Демократия. История одной идеологии
Шрифт:
Уже тогда обозначается сценарий, который, в большей степени или в меньшей, особенно при новом осложнении отношений во времена Второй империи, ляжет в основу расстановки сил в Европе: сближение Франции и Англии в противовес королю Пруссии и двум императорам, австрийскому и русскому. Священный союз, возникший из головы Александра I, уже отуманенной мистицизмом, несмотря на первоначальную характеристику, данную этому царю Меттернихом («напыщенное ничтожество»), привлек монархов, которые — вместе с Александром — контролировали половину континента, его центральную и восточную части. Документ, предложенный царем, гласил, что отношения между монархами должны строиться на основе «высших истин, которым учит нас Священная Религия Нашего Спасителя», и что отныне и впредь следует придерживаться принципов «справедливости, христианского милосердия, мира»; правители и народы входят в единую «христианскую нацию», а три монарха, заключившие Союз, обязуются быть «отцами» для своих подданных. Будучи предложен монархом, который одновременно являлся самым авторитетным представителем православной веры, этот документ, как и последующий договор, не мог получить одобрения Римского папы: тот, хотя и пострадал непосредственно от неудержимой агрессии Бонапарта, был одним из немногих глав государств, которые не вошли в Священный союз.
Принципы его были сформулированы так, как будто конфессиональные расколы, все еще ставившие барьеры между европейскими государствами, были уже преодолены. Единственным католическим государем, который внес свой вклад (по правде говоря, довольно скромный) в падение Наполеона, был император Австрии. Остальные трое принадлежали к англиканской, лютеранской, право славной церквям. Кроме того, даже отношение членов этого необычного, «экуменического» (в том, что касается вероисповедания) Союза к революционной Франции, а потом к Бонапарту вовсе не было последовательным; что уж говорить о немецких князьях (вроде правящих династий Бадена или Вюртемберга), которые были органично связаны
173
Эмигрантов (фр.).
Всегда несгибаемая, без малейшего снисхождения, всегда готовая к войне, в одиночку или в союзе с другими, Англия проводила неизменно враждебную политику. Ее секретные службы прославились неустанной работой по внедрению в революционную, затем имперскую Францию и подрыву ее внутренней жизнедеятельности. Эта постоянная угроза, эта политика, проводившаяся с беспримерной отвагой, вплоть до таких доблестных «побед» intelligence [174] , как вербовка выдающихся генералов (или, в случае Барера, видных политических деятелей, имеющих доступ к важным и секретным делам), решительно способствовала тому, чтобы во Франции, республиканской, а затем и имперской, установился полицейский, репрессивный режим. Большая часть рапортов, которые Фуше, а потом и сменивший его Савари [175] ежедневно направляли императору, касалась деятельности английских шпионов, их обнаружению и возможной ликвидации.
174
Разведывательной службы (англ.).
175
Савари, Анн-Жан-Мари-Рене (1774-1833) — французский политический и военный деятель, в 1802 г. был назначен директором Бюро тайной полиции (прим. пер.).
В общем, можно понять, несмотря на впечатление гротескного анахронизма, почему Александр I, пытаясь найти общую почву, на которой сошлись бы ради стабильного будущего монархи и князья, так или иначе принимавшие участие в борьбе с Бонапартом, победоносной в конечном итоге, не нашел ничего лучшего, чем модель воображаемой всеевропейской «христианской нации», а в качестве связующей идеологии не мог предложить ничего иного, кроме «Священной Религии Нашего Спасителя». Но неприсоединение к Союзу с одной стороны Папы, а с другой — Англии тут же дало ему понять, что Европа не является единой общностью даже и с такой точки зрения.
Англия, если можно так выразиться, «мариновала» у себя, дабы посадить на трон, брата казненного короля, графа Прованского, который, возвратившись после первого отречения Наполеона, принял титул Людовика XVIII (Louis le d'esir'e [176] , как его тогда называли) — человека, которого даже сам Мирабо [177] охотно посадил бы на трон (он был воспитан на Вольтере и просветителях). И, несмотря на тучи шуанов [178] , 'emigr'es, крайних реакционеров, фанатиков и мошенников, которые составляли пеструю и буйную общину французской эмиграции в Лондоне, из чьих интриг Людовик ловко выпутывался, именно по выбору и решению англичан форма государственного управления, установленная во Франции после Бонапарта, строилась по модели конституционной монархии, хотя и весьма консервативной (с крайне, до смехотворного, усеченным избирательным правом). Такое явное вмешательство, когда победитель навязывает побежденному политическую систему управления (исходя из того, что предыдущая политическая система была mali labes [179] и к тому же источником конфликта), было в Европе опробовано еще спартанцами, которые в 404 году до н. э., после поражения Афин, заставили афинских граждан принять крайне олигархическое правление.
