Дело о воющей собаке

– Да, – с усмешкой отозвался Перри Мейсон.

– Скажи, ты специально устроил, чтобы заседание завершилось таким эффектным образом?

– Конечно. А почему бы и нет?

– Не слишком ли ты приблизился к нарушению закона? Что, если у тебя будут неприятности с комиссией по жалобам?

– Сомневаюсь. Это был вполне законный перекрестный допрос.

– Ничего себе допрос!

– Я имел полное право поставить в ряд несколько женщин и попросить Сэма Марсона выбрать ту, которая забыла платок в его такси. Я имел полное право указать на одну из них и сказать ему, что, по-моему, это та самая. Наконец, я имел полное право подвести к Марсону какую-нибудь женщину и спросить, не кажется ли ему, что это она, или просто сказать, что это она и есть.

– Ну и что?

– То, что я лишь сделал еще один шаг. Я выяснил, что Марсон не уверен в личности женщины, и воспользовался этим – выбрал подходящую женщину, одел ее примерно так, как была одета миссис Форбс, заставил ее надушиться такими же духами и поручил ей сказать водителю такси, что она оставила свой носовой платок в его машине. Естественно, он не усомнился в ее словах, так как сам толком не помнил женщину, которая забыла платок.

Я знал, что, когда обвинение над ним поработает, он уверенно опознает обвиняемую. Они умеют внушить свидетелю то, что им нужно. Водителю показали Бесси Форбс не менее дюжины раз, причем как бы мимоходом, дабы он не понял, что его гипнотизируют. Сначала они продемонстрировали ему ее и сказали, что эта та женщина, которая была в его машине. Потом поставили их лицом к лицу и заявили миссис Форбс, что Марсон ее опознал. Она ничего не сказала, но отказалась отвечать на вопросы. Это придало Марсону уверенности. Шаг за шагом они убеждали его, покуда у бедняги не осталось сомнений. Обвинение всегда так готовится к процессу – естественно, свидетели становятся все более уверенными в опознании.

– Да, но как насчет платка?

– Для того чтобы это квалифицировать как кражу, должно быть намерение украсть. В данном случае такого намерения не было. Женщина добыла платок для меня, а я добыл его для властей. Я передал платок в полицию гораздо раньше, чем им самим удалось бы его отыскать, и к тому же снабдил их информацией.

Делла нахмурилась и покачала головой:

– Возможно, но ты, безусловно, схитрил.

– Конечно, схитрил – за это мне и платят. Я просто допросил свидетеля неортодоксальным способом и сделал это прежде, чем обвинитель смог окончательно запудрить ему мозги… Пожалуйста, Делла, не снимай перчатки!

– Почему? – спросила она, глядя на длинные черные перчатки, обтягивающие ее руки.

– Потому что мы собираемся схитрить еще раз, и я не хочу, чтобы кто-то из нас оставил на бумаге отпечатки пальцев.

Делла уставилась на него.

– Это в рамках закона? – спросила она наконец.

– Думаю, что да, – ответил Мейсон, – но нам незачем, чтобы нас на этом поймали. – Он подошел к двери и запер ее. – Возьми лист бумаги и вставь его в портативную машинку.

– Я привыкла к своей машинке, – сказала Делла. – Терпеть не могу портативных.

– Машинки обладают такой же индивидуальностью, как почерк. Эксперт может точно сказать, на машинке какой марки отпечатан документ, и опознать саму машинку, если имеет доступ к ней и возможность сравнить шрифт.

– Это новая машинка, – заметила Делла.

– Вот именно, и я намерен слегка согнуть несколько литер, чтобы она не выглядела такой новой.

Он подошел к машинке и начал гнуть стержни литер.

– Что ты задумал? – осведомилась Делла.

– Мы собираемся отпечатать признание.

– Какое?

– Признание в убийстве Полы Картрайт.

Она уставилась на него расширенными от удивления глазами:

– Господи, и что же ты намерен делать с этим признанием?

– Мы отправим его, – ответил Мейсон, – заведующему отделом репортажей «Кроникл».

