Дело Аляски Сандерс
Шрифт:
Глава 32
Виналхэйвен
Понедельник, 26 июля, и вторник,
27 июля 2010 года
– Хорошо провел вечер? – спросила она.
– Ну, ничего. А ты?
– Не смей надо мной издеваться, Маркус! С кем ты был на концерте?
Я не пытался отрицать. Только спросил, откуда она узнала.
– Я видела, как ты вчера вышел из гостиницы. Как раз подъехала. Ты меня не видел, явно куда-то торопился, сел в машину, и тогда я тебе написала: “Ты ко мне?” Это был вопрос. Но ты решил, что это приглашение, и ответил, что хочешь отдохнуть в номере, при том что я видела, что ты уезжаешь! Жалкий лгун!
– Лорен, ты, конечно, не поверишь, но на концерт я ходил один.
– Ой, да ладно!
– Мне этот билет дал Гарри Квеберт. Мы с ним встречались в прошлую субботу. И он предложил мне сходить на этот концерт.
– Зачем?
– Это сложно, но он хотел дать мне шанс снова встретить одного человека. Человека, который много значил в моей жизни.
– Экс-подружку, что уж.
– Да.
– Кто она?
– Та девушка на фотографии.
– Чего?
– Девушка на фотографии с моими кузенами, Александра. Это она.
– И что?..
– Я к ней не подходил, только смотрел. Не осмелился ни сказать что-то, ни сделать.
– Вы не поговорили?
– Нет.
– Ты к ней что-то чувствуешь?
Я ответил не сразу. Посмотрел ей прямо в глаза и признался:
– По-моему, да.
Она вцепилась в чашку с кофе, словно хотела запустить ею мне в лицо. В этот момент у меня зазвонил телефон. Это был Гэхаловуд.
– Писатель, вы где?
– В “Сизон”, с Лорен.
– Идите оба быстро в гостиницу, я напал на след.
Гэхаловуд был слишком взбудоражен своим открытием, чтобы заметить напряжение между мной и Лорен. Сидя за столиком в гостиничном ресторане, он показал одну из тетрадей Элинор Лоуэлл.
– Я все прочитал, от начала до конца, – сказал он, – и вот что мне попалось.
Он ткнул пальцем в страницу, испещренную мельчайшим почерком:
Еду к нему. Он сказал, что без меня впадает в отчаяние. После того неудачного 4 июля я себе обещала больше туда не возвращаться, но он нуждается в моем присутствии, и я не могу его бросить. Он даже готов был приехать за мной на машине, но я хотела избавить его от поездки, да еще с этим идиотским парадом, когда весь город перекрыт. Никогда не понимала, что привлекательного в этих гигантских омарах.
Я сажусь в автобус. И как только занимаю свое место, мое тело начинает сгорать от нетерпения. У меня только одно жадное желание – снова увидеть его. Замкнуться с ним в нашем пузыре, в нашем раю.
Когда звучит туманный горн, мое сердце подпрыгивает, я знаю, что он совсем близко. Мы встречаемся с ним в бухте, там, где нас никто не найдет. Где нам никто не помешает. Это место уединенное.
В этом сером доме среди красных кленов, там, где я чувствую себя женщиной. Мы можем быть вдвоем. Мы защищены.
– В этом тексте, – пояснил Гэхаловуд, – Элинор описывает свой путь на автобусе в следующий раз после катастрофы четвертого июля. Думаю, речь идет о той поездке в Рокленд, о которой говорила Стефани Лэхен. Элинор пишет про омаров, а омары – это штат Мэн, то есть мы снова возвращаемся к Рокленду…
– Пока все понятно, сержант, – сказала Лорен.
– Еще Элинор упоминает парад, – продолжал Гэхаловуд. – Я справился, бывает ли в августе в Мэне парад, эмблемой которого служит омар. Ни за что не догадаетесь: с 1947 года в Рокленде, штат Мэн, ежегодно проходит Фестиваль омара, в ходе которого по центру города движется шествие гигантских омаров.
– Элинор едет к возлюбленному в Рокленд, в серый дом среди красных кленов, – подытожил я. – Звучит туманный горн, наверное, там поблизости маяк, это сужает область наших поисков.