176
Людовик Желанный (фр.).
177
Мирабо, Оноре Габриэль Рикетти де (1749-1791) — деятель Французской революции, один из самых знаменитых ораторов, отстаивал необходимость сохранения монархического строя как единственного оплота против анархии (прим. пер.).
178
Шуаны — участники реакционного роялистского движения в Бретани, длившегося с 1792 г. до самого отречения Наполеона I в 1815 г. Вернувшиеся к власти в 1815 г. Бурбоны осыпали вождей шуанов милостями. В 1830-1832 гг. шуаны вновь поднялись на защиту дела легитимизма, но предприятие, руководимое герцогиней Беррийской, потерпело неудачу (прим. пер.).
179
Началом бедствий (лат.).
Аналогично в последние месяцы Первой мировой войны, когда Германия уже была поставлена на колени, Вильсон лично потребовал, чтобы кайзер назначил рейхсканцлером умеренно либерального князя Макса фон Бадена. В том же духе Англия в лице Каслри [180] , Веллингтона и герцога Ливерпуля [181] навязала Франции «карикатуру» на английский либерализм, как единственно допустимую форму правления. И эти две державы стали ближе друг к другу, чем к трем монархам, заключившим Священный союз. Разумеется, Англия не вела на протяжении 20 лет непрекращающуюся войну против Франции с единственной целью утвердить превосходство английской конституционной модели (перед которой преклонялись Бёрк и другие теоретики) над впадающим в крайности якобинством и еще более крайним интервентизмом Наполеона. С того самого момента, когда войска, набранные Революцией в дни наивысшей опасности, смяли ряды профессиональных армий ancien regime, истинной проблемой английского правительства был панический страх, боязнь того, что на континенте возродится, в доселе невиданных и куда более опасных формах, та французская гегемония, какая существовала при Ришелье и Людовике XIV Отсюда и упорство, и неразборчивость в выборе союзников, включая султана «неверных», которому Нельсон помог во время французской экспедиции в Египет; затем, на Венском конгрессе, англичане поддержали его, когда был поднят весьма щекотливый вопрос, предоставлять ли свободу грекам, угнетаемым Османской империей.
180
Каслри, Роберт Стюарт, маркиз Лондондерри (1769-1822) — британский политический деятель ирландского происхождения, консерватор, министр иностранных дел в 1812-1822 гг. После падения Наполеона один из самых влиятельных политиков Европы, представлял Великобританию на Венском конгрессе. Проводил политику «баланса сил» в Европе. Один из инициаторов унии Великобритании и Ирландии и создания Соединенного Королевства (прим. пер.).
181
Герцог Ливерпуль, Роберт Бэнкс Дженкинсон (1770-1828) — британский политический деятель, премьер-министр Соединенного Королевства с 1812 по 1827 г. (прим. пер.).
Но хорошо известно, что пропаганда победителя по меньшей мере столь же действенна, как и его оружие. Для традиции умеренных, как в Англии, так и на континенте, победа над Бонапартом венчала собой справедливую борьбу против «тирана», а значит, за «свободу» (слово «демократия» тогда не жаловали, оно еще не составило, как это случится во времена антикоммунистической пропаганды, устойчивого синонимического сочетания со «свободой»).
Возвращение Бонапарта с Эльбы возродило панику; доблестный Людовик XVIII сбежал в Гент [182] и там, трясясь от страха в окружении разных Шатобрианов, дожидался удобного случая, чтобы вернуться. Но второе прибытие, вторая реставрация оказалась более жестокой и свирепой; «белый террор» (бессмысленное убийство маршала Нея было лишь самым известным из его эпизодов) ничем не уступал предшествующим «террорам»: якобинскому, а потом термидорианскому против якобинцев (им-то их противники весьма ловко и прилепили ярлык «террористов»). В очерке, к которому мы еще вернемся, Морис Дюверже [183] писал:
182
Людовик XVIII сбежал в Гент (Фландрия) — 19 марта 1815 г. при известии о возвращении Наполеона Людовик XVIII поспешно бежал из Парижа, а затем и из Франции (прим. пер.).
