разбойник, с черной повязкой на глазу, в красном шарфе, обмотанном вокруг головы, и шпагой за поясом. Амелия — средневековая придворная дама, в светлом парике и с маленькой птичкой, закрепленной в прическе.