Гэхаловуд кивнул, глядя на нас с Лорен:
–
Вы понимаете, что нам остается сделать…– Едем в Рокленд! – воскликнула Лорен.
До Рокленда было три часа езды. Нам, видимо, предстояло там ночевать, поэтому мы взяли с собой кое-что из вещей.
Рокленд с пригородами раскинулся на сорока квадратных километрах. Несмотря на упоминание маяка поблизости, найти там серый дом было делом нелегким. Для пущей эффективности мы выехали на двух машинах: в одной – мы с Гэхаловудом, в другой – Лорен.
До места мы добрались ближе к полудню и сразу принялись за дело: Лорен должна была прочесать северную часть города, Гэхаловуд – южную. А я пешком обойду центр, магазин за магазином, буду показывать торговцам фото Элинор в надежде пробудить давно забытые воспоминания.
Весь день мы только и делали, что брали ложный след: обнаружили несколько серых домов, и с кленами, и без. Каждый раз все приходилось проверять до мельчайших деталей, и каждый раз мы промахивались. То дом был построен после 1998 года. То двенадцать лет назад он был другого цвета, а позже перекрашен. То в нем жил мужчина либо слишком молодой, либо слишком старый, чтобы в то время быть любовником Элинор. Гэхаловуд запросил помощь полиции Рокленда, и та проявила большую готовность сотрудничать. Безрезультатно. Что до моего обхода торговых точек с фото, это оказалось пустой затеей.
Близился вечер, а мы так и не напали на след. Лорен сдалась и решила вернуться в Маунт-Плезант. Мы с Гэхаловудом продолжали искать до поздней ночи. Когда стало совсем темно, хоть глаз выколи, мы остановились в мотеле. Несмотря на дневную усталость, мы были слишком возбуждены, чтобы спать. Сидели на пластиковых стульях перед своими номерами, потягивали пиво из банок.
– С вами все в порядке, писатель? – спросил Гэхаловуд. – Вы, похоже, сегодня не в своей тарелке. За весь день слова не проронили, не похоже на вас. Мне не хватало вашей несносной трескотни.
– Это из-за Лорен, сержант.
– А, вот вы сказали, и в самом деле, выглядели вы перед ней не шибко непорочным.
– Знаю… я сглупил.
– Сильно?
– И да, и нет. Я ей наврал, а это всегда нехорошо. Я привязан к Лорен… Но задаю себе множество вопросов…
– Насчет чего?
– Насчет одной старой истории, я вам как-нибудь расскажу.
– Как будете готовы – я весь внимание.
– Сержант, как вы поняли, что Хелен – то, что надо?
Гэхаловуд пожал плечами:
– Хотите честно?
– Да.
– Я это знаю с тех пор, как ее больше нет. Конечно, я любил ее больше всего на свете. Конечно, я сделал ей предложение, потому что хотел строить свою жизнь с ней. Конечно, несмотря на все пригорки и ручейки, я никогда не сомневался, что люблю ее. Но знаете, что означает выражение, что человек “то, что надо”? Это значит, что, когда он умирает, вы сознаете, что хотели бы умереть вместе с ним. Ваш мир рушится. Вы не можете без него ничего делать. Я себя чувствую сломавшейся машиной, писатель. Потеряв Хелен, я потерял инструкцию к самому себе.
– Мы вас починим, сержант.
– Не знаю, можно ли это починить, писатель. И знаете что? Тем лучше, если это не чинится. Это значит, что ты любил по-настоящему. Это очень больно, но это придает огромный смысл нашей короткой жизни.
С первыми лучами зари мы с Гэхаловудом снова отправились на поиски таинственного серого дома. Проехали все побережье, даже за пределами Рокленда, проверяли все жилища неподалеку от маяков. Напрасно.
Ближе к полудню, после долгих часов бесплодных поисков, мы, вконец раздосадованные, вернулись в Рокленд. Никакого намека на след, такое впечатление, что мы ходим по кругу. Мы выпили кофе в порту. Рядом с нами какой-то рыбак выгружал ловушки с омарами. Мы молча следили за ним. Из порта вышел паром, полный отдыхающих. Я взглянул на них с завистью. Мне тоже был нужен отдых. Кофе был выпит, и я спросил Гэхаловуда: