Дамский негодник

Не успела она договорить, как у Карапета Ашотовича возникло желание немедленно полечиться.

Самсонова отклонила его предложение:

— Дело слишком серьезное. Придется вам прийти ко мне на прием.

— Когда?! — выпалила Людмила, разумеется, адресуя вопрос специалисту.

Но ответ дал ее ненаглядный Карачка.

— Завтра же утром я на прием и приду, — сказал он.

— Отлично, — заключила Далила, мысленно усмехнувшись: «Он считает себя невероятным подарком».

Приняв волевое решение, Карапет Ашотович (действительно довольный собой) удалился — его ждали большие дела.

Глава 8

У Людмилы с Далилой дела тоже намечались немалые: подруги собирались подробнейше обсудить проблему Карапета Ашотовича. Точнее, они хотели отыскать истоки этой проблемы.

— Не знаю, — нервно дергая себя за нос, рассуждала Людмила. — Ничего не пойму. Миша Калоев, конечно, погиб, но Карачка все же мужчина.

— Несомненно, мужчина, — профессионально подтвердила Далила.

Припомнив, как жадно Сасунян смотрел на ее бюст, бедра и ноги, она тут же добавила:

— Он мужчина, причем со всеми яркими проявлениями, присущими его полу.

— Тогда почему он не спит из-за гибели друга? — трагически вопросила Людмила и мимоходом добавила: — Кстати, он почти и не ест.

— Да-а? — удивилась Далила. — Этого я не заметила. По-моему, ел он рассеянно, но с большим аппетитом.

— Ты не видела, как мой Карачка раньше лопал. А помидоры его? Подумаешь, некоторые помялись. Ты слышала, как он вопил? Из-за сущего пустяка коршуном на дочку набросился. Раньше он голоса на Маришу не повышал, а сегодня готов был родное дитя убить. Из-за чего? Из-за какой-то травы? Даля, я тебе говорю, он становится невыносимым. Ты должна его вылечить.

— Вылечу, — пообещала Далила.

Людмила, удовлетворенно кивнув, зло дернула себя за нос и с напором продолжила:

— Карачка Мишу Калоева, конечно, любил, но не до такой же степени, чтобы ночами не спать. Миша все же не девушка, не жена и не мать, он просто друг, хоть и любимый. Да, друга убили, так и что из того? Вдова, между прочим, спит превосходно.

Самсонова удивилась:

— Откуда ты знаешь?

— Я с ней дружу, если это можно назвать дружбой.

— Пожалуйста, поясни, — попросила Далила.

— Ха! Поясни! Что тут пояснять? — риторически вопросила Людмила и заявила: — Мой Карачка помешан на Марине Калоевой. Только и слышу: бери с нее в этом пример, бери пример в том. Ты скажи, это ли не маразм: он дочку мою назвал в честь жены друга. Куда только Мишка покойный смотрел.

Людмила глянула на Далилу с возмущением (адресованным мужу) и вновь риторически осведомилась:

— Теперь представляешь, как сильно я возлюбила эту Марину и какая роскошная у нас с этой святошей дружба?

Самсонова удивилась:

— А почему «святошей»?

— А потому, что она не баба, а черт с хвостом и копытами, но перед мужчинами притворяется ангелом.

— Каким же образом она притворяется? — заинтересовалась Далила.

— Самым обычным, — яростно выплюнула Людмила, безжалостно дернув себя за нос (уже покрасневший). — Овцу из себя перед мужем строила всю дорогу, всю их брачную жизнь. Перед соседями беспомощностью прикидывается, перед друзьями добренькую разыгрывает, а сама эгоистка, злючка и пофигистка. Как я ненавижу эту ломаку! — взвыла она.

Самсонова с легким укором спросила:

— Ты уверена, что справедлива к Марине Калоевой? Твой муж восхищается женой друга, история вовсе не редкая. Я согласна, тебе трудно любить эту женщину, но и ты согласись: в таком случае невозможно быть объективной.

Людмила зверски дернула себя за нос, хмыкнула и взорвалась:

— Невозможно быть объективной?! Ха! Да, мой муж восхищается этой притворщицей, а ее муж покончил с собой, почему же она спит как убитая? Еле на днях ее разбудила, эту Марину. А неряха какая! Три домработницы и садовник мусор за ней разгребают, а я работаю и с хозяйством одна управляюсь. Но пример почему-то должна я брать с Марины, а не Марина с меня.

— Хорошо, — согласилась Далила, — Марина плохая хозяйка. Зная тебя, допустить это вовсе не трудно. Лично я второй такой чистюли, как ты, не встречала. И оставь ты в покое свой бедный нос, — скрывая раздражение, попросила она.

Людмила горестно сообщила:

— Нос у меня шелушится.

— Еще бы, так его дергать.

— Все нервы.

Далила вздохнула:

— Вот именно, нервы, побольше себя накручивай, то ли будет еще. К черту все постороннее. Давай лучше подумаем, что происходит с твоим родным мужем, зачем нам чужая Марина?

— И на фиг она не нужна, — пробурчала Людмила. — А с мужем что…

Подумав, она (совсем как в далеком их детстве) спросила:

— Хочешь правду?

Далила припомнила: «И Семенова до сих пор любит так говорить».

Поеживаясь, она сказала:

— Хочу.

— Давненько он обожает эту Марину. Подозреваю, что с детства, хоть и скрывает. А тут случай такой: Марина вдова, — выпалила Людмила и сердобольно вздохнула: — Ох, вот мужик сна и лишился. Как говорится: и хочется, и колется, и мамка не велит. С одной стороны, вроде семья: жена, и дочку он обожает, а с другой — освободилась баба его мечты. Мужская дружба уже не мешает, хоть сегодня бери и женись, — зло заключила она и яростно сплюнула.

Рука потянулась вверх, но под строгим взглядом подруги дернуть свой нос Людмила уже не решилась.

— Странная у тебя логика, — удивилась Далила. — Разве не разумней признать, что Карапета Ашотовича потрясла гибель друга?

— Не разумней. Я уверена, с Мишкой Калоевым Карачка только из-за Марины дружил.

— Да с чего ты взяла?

— С того. Где он был, этот Мишка? Я про него лишь тогда и узнала, когда он на свадьбу нас пригласил. А до этого Карачка про него не вспоминал, зато не расставался с Рубеном, со своим компаньоном. Вот с кем были они друзья неразлейвода.

Далила изумленно спросила:

— Почему были?

Людмила хлюпнула носом:

— Потому, что Рубен погиб. Вот из-за кого я по-настоящему горевала, — призналась она, вытирая слезу. — И до сих пор горюю, в отличие от Карапета.

— А что Карапет?

— Представь себе, — победоносно сообщила Людмила, — Карачка переживал, на похоронах даже всплакнул, но сон его не расстроился. А все потому, что Марина, видите ли, Рубена терпеть не могла. Карачку ревновала она. То и дело Карапету нашептывала, какой Рубен негодяй. И все, конечно, врала. Рубен был отличным парнем.