Делла стояла неподвижно, испуганно глядя на шефа, потом внезапно глубоко вздохнула, подошла к своему стулу, села и вставила лист в портативную машинку.

– Боишься, Делла? – спросил адвокат.

– Нет, – ответила она. – Я сделаю это, если ты хочешь.

– Конечно, это большой риск, – предупредил Мейсон, – но я думаю, что сумею вытащить тебя из любых неприятностей.

– Я сделаю для тебя все, – заверила Делла. – Прочтешь, что ты хочешь отпечатать?

– Я сразу буду диктовать. – Он подошел к ней. – Отпечатай следующий текст и адресуй его заведующему отделом репортажей «Кроникл»:

«Дорогой сэр!

Я обратил внимание, что Ваша газета опубликовала интервью с Элизабет Уокер, где она утверждает, что я неоднократно заявлял о своем намерении умереть на виселице, что я проводил много времени, наблюдая в бинокль за домом Клинтона Форбса, который проживал там под именем Клинтона Фоули.

Все это чистая правда.

Я также заметил, что Вы напечатали редакторское обращение к властям с требованием задержать меня и мою жену, Полу Картрайт, прежде чем начнется суд над Бесси Форбс, намекая, будто я убил Клинтона Форбса.

Это обвинение ложно и несправедливо.

Я не убивал Клинтона Форбса, но я убил свою жену, Полу Картрайт.

Думаю, при сложившихся обстоятельствах общественность имеет право знать, что именно произошло».

Перри Мейсон умолк, ожидая, пока прекратится стук машинки – это означало, что Делла Стрит догнала его.

– Становится страшновато, Делла? – осведомился он.

– Нет, – отозвалась она. – Продолжай.

– Это заряжено динамитом, – предупредил Мейсон.

– О’кей, если ты можешь рисковать, значит, могу и я.

– Ладно, продолжим.

«Я жил с моей женой в Санта-Барбаре и был счастлив. Я дружил с Клинтоном Форбсом и его женой. Конечно, я понимал, что Клинтон дрянь, но он мне нравился. Я знал, что у него связь не менее чем с полудюжиной женщин, но никогда не подозревал, что моя жена – одна из них. Внезапно, точно гром с ясного неба, мне открылась правда. Я стал конченым человеком. Мое счастье и моя семья были разрушены. И тогда я решил выследить Клинтона Форбса и убить его, как собаку.

Мне понадобилось десять месяцев, чтобы найти его. Я узнал, что он живет на Милпас-драйв под именем Клинтона Фоули. Выяснив, что соседний дом сдается в аренду с мебелью, я поселился там, предварительно наняв экономку, которая была глуха как бревно и, следовательно, не могла сплетничать с соседями. Прежде чем убить Клинтона Фоули, я хотел разузнать о его привычках, о том, как он обращается с Полой и счастлива ли она. С этой целью я проводил большую часть времени, наблюдая за домом в бинокль.

Это было нудное и утомительное занятие. Иногда мне удавалось разглядеть эпизоды семейной жизни человека, за которым я шпионил, но зачастую я целыми днями ничего не видел. В конце концов я пришел к выводу, что Пола глубоко несчастна.

И все же, несмотря на все мои планы, я не достиг цели. Дождавшись темной ночи, подходящей для моих намерений, я пробрался на участок дома моего врага. Я твердо решил убить его и вернуть мою жену. Экономке я передал письмо для моего адвоката, куда вложил завещание. Если бы что-нибудь случилось со мной, я хотел быть уверен, что мои дела в порядке.

Задняя дверь дома оказалась незапертой. Клинтон Фоули держал полицейскую овчарку, Принца, который выполнял функцию сторожевого пса, но Принц знал меня, так как я дружил с Клинтоном Форбсом в Санта-Барбаре. Вместо того чтобы залаять, он подбежал ко мне и лизнул меня в руку. Я погладил его по голове и потихоньку двинулся через заднюю часть дома в сторону библиотеки, когда внезапно столкнулся с моей женой. Она уставилась на меня и вскрикнула. Я схватил ее и пригрозил задушить, если она не замолчит.

