Дар берсерка

– К чему нам болтать о какой-то глупой нартвежке? Надо сделать то, что я сказала. Оставить ложный след. Один будет недоволен тем, что Харальд узнал…

– В этом виновата не я, - отрезала Асвейг.
– И не Брегга. А Мёре. Вот она пусть и расплачивается за это! почему я заговорила о агнхильд… мы с Бреггой долго учились тому, чему нас учили живые. Может, настало время поучиться у мертвых? Не стоит лезть к Харальду сейчас. Сын Змея может заподозрить,что баба не сама кинулась в воду. дин стон, один кровоподтек на трупе – и он начнет обшаривать окрестности. Конечно, нас ему не поймать. Но Харальда ждут в Упсале, а поиски его задержат. И Сванхильд после этого будут oхранять три кольца воинов. К тому же подплывать к кораблю, пусть и с цепью на шее – опасно. На палубе ночью всегда есть дозорный, но трогать его нельзя, иначе аральд сообразит, в чем дело. А что, если не получится скрытно затащить бабу в воду?

– Дозорного всегда можно отвлечь шумом в стороне, – уронила Исгерд.

Нижняя губа у неё чуть оттопырилась – презрительно, недовольно.

– Та, что поплывет, запустит на корабль пару крыс. Их поведут те двое, что останутся на берегу. Ты просто боишься, свейг. Так и скажи. С некоторыми так бывает после пыток. Однако это проходит. Я мудрей тебя, я знаю…

– Нет! – почти крикнула Асвейг.

И встала. Отчеканила, уже глядя на Исгерд сверху вниз:

– Та, что мудрей нас, поплыла бы с нами в Йорингард. Оставив в Эйберге ту же Мёре – или ещё кого-то из сестер. Разве старшие воргамор не захотели бы помочь нам в таком деле? Или это дело лишь для молодых? А старшие взяли на себя самую трудную часть – посмотреть со стороны, чем все это закончится? И если повезет, то дождаться каких-нибудь милостей от богов?

Брегга перевела взгляд с сестры на Исгерд. Глянула внимательно, с прищуром,точно увидела её в первый раз.

– Пусть сын Змея думает, что хочет, - заявила Асвейг, не меняясь в лице. – Главное, что после вестей о Мёре он обязательно явится в Упсалу. И там будет битва – у Ёрмунгардсона с Ингви, с стольфом… и с Одином. А у нас будет бой со стражниками Сванхильд. Но аральд может отплыть из Эйберга хоть завтра,и мы на своей подводе за его драккарами не угонимся. Поэтому нам надо сегодня же отправиться в Упсалу. Через одиннадцать дней мать Рагнарёка обернется волчицей. Стало быть,через десять дней приказ Одина должен быть выполнен. Боги могут и отложить битву, если Сванхильд встанет рядом с Харальдом… надо спешить. Ты с нами, Исгерд? Если хочешь, оставайся тут. Но цепь я заберу. Это я выпросила её у дина. Она моя!

Брегга, поднимаясь с земли, негромо согласилась:

– Это верно. Цепь принадлежит Асвейг.

Исгерд, с лица которой уже исчезло презрительное выражение, вдруг усмехнулась. Пробормотала:

– Интересно будет посмотреть, какой ты станешь, когда тебя назовут одной из старших воргамор, свейг. Что ж, ложный след можно оставить и под Упсалой. Сразу после исчезновения Сванхильд мы разберемся с укушенными бабами. Их вряд ли будут караулить.

– Посмотрим, - чуть устало сказала свейг.
– Может, в этом уже не будет смысла. Когда Сванхильд сбежит, битва начнется. …

Все трое переглянулись. И, не тратя больше времени на болтовню, зашагали по склону холма.

Драккар покачивался на мелкой волне, хoдившей между шхерами и берегом. Забаву, сидевшую на лавке для гребцов, от этого клонило в сон.

Войско стояло в Эйберге уже пятый день. На берег за это время она ступила лишь дважды – когда Харальд согласился отвести её в баню.

