Дар берсерка

А следом, не слушая благодарственных слов, Забава побежала к своему закутку. Вытащила из клетки один из зимних плащей Харальда, вернулась. И, отряхнув снег с плеч Гейрульфа, набросила на них тяжелый плащ. Потянулась,чтобы застегнуть кожаный ремень на груди.

Гейрульф, все это время глядевший в сторону берега, вдоль которого шел драккар, вдруг прошептал:

– Конунг.

Забава сначала застегнула тугую пряжку. Затем развернулась – и тут же встретилась взглядом с Харальдом, неслышно подошедшим сзади. Пробормотала, отступая к доске, валявшейся на палубе:

– Это чтобы он не замерз…

Харальд глянул на доску. Заметил ровно:

– Тебе нельзя браться за тяжелую работу.

– Я только снег чищу. – Забава все ещё смотрела в серебряные глаза мужа, хотя в висках и в глазницах уже ворочалась острая боль.
– Ты иди, Харальд. Смотри за льдом. здесь я сама пригляжу…

Рядом тихо фыркнул Гейрульф – словно подавился вздoхом.

И Забава немного разобиделась на мужика. Видать, уже отогрелся, раз на смешки-то потянуло? Да что такого она сказала?

Харальд не сдвинулся с места. Только перевел взгляд назад, за корму. И резь в глазах у Забавы сразу прошла.

– Сама? – бросил муж. Добавил, быстро глянув на Гейрульфа : – сли она вдруг начнет отнимать у тебя правило – кричи. Правда, мне дротнинг велела присматривать за льдами… но я все-таки прибегу. Помогу тебе отбить рукоять у моей жены.

ейрульф коротко хохотнул. Забава, уж совсем разобидевшись, молча повернулась к сугробу, лежавшему под правилом. Ковырнула его ногой – и одним махом прошлась по палубе доской, набирая на неё промерзший снег. Тут же вышвырнула обледеневшие комья за борт, завозилась, подбирая то, что рассыпалось.

Спросить бы у Харальда, что случилось с погoдой, мелькнуло вдруг у неё в уме. Но нельзя – Гейрульф стоит рядом. При нем открыто не поговоришь. Ни к чему такое обсуждать прилюдно…

Да и смысла спрашивать нет. Ясно, что враги Харальда снова одержали верх над Ёрмунгардом. И снег со льдом – это их козни. Кроме богов тут шкодить некому.

Выходит, не будет теперь Харальду помощи от его отца.

Забава развернулась и молча прошлась доской по свежевыпавшему снегу. На палубе, успевшей снова побелеть, осталась широкая темная полоса.

Щеки у неё румяные, подумал Харальд, отступая назад и глядя на Сванхильд. Значит, здорова.

в остальном – все та же. «Приказываю» уже не говорит, но отсылает его присматривать за льдами, даже не понимая, что слова её звучат как приказ.

Прежняя Сванхильд-Добава. Хоть что-то хорошее.

И в остальном тоже – как всегда. Сама схватилась за работу, сама отдала мужнин плащ чужому мужику…

Но зато она не полезла к нему с глупыми расспросами – мол, что это за лед посреди весны, почему падает снег и куда делся попутный ветер? То ли поняла, что сейчас не время и не место,то ли сообразила, что это может означать.

Ну а то, что Сванхильд ему приказывает, не страшно. Всего лишь забавно.

Харальд развернулся, зашагал к носу. Пoдумал, скользнув взглядом по людям, сидевшим по лавкам – гребцы скоро выбьются из сил. Но пока этого не случилось, надо плыть вперед. Если пристать к берегу, или позволить людям выпустить из рук весла – драккары может сковать льдом. И тогда его войско станет пешим…

А пеших ратников слишком легко загнать в угол. Ещё неизвестно,когда он доберется до Эйберга после этого.

Надо плыть.

К вечеру лед перестал ползти вслед за кораблями. Свинцово-синяя полоса открытой воды за кормой последнего драккара начала расти. Снег прекратился, с юга-востока дунул ветер.

Дыхание его было теплым. И длинные ледяные бороды, отросшие у резных голов драконов – а на некоторых кораблях достававшие до самой воды – с хрустом начали отламываться.

Харальд, принюхавшись к ветру, приказал поднять парус. Затем крикнул Гейрульфу, чтобы тот уводил драккар подальше от земли. Ветер задувал со стороны моря, близилась ночь, а в темноте запросто можно было налететь на прибрежную мель…

На других драккарах тоже подняли паруса. И вслед за кораблем конунга начали уходить от берега. Небо, забранное тучами, быстро потемнело. Скоро в сумраке блеснул первый огонек, зажженный на драккаре Кейлева. А следом за ним замерцали желтые искры на остальных кораблях – хирдманы запалили факелы, чтобы драккары не потерялись и не наткнулись в темноте друг на друга.

Харальд, пройдясь по палубе, велел гребцам ложиться спать. Потом дошагал до кормы, где Сванхильд вышвыривала за борт последние пригоршни снега. Сказал негромко:

– Дротнинг, день закончился. И непогода – тоже. Иди к себе.

Она послушно прислонила доску к борту и проскользнула мимо него. Харальд двинулся за ней, отстав на пару шагов. Спросил, поднырнув под кожаные занавеси:

– Как ты?

Жена, уже успевшая распахнуть дверцу клетки, обернулась. Ответила сбивчиво:

– Я хорошо. И ребенок сегодня толкался… тоже хорошо.

Харальд шагнул еще ближе, притянул Сванхильд к себе. Обнял, бросил чуть насмешливо, просто для того, чтобы она подольше постояла рядом с ним:

– Моим воинам будет что рассказать на пирах этой осенью. Например, про жену кoнунга, чистившую его драккар от снега.

Тонкие руки Сванхильд обхватили его под плащом. Знакомое прикосновенье, знакомое объятье…

Но пробормотала она чуть обиенно:

– Снег надо убирать. Если драккар отяжелеет, то жена конунга утонет так же быстро, как простой воин. И пузыри в воде будет пускать точно так же.

– Моя мудрая жена, - прошептал Харальд, уже стягивая с её головы платок – одним движением, к меховому вороту плаща. Затем прошелся губами по ниточке пробора, разделявшей волосы надвое. Заметил вполголоса: – И ты даже не спросила, почему море сегодня покрылось льдом.

Сванхильд вскинула голову. пять уставилась в его глаза, выдохнула:

– Это ведь бо… колдуны сделали? Те самые, с озера Россватен? Такое лишь им под силу – лед, снег, как будто зима посреди весны вернулась. Не думаю, что они тебе рассказали, как это сделали. И почему. Или ты что-то знаешь?

– Нет, – бросил Харальд.

А следом потерся щекой о теплую макушку жены. Подумал со злостью, уже в который раз – нельзя её потерять. Слишком большой выйдет потеря, второй такой он не найдет. Никогда и нигде…