Дар берсерка

Вот и сложилось, мелькнуло у Харальда. Войско, да ещё собранное из хирдов разных конунгов, надо кормить. Иначе оно начнет кормить себя само.

– Привяжу тебя за пояс к лавке, чтобы по дому не прыгала, – уронил Харальд.

И двинулся к скамье у стены, застеленной узорчатым покрывалом. Предупредил на ходу :

– Руки спутывать не стану, чтобы сосунков могла нянчить. Но помни – здесь останутся мои люди. Крикнешь, убьют всех.

Баба, не ответив, прижалась щекой сначала к одной детской головенке, потом к другой. И послушно пошла к лавке, когда Харальд, располосовав покрывало на ленты, махнул ей рукой с ножом, подзывая…

Хлопнула дверь, вернулся воин. Доложил возбужденно:

– Все тихо, конунг. Люди Бъёрна наткнулись на бабу, что была в кладовой. Она выскочила, завопила, её придушили… и чуть не проморгали пса. Но на улице никого! Что со стороны Бъёрна, что с нашей!

Харальд кивнул – и начал связывать молодухе ноги. Сказал размеренно:

– Пусть наши заходят сюда. Этих не трогать.

– Ты ведь тот, о ком говорили жрецы, – вдруг уронила баба. – Люди болтали, что у Харальда из Нартвегра глаза серебряные. Это ты? Скажи своим, пусть моего мужа не трогают. Если он вдруг придет…

В её охрипшем голосе не было мольбы,только усталость.

– Я ведь все рассказала…

– Передай парням – мужика её не убивать, – буркнул аральд.

– Да, конунг, - негромко отозвался воин, уже распахнувший дверь, чтобы позвать остальных.

А Харальд, просунув полотняную ленту за ножку скамьи, подумал – баба дура. Видно, что муж в походы никогда не ходил, а только слушал болтунов, хваставшихся зверствами в далеких краях. Никто не станет сразу убивать мужика, у которого где-то припрятана кубышка. А то и две. Потом, конечно…

Этим все равно займутся уже после штурма, внезапно мeлькнуло у него. Может, приказать не резать местных?

Дворы, стоявшие у самого берега,теперь принадлеали чужакам. Пришельцы спрятались в домах, сараях, кладовых – затаились, cловно их там и не было. По серебристой ленте реки лениво плыли гуси. Гоготали уже мирно, негромко.

А выше по течению, там, где речное русло сворачивало к северу, на берег Фюрис начали выбираться совсем другие люди.

Они не прятались под гладью воды,топали по мелководью у берега, поросшего ивами. Шли, держа над головами щиты, мечи и топоры. И сапоги с плащами, увернутые в узлы для сухости.

С того места, где эти люди выходили на берег реки, можно было разглядеть не только крышу храма, черным шалашиом поднимавшуюся над далекой рощей справа, но и паутинку золотой цепи под её стрехами. Дальше возвышался курган Фрейра – его сглаженная вершина вставала за храмовoй крышей, заслоняя два других кургана, Одина и Тора. Сбоку от них на горизонте крохотным клыком торчал Конггард.

А слева в туманно-синей дали пряталось упсальское торжище, отсюда неразличимое.

Мужики, выходившие из реки, укрывались в зарослях ив, побрякивая оружием. Дозорные, одетые как рабы, прохаживались вдоль реки с двух сторон, настороженно поглядывая по сторонам…

Тем временем двое рабов шли по узкой полоске непаханой земли, тянувшейся от одного межевoго камня к другому. Направлялись они к торжищу. Волосы у каждого были отхвачены почти под корень, и покрыты коркой грязи. Вместо одежды тела прикрывали лохмотья,измазанные землей.

Но походка у рабов была походкой людей, привыкших к тому, что у левого бедра висит меч – правая рука делала вольную отмашку на каждом шагу, а левая висела неподвижно. И фигуры у мужиков были не изможденные, а поджарые…

Зоркий глаз мог бы разглядеть под рваными рубахами oчертания длинных ножей. Однако зорких глаз поблизости не было. Все поля к востоку от Упсалы успели распахать и засеять – несмотря на пророчества жрецов, люди все-таки надеялись на урожай. Но работы уже закончились, и в полях было пусто.

Издалека, со стороны храмa, вдруг донеслось карканье. Оба мужика, шагавших к торжищу, почти одновременно глянули туда.

Над храмовой крышей кружили две темные точки. Все бы ничего – но карканье звучало громковато для такого расcтояния, да и птицы летали над храмом слишком стремительно…

На лицах мужиков появилось сомнение. Затем один из них ссутулился и зашагал дальше, уже глядя под ноги. Второй негромко помянул ель – и продолжил идти по-прежнему, с прямой спиной. Прищур, с которым он оглядывал окрестности, стал злым, ожесточенным.

В крепость Исгерд пропустили, как только она сказала, что пришла к Свале. Стражники перед воротами расступились, полоснув недобрыми взглядами – то ли узнали в ней жену конунга Гунира, так и не приведшего свои хирды в Упсалу, то ли имя любимой наложницы Ингви особой радости не вызвало.

Исгерд прошла мимо стражников, высоко вскинув голову. Потом зашагала по дoрожке, тянувшейся между просмоленной махиной Конггарда и одним из мужских домов. По обеим сторонам от утоптанной стежки колыхалась на ветру подрoсшая трава, помеченная ярко-желтыми пятнышками – пришло время цвести мать-и-мачехе. Пахло весной и согревающейся землей. День был ветреный, по небу длинными островками плыли облака,то и дело выглядывало солнце…

Свалу Исгерд нашла в её опочивальне, одной из самых больших в женском доме. Уронила, входя:

– Добрый день.

Наложница Ингви, стоявшая у окна, обернулась к двери.

По весенней поре ставни были распахнуты, по опочивальне гулял сквозняк,и Свала куталась в накидку из соболя, дохoдившую ей до бедер. Белая грива рассыпалась по черному меху снежным водопадом. Свои светлые брови наложница, как всегда, подвела углем, ресницы подкрасила сажей, замешанной на масле – и на бледном, красивом лице теперь жили только глаза, под тенью ресниц казавшиеся не голубыми, а нежно-синими.

– Вон, – тихо сказала Свала, отходя от окна.

Рабыня, сидевшая в углу с шитьем, вскочила. Вылетела из опочивальни, тенью проскользнув мимо гостьи – и только тогда Свала ответила на приветствие:

– Добрый день, Исгерд. У девок все вышло?

Вдова Гунира шагнула вперед. Остановилась рядом со Свалой, склонила голову,точно прислушиваясь к чему-то. Затем кивнула.

– Да, Асвейг и Брегга все-таи справились. Мать Рагнарёка в это полнолуние станет волчицей. Харальд уже в наших краях, пять дней назад я видела его в Эйберге. Но есть и плoхие новости. Змееныш сумел разузнать, что ждет его жену. И разнюхал кое-что о нашем колдовстве. Теперь он надеется найти в Упсале одну из воргамор…