Странное оба раза вышло у Забавы мытье. В предбаннике, в парной – по всем углам оказались натыканы светильники. И муж неотступно стоял рядом. Держал меч острием вниз, перехватив рукоять словно древко копья. Глядел на половицы, да в углы.

А ей Харальд велел забраться на самью с ногами. Даже пяткой пола не касаться.

Каждый раз Забаве в бане помогала Гудню. Беспрестанно подносила воду, спину терла, порывалась даже ноги ей помыть – чтобы не наклонялась. А тo как бы ребеночка не скинула…

И что Гудню, что Харальд, в баню вошли одетые. Только она перед ними красовалась голышом, бесстыже. Хотя, если вдуматься, сраму в том не было. Харальд ей муж, Гудню – родня. Да к тому же баба. Чего стыдиться-то? азве что попыток Гудню вымыть ей ноги. Но это же из жалости, любя…

Забава вздохнула и с размаху воткнула иглу в лоскут. Вытянула, сделала следующий стежок.

Дитячьих рубашонок она за эти дни нашила пару десятков, не меньше. Подгузников, пеленок накроила немерено – полотно, приготовленное для них, лежало в сундуках, принесенных на драккар. Хорошее было полотно, не раз и не два выдержанное на снегу, водой залитое и вымороженное во льду для мягкости…

Осталось только обметать мелкие платки – на головку ребятенку. На первое время больше ничего не пoтребуется, как сказали Гудню с Тюрой.

Забава сделала ещё стежок. В уме, уже в который раз за эти дни, промелькнуло – шью и нe знаю, доведется ли дитятку носить все эти одежки. Понадобятся ли ему рубашонки, чтобы тельце согреть?

Глаза тут же защипало,и она скривилась. Бережно втянула воздух ртом, чтобы носом не хлюпнуть, наклонила голову. И снова упрямо воткнула иглу в мягкую ткань – украдкой утерев слезу…

– Конунг идет, – бросил вдруг один из воинов, стоявших рядом с Забавой.
– Кнуд, скинь вниз веревку с узлами.

– Что-то на берегу все забегали, - негромко заметил кто-то ещё. – Может, случилось чего?

Забава, уже поднявшаяся с лавки, похолодела от этих слов. Привстала на цыпочки, выглянула из-за спин мужикoв – но сумела разглядеть лишь пегую голову мужа, шагнувшего в лодку.

Здесь, в Эйберге, драккары отвели подальше от берега. И люди из войска, чтобы не хлюпать потoм мокрыми сапогами , переправлялись к кораблям на мелких посудинах.

Через пару мгновений скрипнули доски планширя, через который перекинули веревку. Харальд перемахнул через борт – секира, заткнутая за пояс, смешно хлопнула его по бедру длинной рукоятью.

– Идите на нос, – бросил муж, глянув на воинов.
– Лодка пусть останется там, где стоит. Bеревку я закрепил.

А потом Харальд перевел взгляд на Забаву. Сказал негромко:

– Разделишь со мной эль,дротнинг?

И шлепнул ладонью по баклаге , подвешенной к поясу. Неспешно шагнул вперед, уже вытаскивая из-за ремня секиру.

Забава торопливо подхватила со скамьи брошенное шитье – а ну как сядет кто? И пошла-побежала к закутку.

Мысли у неё в уме пролетали одна тревожней другой – похоже, Харальд что-то вызнал! Только вряд ли вести добрые… на драккар он вернулся засветло, и эль пить позвал! Все, как положено у нартвегов перед серьезной беседой!

За её спиной поскрипывали половицы, муж шагал следом. Забава заскочила в закуток первой, сунула шитье в узел. И выхватила из клетки толстый плащ. Повернулась, уже сворачивая его и решая, куда бы кинуть,чтобы Харальд сел…

– Не хлопочи, – бросил муж, входя в закуток.

Из-за его спины лился свет, вечерний , предзакатный. Силуэт Харальда казался темным пятном поверх сияния с кровавым отливом. Лишь глаза горели – два серебряных колечка, брошенных в темное.

И не знай почему, но у Забавы вдруг ослабли колени. Может, от недоброго предчувствия, а может , потому, что от висков к переносице стегнуло острой болью. Она зажмурилась , прижимая к себе плащ…