Пола едва не потеряла сознание от страха. Я заставил ее сесть и попытался успокоить. Она сообщила, что у Клинтона Форбса давняя связь с его экономкой Телмой Бентон, которая началась еще раньше его связи с ней, что Форбс куда-то уехал с Телмой и она одна в доме, так как А Вонг, повар, как обычно, ушел провести вечер с друзьями-китайцами.

Я сказал ей, что собираюсь убить Форбса и хочу, чтобы она уехала со мной. Пола заявила, что я не должен этого делать, что она разлюбила меня и никогда не будет со мной счастлива. Она угрожала позвонить в полицию и предупредить о моих намерениях. Когда Пола бросилась к телефону, я попытался ее удержать. Она снова закричала, и я задушил ее.

Я никогда не смогу объяснить те чувства, которые испытывал в этот момент. Я страстно любил жену и понял, что она больше меня не любит. Она сопротивлялась мне, спасая человека, который предал меня и которого я ненавидел. Я перестал ощущать происходящее и стиснул руками ее шею изо всех сил. Когда я осознал, что делаю, она уже была мертва.

Клинтон Форбс сооружал пристройку к своему гаражу. Оставалось только залить цементом пол. Я пошел в гараж, взял кирку и лопату, вырыл узкую могилу там, где вскоре должны были залить цемент, и похоронил в ней мою жену, засыпав могилу грязью, которую привез в тачке. Дожидаться Клинтона Форбса я не осмелился – то, что я сделал, полностью выбило меня из колеи, и я дрожал как осиновый лист. Потеряв голову, я убил женщину, которую любил больше всего на свете. Но я понимал, что мое преступление не будет открыто. Рабочие собирались залить цемент, который должен был скрыть все следы. Я поехал в другой район города, снял комнату под вымышленным именем и жил там с тех пор.

Это признание я пишу, чувствуя, что должен так поступить. Я убил мою жену, но не убивал Клинтона Форбса, хотя собирался это сделать и он заслужил смерть.

Найти меня не удастся. Никто никогда не сумеет проникнуть в тайну моей новой личности.

Искренне Ваш».

Перри Мейсон подождал, пока девушка кончит печатать, вытащил лист из машинки и внимательно прочитал текст.

– Превосходно, – кивнул он.

Делла посмотрела на него. Ее лицо было бледным и напряженным.

– Что ты собираешься с этим сделать? – спросила она.

– Использовать в качестве образца завещание Артура Картрайта, – ответил Мейсон, – и подделать его подпись на этом документе.

Несколько секунд Делла продолжала смотреть на него, потом подошла к столу, где находились ручка и чернила, обмакнула ручку в чернильницу и протянула ему. После этого также молча она направилась к сейфу, набрала комбинацию цифр, открыла дверцу, вынула завещание Картрайта и передала его адвокату.

Не говоря ни слова, Перри Мейсон сел за стол, попрактиковался на чистом листе, затем тщательно изобразил на признании подпись Артура Картрайта. Сложив бумагу вдвое, он протянул Делле Стрит конверт с маркой:

– Адресуй это заведующему отделом репортажей «Кроникл».

Мейсон положил назад в кейс портативную машинку.

– Что ты теперь будешь делать? – спросила Делла.

– Отправлю письмо, – ответил он, – отвезу машинку туда, где полиция ее никогда не найдет, потом возьму такси и поеду домой.

Делла Стрит молча направилась к двери, но, взявшись за ручку, повернулась и снова подошла к Мейсону.

– Я бы не хотела, чтобы ты так поступал, шеф, – сказала она.

– Как именно?

– Шел на такой риск.

– Я должен.

– Это неправильно, – настаивала Делла.

– Все зависит от результатов.

– На какие результаты ты рассчитываешь?

– Я хочу, чтобы взломали цементный пол пристройки к гаражу и тщательно обыскали то, что находится под ним.

– Тогда почему бы не обратиться к властям и не попросить их об этом?