Дело Гермионы

— Как там моя племянница? Сьюзан Боунс, Хаффлпафф, ты знаешь её?

Морщу лоб, но всё-таки смутно вспоминаю. В конце концов, триста учеников, которых видишь день ото дня, не так уж много, и лица точно врезаются в память. Вот соотнести эти лица с именами сложнее, но все же иногда удаётся. Точно, есть на Хаффлпаффе такая, девочка-пухляшка, с кудрями и таким детским взором, что сразу видно: её жизнь ни разу не била. Обратил на неё внимание, да, точно, была Травология с Хаффлпаффом, и ещё подумал, что она в сёстры-огородницы Невиллу очень даже подойдёт.

— Только в лицо, но не лично, мадам.

— Зато она тебя хорошо знает, — изображает усмешку тётка. — Вот и мой кабинет.

Оборачивается к Аврору и командует.

— Ждите здесь, я лично отвечаю за мисс Грейнджер.

И запихивает меня в кабинет, не дожидаясь ничьих ответов.

Кабинет внутри просто огромен, и в то же время завален бумагами, папками, заставлен шкафами с теми же бумагами и папками, и где-то посреди всех этих завалов находится рабочее место Амелии. Пробираемся бумажными ущельями, она жалуется.

— С момента побега Пожирателей количество работы увеличилось на порядок. Пишут и пишут, видели там, видели здесь, любую тень принимают за Пожирателей, а нам приходится по каждому случаю оформлять бумаги. Не представляю, как магглы с этим справляются!

Скромно молчу, ага, не хватало ещё влипнуть в лекцию о делопроизводстве людей, которому всё равно никто тут следовать не будет. Одежда неприятно холодит спину, и хотелось бы уже перейти к сути, ага.

— Не подскажете, где здесь туалет? — жалобным тоном.

— Вон там, — машет она рукой вглубь кабинета.

Кучеряво живут в министерстве, скажу я вам. Отдельный туалет с душем, а там дальше ещё и комната отдыха. Наверняка и доставка еды от местных домовиков имеется. Или это просто привилегии главы отдела, а рядовым сотрудникам хрен без компота? Пока ходил, Амелия уже сообразила чай с булочками, но здесь не медпункт Хогвартса, чтобы бездумно есть и пить, всё что дают, и поэтому вежливо отказываюсь.

— Вот так вот, лицом к лицу ты выглядишь весьма умной и вменяемой, — неожиданно заявляет Амелия.

Сказать ей в ответ, что вот так лицом к лицу она выглядит моложе, чем в зале суда? Нет, ещё обидится. Вроде уже и возраст такой, что внуков нянчить пора, а все на слова о возрасте и красоте обижаются. Не то, чтобы никогда этого не понимал, но всё равно удивительно. Вроде возраст, житейский опыт, мудрость должна приходить, но стоит только задеть «больные» темы, как все, смерч и ураган эмоций. Есть, конечно, реально мудрые женщины, которых все это не задевает, но лучше не проверять, ага.

— Боюсь, Амбридж сделала не ту ставку, — усмехается она. — В слухах, которые и до меня краем уха долетали, через племянницу, ты выглядела гораздо более…

— Чокнутой, мадам?

— Да, именно так. Поэтому я пришла проследить за правопорядком, к некоторому возмущению Патрика, ну да ладно, это уже наши внутренние дела. Передай привет моей племяннице и скажи, что уже скоро я пришлю ей письмо.

— Директор Дамблдор признан виновным?

— Он не явился на заседания, что автоматически повлекло признание его виновным, — немного педантично поправляет мадам Боунс.

Ну да, точность в словах очень важна в юриспруденции, но как-то всё равно неожиданно. Привык взирать на магов, как на противников различных процедур. В душе, вполне с ними солидарен, эта бюрократия — поубывав бы! — но разумом понимаю необходимость формальных процедур. Вот не явись сегодня Амелия, что, напоили бы сывороткой? Или в мозгах полазили бы? Совершенно непонятно, и лучше не уточнять такие моменты.

— Впрочем, это не отменяет того факта, что в прошлом и настоящем Альбус Дамблдор совершал массу поступков, которые могут быть при желании истолкованы двояко, — продолжает она. — Не знаю, зачем он затеял это противостояние с Фаджем, но страдают от этого ученики. Ладно, извини, что-то я увлеклась. Передашь моей племяннице?

— Да, мадам.

— Я прослежу, чтобы учеников больше не таскали на допросы в министерство, это всё-таки нарушение, — обещает Амелия, перекладывая в сторону какие-то бумаги. — Надо будет, приедем в Хогвартс, и я прослежу за этим вопросом.

Потом она ещё раз берет с меня обещание поговорить с её племянницей, и выводит из кабинета, передавая аврору. Тот по-прежнему невозмутимый молчаливо подпирает стенку в пустом коридоре. Интересно, их этому специально учат, или это мне такой экземпляр мракоборца попался? Прыгаем камином обратно в Хог, и меня тут же выставляют из кабинета Амбридж.

Ха, можно подумать очень хотелось там задерживаться!

Настроение стремительно улучшается, и голова уже не так сильно болит. Душ, обед и навестить Гарри, а потом провести тихий, приятный вечер в кругу друзей, а также обдумать случившееся. Об этом ли говорил Дамблдор, когда утверждал, мол, ведите себя как хотите? Так, ах да, ещё найти Сьюзан и передать ей привет от тёти. Так, обед уже героически пропущен, усилиями судейских крыс, ладно за ужином точно встречу.

Погрузившись почти с головой в ванну, думаю: что мы имеем в сухом остатке?

Имеем мы угнетающее впечатление от квази-судебной системы. Также окончательно становится понятно, что сову натягивают на глобус, и уже скоро можно ожидать полного официального обвинения. Вот там нам все расскажут о Дамблдоре, какой он был злодей и как ловко притаился под боком у Министерства, но храбрые чиновники не растерялись и вывели величайшего светлого гада на чистую воду.

Также он будет окончательно снят со всех должностей, и возможно, даже осуждён.

Может этого Дамблдор и добивается? Десять лет в Азкабане? В смысле его привезут в тюрьму, а он её изнутри разрушит, и выйдет такой весь в белом. Не, бред, хотел бы он сломать Азкабан, так бы напал, анонимно. Все сломал бы и убежал, прежде чем кто-нибудь успел понять, что происходит. Предположим, что именно таков и был план Дамблдора: его осудили, отстранили, но не повязали. Он там аппарирует по стране, ищет крестражи, бла-бла-бла. Министерство ищет его и Пожирателей.

Всё равно не понимаю.

Где тут выгоды? Официальным лицом с всякими там должностями, Дамблдор бы всяко сумел сделать больше, чем теперь, когда он без пяти минут осуждённый преступник. Или он рассчитывает, что маги зависнут в ступоре, пытаясь осознать, как величайший светлый волшебник стал преступником?

Осознав, что не могу осознать, вылезаю из ванны и растираюсь, разговаривая сам с собой.

— Есть ли у вас план, директор Дамблдор?

— Есть ли у меня план? Есть ли у меня план? О у меня есть замечательный план, мисс Грейнджер!