Дело Аляски Сандерс

Когда Саманта села в машину, Аляска рухнула на колени на асфальт и воскликнула:

– Говенный принтер, я его верну в “Дьютис”!

Это были последние слова, которые Саманта услышала из уст Аляски. Они будут преследовать ее до конца жизни.

Так мы обнаружили, что Аляске никто не угрожал. Это она рассылала угрозы.

В нашем расследовании наметился резкий поворот. Мы готовились мало-помалу пересобрать пазл, восстановить целостную картину, которая до сих пор от нас ускользала. Гэхаловуд называл это детонатором – искрой, вызывающей цепную реакцию.

Глава 28 Анонимщик

Конкорд, штат Нью-Гэмпшир

Среда, 21 июля 2010 года

Для начала Льюис Джейкоб подтвердил рассказ Рикки Позитано. Принтер, стоявший у него на заправке, был неисправен и все печатал по два раза. Разговор о принтере извлек из недр его памяти еще один эпизод. Вскоре после того, как Саманта неожиданно уволилась, Аляска обозлилась на аппарат, когда тот дважды распечатал одну и ту же страницу. Льюис никогда не видел ее в таком гневе, а гнев заразителен, поэтому он понес принтер в “Дьютис”. После бесконечных препирательств “этот жулик Нил Роуг” наконец признал, что принтер был из бракованной партии и подлежит бесплатной замене.

Теперь мы были уверены, что автор анонимок – Аляска. Письма, найденные у нее, предназначались кому-то другому, а то, что лежало в кармане, в действительности ожидало своего получателя. Может быть, она угрожала не одному человеку? Или все же одному? Может быть, именно это стоило ей жизни?

Еще мы знали, что одно из писем получил Эрик Донован. В чем он был виноват, если ни разу за все эти годы не заговорил о нем?

– Я не мог ничего сказать, – оправдывался он, когда мы навестили его в тюрьме штата и задали этот вопрос. – Это оборачивалось против меня, у меня появлялся мотив убить Аляску.

– Сколько писем вам послала Аляска? – спросил я.

– Два. Первое я нашел на ветровом стекле машины. Второе – прямо в почтовом ящике родителей.

– А когда вы выяснили, что эти письма отправляла Аляска? До ареста или после?

– Вот видите, – простонал Эрик, не рискуя ответить, – такое впечатление, что, скажи я правду, я сам себя утоплю.

– Хватит врать! – приказала Патрисия Уайдсмит. – Пора рассказать нам все!

– Я это выяснил до ее смерти.

– Когда? – спросил Гэхаловуд.

– За неделю.

Патрисия закрыла лицо руками.

– Видите, – закричал Эрик, – я уже тону! А я хочу только одного – выйти отсюда!

– Тогда говорите правду, черт подери! – велел Гэхаловуд. – Когда точно вы выяснили, что отправляла эти письма Аляска? Мне надо знать все до мельчайших подробностей!

Эрик опустил глаза:

– В тот день, когда случилась та пресловутая ссора на парковке супермаркета. В тот самый понедельник, 22 марта 1999 года, мы про него на днях с вами говорили. Я вам не совсем правду рассказал про то, что тогда случилось.

– Ты нам солгал? – возмутилась Патрисия. – Опять солгал!

– Не солгал, просто немножко выдумал. В тот день и речи не было о том, что Аляска уходит от Уолтера. Во всяком случае, со мной Аляска про это не говорила. Я эту историю прямо тогда придумал, чтобы не говорить, из-за чего мы на самом деле ссорились.

– Так выкладывайте теперь! – рявкнул Гэхаловуд. – Еще чуть-чуть, и я оставлю вас тут гнить до конца дней.

* * *

Правда о 22 марта 1999 года

День клонился к вечеру. У Эрика был выходной, он сидел один в родительском доме. Из гостиной он увидел, как перед домом ненадолго остановилась машина, потом раздался металлический скрежет: кто-то закрывал почтовый ящик. Ему стало любопытно, он подошел к окну как раз вовремя, чтобы заметить отъезжающий черный “форд таурус” Уолтера. Он удивился: разве Уолтер не уехал вчера на отцовском пикапе на конференцию в Квебек? Эрик вышел, открыл почтовый ящик и нашел листок, на котором было написано:

я все про тебя знаю.

Сердце у него бешено заколотилось. Неделей раньше он уже получил такое же послание, нашел его на ветровом стекле машины. И внезапно он понял: это Салли Кэрри! Мстит за старый шантаж. А машину сына наверняка взяла для отвода глаз.

