Дар берсерка
Шрифт:
Впрочем, жена слышала, что Хальфгуна он не мучил.
– Теперь мне нет смысла идти в германские края, Сванхильд, - негромко сказал Харальд, глядя на её макушку, над которой метался золотистый пух выбившихся волосков, взбитых резкими порывами ветра. – Мои враги объединяются. Готфрид идет к Упсале вместе со свoим войском. Вестник Гунира заявил, что через месяц германский конунг может добраться до Ингви. Вести эти – от Свалы, наложницы Ингви. И я, как только покончу с делами в Эйберге, тут же отправлюсь в Упсалу. Если повезет,то мы разделаемся с Ингви
– А ты сможешь? – выдохнула Сванхильд.
И снова повернула к нему голову. Добавила виновато:
– Прости. Так, наверно, нельзя говорить?
Харальд,так и не убравший рук с её плеч, молча обнял жену. Уперся подбородком в золотистую макушку, и ощутил вдруг, какая она мелкая по сравнению с ним.
– Я смогу, – объявил он с уверенностью, которой не чувствовал. – Тут ты со своими сомнениями ошиблась, дротнинг. Но в другом ты права – тебе такое говорить нельзя. Хорошая дротнинг никогда не сомневается в муже. Она его лишь хвалит.
Рядом гавкнул Крысеныш. Харальд поcмотрел на него недовольно – и тут Сванхильд, так хорошо державшаяся до этого, вдруг бросила:
– А тот, кого ты допрашивал, вестник Гунира… он жив? И что там было? Это из-за твоих глаз он так…
Харальд недовольно нахмурился.
– Жив. Да, это из-за мoих глаз он стал таким разговорчивым. Но не вздумай к нему подходить. Иначе я вышвырну его в море. Волны крупные, до берега он не доплывет. Ты меня поняла, Сванхильд? Держись от него подальше!
Жена мелко закивала. И Харальду показалось, что она вздрагивает. Он обнял её покрепче, убеждаясь – нет, все в порядке, девчонка не дрожит…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Эйберг
По Эресунну, одному из трех проливов, соединявших Каттегат с морем между германсими и шведскими землями, катились высокие волны.
Будь они чуть выше – и считались бы уже штормовыми. Волны подгонял ветер, сменивший направление,из северного ставший уже северо-западным. Но по-прежнему задувавший в корму драккарам Харальда, как и обещал Ёрмунгард.
Черногрудые корабли стаей шли посередине пролива между шведским берегом и Сальтхольмом – Соль-островом, плоским клочком земли с заболоченными просолеными берегами. Драккары летели птицами, серо-рыжие полосатые паруса гудели на ветру,изгибаясь и натягиваясь так, что туже некуда…
Эресунн был уже почти пройден, когда Харальд, стоявший на носу, вдруг почуял в воздухе морoзный привкус стужи. Он был легким, чуть свежей прежней соленой сыроcти – но все же ощутимым. в следующее мгновенье порыв ветра резко ущипнул за уши. И выдох Харальда вдруг обернулся клубами белого пара…
На вой ветра мгновенно наложился тонкий хруст, разбавленный хрустальным позвякиваньем. Хруст доносился со всех сторон. Следoм по темно-синим гребням волн стрельнуло рябью частых пятен – стремительно и резко,точно кто-то пинком раскатил по воде полупрозрачное покрывало, покрытое мелкими белыми пятнами.
Снова захрустело,и пятна на высоких волнах сбились в комки, слились в неровные
узоры с полупрозрачными краями.– Шуга! – крикнул кто-то изумленно.
Точно, шуга, молча согласился Харальд.
Шуга – первые мелкие льдины, что появляются в открытом море, когда зимний ветер дышит на них промозглым холодом. Только зима уже кончилась, и было не время для льда…
Да и не место. Три пролива, Эресунн, Большой и Малый Бельт, соединявшие Каттегат с мелким морем – морем, которое ещё называли Бельтийским – редко покрывались льдом даже в зимнюю пору. Такое здесь случалось лишь тогда, когда сюда дотягивались ветры с дальнего севера.
Как там сказал унир? Ингви пообещал – когда море скует льдом там, где льда никогда не видели…
Но здесь, в Эресунне, лед видели, хоть и редко. Может, речь шла о морях, лежавших дальше к югу? И там сейчас намерзают льды, сковывая корабли – а заодно отрезая путь на юг сыну Змея? Или вот-вот начнут намерзать?
Что с Ёрмунгардом, вдруг мелькнуло у Харальда. Нъёрд опять его одолел? И ведь не крикнешь – родитель! Люди рядом. А если Змей не придет в ответ на зов, воины начнут перешептываться втихомолку.
О чем еще болтал Ингви? Когда море скует льдом там, где льда никогда не видели, все увидят, как лживы слухи о том, что Харальд сын Ёрмунгарда…
Но родитель сделал свой ход, показавшись и при всех назвав его своим сыном. В том, что он ложно назвался Ёрмунгардсоном, его уже не обвинят. Однако Змея видели лишь те, кто был на его драккарах. #288479495 / 24-мар-2020 Для остальных он по-прежнему – чужак, o котором ходят страшные слухи…
С неба, разом потемневшего, вдруг повалил снег. Ветер словно притих, парус обвис.
С Ёрмунгардом точно беда, пролетело в уме у Харальда. Змей такого не допустил бы.
Хруст,идущий со всех сторон, стал пронзительней.
Гребни волн – там, где между частыми лепешками шуги ещё проглядывала вода – посерели. Валы покрывались ледяной коркой,и катились все медленней.
– На весла! – рявкнул Харальд.
– Гребите! Здешние проливы для Ёpмунгарда узковаты! Тут своя непогода, в этой луже что ни день, то град или дождь… Гейрульф, направь драккар поближе к земле! Но держись от берега в двух полетах стрелы, чтобы на мель не сесть!
А потом Харальд подался вперед. Перевесился через планширь, набрал полную грудь воздуха, заглотив вместе с ним добрую щепоть снега. Заорал, глядя на драккар, идущий следом:
– Кейлев, на весла! Гребите за нами! Не отставай! Передай это дальше!
Отец Сванхильд, похоже, еще раньше успел сообразить, что следует делать. Из бортов корабля уже высовывались весла,издалека похожие на соломинки. Нестройно, одно за другим, падали в воду. Кто-то завопил, передавая приказ конунга на следующий корабль…
Рядом с Харальдом дружно выдохнули воины, скрипнули в дырах планширя древки весел. Лопасти взрезали ледяную корку на волнах, треск за бортами стал сильней. Драккар, шедший все медленней, рывком дернулся вперед. Ещё раз. Ещё…