Дань для Хана

— В том-то и дело, Дань, я не мальчишка, а ты играешь…

— Я и не играю!

— Ты пьяна!

— Не пеняй на это, глупо…

— Значит, понимаешь, если я захочу?..

— А ты меня не хочешь? — не дала договорить, опять перевернув фразу, как её юному умишке удобно. Шумно втянула воздух, пристально на меня смотря.

— Ты глупая или реально не всасываешь, что со мной творишь? — ёрзнул по креслу, потому что член колом стоял, и уже было больно дышать и даже думать.

— Ты не говоришь, Руслан. Поэтому я варюсь в собственном котле каких-то новых, обжигающих чувств, не зная, когда закончится это душевное издевательство. А я не из тех, кто мирно сидит и ждёт подачки от любви. Я привыкла идти напролом, не особо задумываясь какого другим. Хорошо это или плохо, не о моральной стороне волнуюсь. Я такая… Я горю… И впервые готова узнать, какого другому, а ты закрываешься.

— Я не умею, как ты выражать свои желания, да и разговор о таком — не моя сильная черта, но… я испытываю тоже, что и ты… растерянность, Ад, страх и пожар.

— Тогда в чём дело? — прошептала, глазами на губы уставляясь, словно ждала поцелуя. — Я же… жена… Законная. А ты довёл меня до того, что я научилась себя ласкать, думая о тебе.

Оглушила, сердце то горле грохотало, то в желудке трепыхалось, и член, что б его, конвульсивно дёрнулся на грани извергнуться от прямолинейности стервы, обращающей мой мозг в кашу. И почему-то в моих руках приятная округлость уже горячила ладони, я неосознанно подгрёб Дань за задницу к себе, позволяя высится немного и даже обвить за шею.

— Надеюсь, ты хоть раз передёрнул, думая обо мне? — продолжала меня пронизывать откровенностью Дань.

— До мозолей, — охрипло обронил, не сразу осознав, что не подумал, а вслух сказанул. Но скорее от шока… из-за подобных признаний.

— Вот и отлично, — ничуть не смутилась зараза, — потому что впредь я больше не позволю тебе шлюх. Убью сразу, а тебя кастрирую… Если я мучаюсь, и тебе того же желаю! Тогда, возможно, ты прекратишь строить из себя святого и трахнешь свою жену. А я докажу, что самое прекрасное, что случалось в твоей скучной жизни.

— Ты… самое прекрасно? — даже не знаю, откуда силы звучать. Хотя скорее на сдавленный выход походило. — Скучная жизнь?

Дань, мило улыбнувшись, кивнула:

— И сына тебе рожу!

Очень надеюсь, что когда-нибудь привыкну к прямолинейности этой шайтанши.

— А если я дочь хочу…

— И дочь, но упрашивать придётся…

— Опять свой характер будешь показывать?

— Я и мой жуткий характер — неразделимы, — шепнула наигранно виновато. — И я тоже гордая…

— Дань, — остатками самообладания цеплялся за реальность, — тебе пора к друзьям, — уже не владел голосом.

Даниила перестала излучать свет, взгляд посуровел. Уж было отстранилась от меня, как шепнула:

— А поцеловать… на прощанье?

— Не стоит…

И стерва губами возле моих провела, позволяя своровать сладкое, чуть хмельное дыхание и меня нехило накрыло.

Глава 51

POV Хан

Сорвался… Вроде глухо рычал, рывком её к себе ещё ближе подгребая: стул с грохотом перевернулся, бумаги с шелестом на пол полетели.

Даньку перед собой удобнее усадил на стол, тесно прижимаясь, измученным членом в промежность, куда так давно желал попасть. Стерва стонала в моих алчных руках, ёрзала в нетерпении, поскуливала, сражаясь с пуговичками на моей рубашке, и я чокался от мысли, что реально её заводил, что и она сходила из-за меня с ума.

— Не-не-не, — остатками нагрянувшего здравомыслия, мотнул головой, обрывая поцелуи и объятия.

— Что? — гневно подвыла Дань, да нагло меня ногами обвила на торс, руками за шею, порочными губами ко мне тянясь.

— Не на столе же… — опять ухнул в пучину дурмана, но кое-как шатался, чтобы девчонку до дивана отнести. На себе, натыкаясь на всё, что мешало.

— Дань… — отстранился. Пока с поясом сражался, Данька продолжала с моей рубашкой воевать. Я слеп от вида голых ляжек… в чулочках… и трусики кружевные… едва прикрывающие промежность…

Слеп, глох, тупел и забыл, что хотел сказать.

— Бл*, — психанула Дань, рванув полочки рубашки к чертям собачьи отдирая пуговицы, зато обнажая меня. Руками дрожащими огладила и опять на меня набросилась, на диван заваливая.

— Дань, — в короткие перерывы между поцелуями. — Дань, — не в силах вспомнить, о чём хотел поговорить. — Дань, — уже член освободил, горя в адском огне от желания… наконец узнать, какого это трахать свою жену. Свою сумасшедшую, но сук*а, непорочную жену! Девственницу!

На этом застопорил:

— Дань!

— Нет! — заскулила девчонка, ёрзая ко мне по дивану, бесстыже раскрываясь. — Не делай этого, — всхлипнула, на грани разреветься.

— Дань, я просто не имею дел с девственницами. Я не привык, и не в курсе как с вами лучше…

— Бл*, — рыкнула Данька, больно за губу меня прихватив: — Тогда трахни меня, как трахал своих шлюх!

Опять оглушила. Она меня часто шокировала, а сейчас… вообще из мира романтики вышибла.

И я забылся.

Лишь услышал, как она сдавленно ахнула и явно от боли, когда я трусики без жалости прочь дёрнул, как есть, не снимая.

Подмял девчонку под себя…

— Хан! — Громкий стук в дверь меня застал в момент, когда я уже было качнулся в Даньку.

— Не-е-е-т! — она аж взвыла, сама ко мне подавшись.

— Не сейчас, Амир! — отрезал я, еле удерживаясь, чтобы не порваться в лоно жены.

— Хан! — Амир настойчив был. — Тут дело, бл*, важное! От Монгола посылка!

Я глаза закатил, пытаясь вернуться на бренную землю, хоть как-то рассудок собраться из кусков, на которые рассыпался из-за Даньки.

— Секунду! — Еле справился с голосом.

— Ненавижу, ненавижу, — Дань по мне ладошками шлёпала, градом даров осыпая и шипела, как разъярённая кошка. Не от благих намерений, от гнева и расстройства, что так и не случилась наша общая мечта.

А я и рад…

Хотя её понимал. Я тоже обезумел, ведь чуть её не трахнул. Уже почти… Если бы…

— Поправься, — хрипло бросил, насилу оторвал взгляд от её расставленных ножек и лысенького лобка.

Бл*, я там всё изучу! Чуть позже… Сморгнул очередное помутнение на жене. Хозяйство в брюки спрятал, а это, су*а, очень неприятно в таком возбуждённом состоянии. Как есть, в распахнутой рубашке, дверь приоткрыл, нет-нет поглядывая на злющую Дань, порывисто оправляющую подол платья.

— И что там? — дыхание ещё не до конца восстановилось.