Эрик кинулся в дом, схватил ключи от машины и бросился в погоню, полный решимости нагнать Салли. Вернувшись прошлой осенью в Маунт-Плезант, он боялся, как бы жизнь по соседству с ней не стала для него источником проблем, и не ошибся. Он всегда горько раскаивался в своем тогдашнем поведении, а теперь жалел о нем еще сильнее. Надо найти способ ее обезвредить. Послание уже второе, Салли входила во вкус: бросить его в семейный почтовый ящик значило публично облить Эрика грязью, заставить родителей задавать ему вопросы. Он с бешеной скоростью несся по жилому кварталу. На первом перекрестке “форда” видно не было, тогда Эрик поехал прямо и не прогадал: вскоре он увидел, как черный “форд таурус” поворачивает на шоссе 21. Он решил следовать за Салли на расстоянии: на первой же остановке он ее перехватит и потребует отчета. Но машина не останавливалась – она проехала заправку, потом поворот на Грей Бич и двинулась дальше, пока не свернула к северу, на шоссе 28.

Эрик не отставал и через двадцать минут догнал машину на парковке торгового комплекса в Конуэе. “Форд” как раз парковался. Эрик тоже затормозил и выпрыгнул из машины: надо объясниться с женщиной за рулем. К его великому изумлению, это оказалась не Салли Кэрри, а Аляска.

Он чуть не сел от неожиданности. Аляска, не заметив его, вошла в супермаркет. Эрик встал у выхода, поджидая ее. Когда она вышла с покупками, он бросил ей в лицо:

– “Я все про тебя знаю”!

Она вздрогнула при виде Эрика, но сразу взяла себя в руки.

– Ой, Эрик, как ты меня напугал! Что ты здесь делаешь?

– “Я все про тебя знаю”, – повторил он, помахав листком.

Она отвернулась и хотела пойти своей дорогой. Но Эрик преградил ей путь:

– Думаешь, так просто отделаешься? Нет уж, объяснись.

– Не понимаю, о чем ты, Эрик.

– Я знаю, что это ты клала мне анонимки – то на ветровое стекло на днях, то теперь в почтовый ящик родителей. Если у тебя ко мне вопросы, говори прямо!

* * *

– Дальше все было так, как я вам рассказывал, – продолжал Эрик. – Мы поругались из-за этих писем. Потом заявился управляющий супермаркета, сказал, что вызовет полицию, и Аляска слетела с катушек. Разоралась: “Он вызовет копов, блин! Он вызовет копов!” – и бросилась к своей машине, забыв про покупки. Я не понял, что с ней такое, думал, она хочет уйти от разговора. Схватил пакеты и нагнал ее, когда она уже села в свой “форд”. Открыл багажник, чтобы сложить туда покупки, а на самом деле чтобы ее задержать. Она плакала и вопила: “Дай мне уехать, Эрик!” В таком состоянии она явно не могла вести машину, попала бы в аварию, а я этого не хотел. Поэтому за руль сел я, чтобы отвезти ее в Маунт-Плезант. В эту минуту подъехала полиция, нас быстренько проверили, потом я доставил Аляску домой. Там, как я вам и говорил, я ее спросил про пуловер, который одолжил Уолтеру на рыбалке, и тут она, видно, после всех переживаний, опять на меня набросилась: “Это все, что тебя волнует после того, что мы пережили? Спроси Уолтера”. – “Ты что, хочешь, чтобы я позвонил Уолтеру и рассказал про все, что случилось?” Ну вот, теперь вы все знаете.

– Погодите, – вмешался Гэхаловуд. – Вы подтвердили, что письма вам слала Аляска, но так и не сказали, в чем она вас обвиняла.

– Она меня обвиняла в том, что я убил одну ее подругу.

Повисло изумленное молчание.

– Кого убили? – спросил я.

– Свою тогдашнюю подружку. Помните, я вам говорил, что меня бросила подружка и меня это так подкосило, что я уехал из Салема.

– Да, – кивнул Гэхаловуд. – Продолжайте…

– На самом деле она меня не бросила… она покончила с собой. У нее были большие психические проблемы. С виду она была очень красивая, но на самом деле страшно мучилась. Ее самоубийство меня жутко потрясло. Прямо перевернуло, хоть ничего по-настоящему серьезного между нами не было. Я все время думал, мог ли я ей помешать. Мне надо было любой ценой уехать из Салема. Но куда ехать? Так я и вернулся к родителям. В тот момент мне хотелось просто остаться одному. Я про нее никому не рассказывал, только Уолтеру. Чтобы родители не приставали, я отговорился тем, что меня уволили. А когда после смерти Аляски меня стали спрашивать, почему я вернулся, я в свое оправдание сослался еще и на отцовский рак. Боялся, что из-за писем меня впутают в убийство Аляски. Поэтому сказал себе, что про самоубийство Элинор лучше помалкивать.