Дело Гермионы

Пиар-акции, короче говоря, в полный рост.

Но нет, как я мог усомниться в способности Чебурашки обгадить любое начинание, даже собственное? Первое, что она нам заявила на уроке ЗОТИ, звучало весьма феноменально.

— Профессор Люпин слишком часто подвергал вашу жизнь опасности. Поэтому на уроках мы будем изучать только теорию! Все эти занятия с опасными существами слишком опасны, поэтому открывайте книги и читайте главу номер двадцать!

Невилл поднимает руку.

— Да, мистер Лонгботтом?

— Скажите, профессор, — Невилл весьма мрачен, — как мы сможем научиться защите от Тёмных Искусств, не практикуя эту самую защиту?

— Какая защита вам нужна под охраной министерства и опытных мракоборцев? — делает удивлённое лицо Чебурашка. — Разве вам что-то угрожает?

Хммм, демагогия, софистика и передёргивание, да ещё и с позиции силы.

— Пожиратели на свободе! — резче обычного заявляет Невилл.

— Пожиратели, мистер Лонгботтом, — о как, больной вопрос, Чебурашка с ходу включает газ, — бегут в ужасе от мракоборцев и дементоров Министерства. Если бы не предатели среди магов, давшие им убежище, уже давно Пожиратели были бы водворены туда, где им самое место — в тюрьму Азкабан!

Что, однако, не мешает ей эксплуатировать Снейпа, бывшего Пожирателя. Вот уж воистину двойные стандарты в деле, не говоря уже обо всём остальном. Опасности нам не угрожают, ага, не считая самих дементоров. И про Азкабан стоило бы им задуматься, а ну как возрождённый Волдеморт подъедет в гости со свитой? Снесёт тюрьму нафиг и всех освободит, вот «радости» будет.

Но Невилл закусывает удила или просто характер воспитывает, мол, не отступать и не сдаваться?!

— На Гарри Поттера напали прямо в Хогвартсе, и значит на любого из нас…

— Замолчите!! — взвизгивает Амбридж. — Нападение на Гарри Поттера дело рук Альбуса Дамблдора, который уже осуждён за свою ложь и за свои преступления!

— Это ложь! — вскакивает Невилл. — Директор Дамблдор не мог совершить такого!

— Бывший директор Дамблдор!!

— Для меня он все ещё действующий! — о как, Лонгботтом реально «упёрся рогом». — Вы сместили директора, потому что боитесь его и потому что хотите заполучить деньги учеников!

— Это клевета и вы за неё ответите, мистер Лонгботтом!

Вот тут, кстати, с Чебурашкой согласен. Клеветать не надо.

С чем не согласен, так это с последовавшим заявлением Амбридж, сделанном в довольно визгливой манере.

— Вы исключены из школы! Вон! Минус все баллы с Гриффиндора! Кто ещё поддерживает заявление мистера Лонгботтома?

Хотел поднять руку, но Невилл сжал плечо. Амбридж, конечно, все увидела, но промолчала, раздувая ноздри.

— В таком Хогвартсе мне делать нечего, — заявляет Невилл. — До свидания!

— Вон! Вон с моего урока!

Интересно, чем это её так Невилл зацепил, или просто Чебурашке нужна была показательная порка одного из учеников? В таком разе она с задачей не справилась. Или Лонгботтом по совокупности факторов вляпался, так сказать, тут и близость к Поттеру, и обвинения не в бровь, а в глаз, и рассылка писем по газетам и журналам, и так далее.

Очень некрасивая история получается.

Затем вмешивается МакГонагалл, да и самой Амбридж видать удалённо из Министерства вставляют по самые гланды, и она возвращает и баллы, и Невилла, но всё равно потребовала извинений за клевету. Лонгботтом, после состоявшегося разговора, что обвинения надо подкреплять фактами, что-то там пробормотал, и стороны разошлись. К настоящему моменту, после двух недель учёбы, сохраняется злобно-враждебный нейтралитет.

Невилл ещё и от бабушки получил, и вовсе не печенюшек в подарок.

После чего с удвоенной энергией набросился на тренировки по своей системе, и целыми днями пропадает то в библиотеке, то в теплицах Спраут, то на уроках у Флитвика. Невилл, хотя и перестаёт через слово твердить о мести, но намерений своих не оставляет, и тренируется так, что пар из всех отверстий валит. Всё понимаю, но вот так напрыгивать на Амбридж всё равно не стоило, и атмосфера в Хоге от этого не улучшиласт. Не говоря уже об уроках ЗОТИ, которые теперь полностью превращаются в молчаливый фарс.

Мы приходим, открываем учебники, читаем и уходим. Всё.

Луна вроде успокаивается, и теперь на пару молчим, слушая возгласы и хэканье Хагрида, машущего лопатой. Джинни что-то там рассказывает Гарри, кажется пересказ министерских сплетней, услышанных Артуром и переданных Персивалю, который где-то что-то там пересказал близнецам, а те переврали для Джинни. В общем, глухой телефон в четвёртой степени, где прямого вымысла практически все сто процентов.

Но в качестве баек вполне себе пойдёт, вон Гарри над чем-то смеётся.

— Из них, наверное, выйдет отличная семья, — вдруг говорит Луна. — Они постоянно вместе.

— Может быть, — пожимаю плечами. — Рано ещё говорить.

— Почему?

— Ну, хотя бы потому, что в этом возрасте все чувства по сто раз за день меняются.

— Но Джинни любит Гарри уже давно и крепко! — широко распахивает глаза Лавгуд.

Ей-ей, японские манга-девочки удавились бы от зависти к такой ширине и высоте глаз.

— Зато он её не слишком давно, — понижаю голос на всякий случай, — если вообще любит.

— В смысле? — Луна тоже шепчет, и мне кажется, что мы составляем заговор.

— Мне почему-то кажется, что смотрит он на неё, как на сестру, причём не как на сестру Рона, а именно как на родную сестру. Сама понимаешь, что в таком случае у Джинни нет шансов.

— Мммм, — Луна складывает губки бантиком. — Это неправильно. Им надо носит браслеты из мерцающей лозы, и тогда их чувства настроятся друг на друга. И они поймут, как глупо себя вели. Пойду, расскажу!

После чего решительно выходит из хижины. Бу-бу-бу доносится с улицы.

Ну вот так-то лучше, а то развели тут сырость и ромашку: хочу быть магом, не хочу, понимаешь.

Глава 22

Также, через два дня, то есть в понедельник 18 апреля, происходит весьма знаменательное событие. Во-первых, у Гарри получается полноценный Протего, а во-вторых, он резко от этого утомляется и почти падает в кровать. Приходится идти вместо него к Сивилле Трелони за домашним заданием. В отличие от остальных преподавателей, Сивилла из башни не выходит, и поэтому Гарри периодически к ней ходит, получать задания и отдавать выполненные.