Давай мы станем незнакомцами
Шрифт:
— А прислать большую вазутвой любимый, значит, не догадался, — саркастически протягивает Ярик.
— Ты вообще-то тоже о ней изначально не подумал! — тут же вспыхиваю я. — Ничего страшного, постоит полдня в тех вазах, что у меня есть. Потом заберу букет домой.
«А твой — нет», — мысленно добавляю я. Называется, читай, Ярик, между строк и делай соответствующие выводы!
— Можешь в ведре для мусора разместить, — бурчит Мереминский, скрещивая руки на груди, — Он там отлично будет смотреться…
— Перестань себя так вести! — не выдержала я, вновь бросая
— Как так?
«Будто тебепо-настоящемуне всё равно!» — хочу закричать я в ответ, но в этот момент резко распахивается дверь кабинета генерального директора. А следом за ней в приёмной сначала появляется озадаченная физиономия Корсакова, а потом и весь наш многоуважаемый руководитель.
— Вы чего разорались? — интересуется Сашка, с любопытством оглядывая наши с Мереминским напряжённые фигуры. И судя по вопросу интересуется скорее, как друг, а не как непосредственный начальник.
— Во мнениях не сошлись… По бюджету, — пытаюсь выкрутиться я, но получается довольно коряво, о чём мне намекает недвусмысленное фырканье Мереминского.
Тоже мне великий критик нашёлся! Мог бы свою версию озвучить вместо меня, раз такой умный!
— А это что за война алой и белой розы?[1] — усмехнулся Корсаков, кивая на два огромных букета, благодаря которым приёмная стала походить на цветочную лавку.
М-да, что-то я раньше не замечала у Сашки таких изысканных исторических метафор! Кажется, Лизка решила взяться за Корсакова и восполнить пробелы в исторических знаниях своего благоверного.
— Да тут у Маринки пополнение в цветочной коллекции. Ейлюбимыйрешил сегодня белый веник… ой простите, оговорился — белый букетик отправить, — саркастически протянул Мереминский, с раздражением кивая на огромную охапку длинных белых роз. При виде которых у любого здравомыслящего человека язык не повернётся назвать их «букетиком»! — Он, наверное, запамятовал, что ты любишь красные розы. Или, может, он вообще об этом не в курсе. Кстати, а что это залюбимый, Марин? Мы его знаем? Расскажешь старым друзьям о переменах в своей личной жизни?
— А больше тебе ничего не надо? — скрещиваю руки на груди и прожигаю Мереминского далеко не самым дружеским взглядом.
Очень тонкий ход — припереть меня к стенке в присутствии Корсакова, чтобы узнать подробности моих взаимоотношений с Лисом! Ну уж нет, господин Мереминский — как-нибудь обойдетесь без этой информации!
— Ну как тебе сказать…
— Я не обязана отчитываться ни перед кем о своей личной жизни! — твёрдо заявляю я. — И вообще — может сегодня для разнообразия хотя бы немного поработаем?!
— Здравая мысль, — буркнул Корсаков, от греха подальше скрываясь обратно в своём кабинете.
— Марин, прежде чем окунуться в свои нескончаемые дела, сходи, пожалуйста, пообедай, — Ярик вновь снимает с себя маску балагура и смотрит на меня долгим внимательным взглядом. — Не переживай, в компанию тебе набиваться не буду.
— Вот уж спасибо!
— Ты, конечно, можешь уходить от ответа, но некоторые вещи понятны без слов, — уже в дверях оборачивается
ко мне Мереминский.— Что?.. Ты о чем?
— У Лиса отличный вкус на девушек. Но вот что касается цветов… Он так и не научился в них разбираться. Иначе бы за столько лет всё-таки выучил твои вкусы, — усмехается Мереминский, без особо успеха пытаясь притушить хитрый блеск в своих глазах.
— Надеюсь, это все наблюдения на сегодня?!
— Если тебе нечего сказать по поводу своей личной жизни, значит, на самом деле ничего у тебяснимнет. Или всё недостаточно серьёзно, чтобы ты могла спокойно заявлять об этом своим друзьям. В любом случае… оба эти варианта меня вполне устраивают, — расплывается в широкой улыбке Ярик. — Хорошего дня, Мариш!
[1] Война Алой и Белой розы — серия династических вооруженных конфликтов в Англии 1455–1485 годов, развернувшихся в ходе борьбы за власть между двумя ветвями династии Плантагенетов — Ланкастеров и Йорков.
Глава 23
В смысле «оба варианта меня устраивают»?!
Что значит «всё недостаточно серьёзно»?!
В последний момент удерживаю себя, чтобы не кинуться вслед Ярику и не призвать этого наглеца к ответу. Вот только тогда мы рискуем пойти на второй раунд нашей словесной дуэли. И весь рабочий процесс окончательно пойдёт насмарку!
Вдох-выдох. Нужно просто продержаться несколько недель. Почему-то внутри всё больше крепла уверенность, что перевод в другой филиал — это дело уже решённое и осталось только утрясти некоторые формальности с эйчаром. А значит, я смогу, я выдержу… По-другому просто не может быть! Повторяю про себя эти слова, как мантру или волшебное заклинание, которое пошлёт мне сил и терпения. Но всё-таки лучше свести к минимуму такое «дружеское» общение наедине с Мереминским. Как говорится, от греха подальше…
Аккуратно разбираю на несколько частей принесённый Леночкой букет и размешаю их в вазах. Но перед тем, как усесться за работу, набираю сообщению Лису.
«Спасибо за цветы».
Тоже довольно коротки и лаконично. Я вообще была не особый любитель романтических переписок.
«Надеюсь, ты сейчас улыбаешься?»
Бросаю быстрый взгляд в маленькое зеркальце, проверяя на месте ли улыбка после всех выкрутасов Мереминского.
«Да»- пишу я, решив умолчать, что улыбаюсь я вовсе не цветам, а саму факту нашего общения. Потому что за эти несколько дней молчания я безумно соскучилась по Лису. По нашим перепискам о всякой ерунде, по его голосу…
И если уж говорить абсолютно откровенно, то и по его поцелуям.
«Надеюсь, я скоро смогу лично увидеть твою улыбку»
«Как насчёт сегодня?»
Ну а чего, собственно, тянуть со встречей? Лис — самый действенный способ отвлечься от того безумия, что творит Ярик. А мне сейчас было просто жизненно необходимо выкинуть из головы Мереминского.
«Я до конца недели на острове»- приходит ответ, от которого у меня тут же сползает с лица улыбка.
«Жаль»
«Не грусти, радость моя. Лучше расскажи, о своём переводе»