183
Морис Дюверже (р. 1917) — французский ученый, профессор политической социологии Парижского университета (с 1955 г.), автор многочисленных трудов по конституционному праву и политическим наукам. «Закон Дюверже» — один из принципов в политологии, который утверждает, что избирательная система, при которой «победитель получает все», как правило, приводит к установлению двухпартийной политической системы (прим. пер.).
Крайне правые начинают истреблять противников позже и с большей умеренностью. Но они это делают более регулярно и в более широких масштабах. Не зря репрессии роялистов против либералов после Ста дней [184] называются «белым террором». Они коснулись прежде всего юга Франции: наполеоновских солдат убивали на улицах Марселя и Нима; маршал Брюн был убит в Авиньоне, многие протестанты в Гарде, сотни людей — в городах и селениях Средиземноморского побережья. Начав с Тулузы, ультра-роялисты, связанные с герцогом Ангулемским [185] , распространили убийства и казни на многие департаменты. По приговору правительства были расстреляны генерал Ла Бедойер [186] , братья Фоше [187] , маршал Ней и т. д. [188] .
184
Сто дней — второе правление императора Наполеона I во Франции (20 марта — 22 июня 1815 г.) после его бегства из ссылки на острове Эльба и возвращения в Париж (прим. пер.).
185
Герцог Ангулемский, Людовик (Луи-Антуан) (1775-1844) — представитель старшей линии французских Бурбонов, в 1830 г. несколько минут номинально «царствовал» как Людовик XIX, а с 1836-го до конца жизни являлся главой французского королевского дома в изгнании и партии легитимистов (прим. пер.).
186
Ла Бедойер, Шарль-Анжелик Гюше (1786-1815) — генерал, участник войн 1806-1813 гг., тяжело раненным возвратился во Францию. После первого отречения Наполеона снова вступил в армию; когда император вернулся с Эльбы, Ла Бедойер примкнул к нему со своим полком. Сражался в битве при Ватерлоо, затем поспешил в Париж, где на заседании палаты пэров 22 июня резко выступал против возвращения Бурбонов. После второй реставрации намеревался бежать в Америку, но, чтобы проститься с семьей, заехал в Париж, где был арестован, затем осужден военным судом и расстрелян (прим. пер.).
187
Братья Фоше — братья-близнецы Константен и Сезар (17601815), оба — бригадные генералы наполеоновской армии, оба расстреляны по приговору военного трибунала в г. Бордо (прим. пер.).
188
Duverger M., La V R'epublique, ach`evement de la R`evolution frangaise, Ed. Camera dei Deputati, Roma, 1989, pp. 10-11.
Можно было бы сказать, что либерализм вступил в свою «кровавую» фазу. Ирония, правда, была бы чересчур зловещей. На самом деле от либерального отпечатка, пусть бледного, какой носила первая реставрация, не осталось практически ничего, кроме Хартии, на которую все меньше оглядывались, особенно в области, излюбленной еще сохранившимися представителями либеральных элит — о ней мы поговорим чуть позже, — в области «libert'e de la presse» (свободы печати).
Поэтому изрядно изумляешься, читая в «священном» для либералов XIX века тексте, «La libert'e des Anciens compar'ee `a celle des Modernes» [«Свобода Древних в сравнении со свободой Новых»] (эту речь произнес Бенжамен Констан в Королевском атенеуме [189] в 1819 году), следующие слова:
189
Королевский атенеум — научное общество в Париже (прим. пер.).
Поскольку наша счастливая революция (я зову ее счастливой, несмотря на эксцессы, делая упор на ее результатах) позволяет нам пользоваться благами представительного правления, было бы интересно и полезно постараться понять, почему о таком типе правления, единственном, при котором было бы возможно/nous puissions/сегодня обрести хоть немного свободы и мира, практически не знали свободные народы древности [190] .
Эта формулировка стоит в самом начале, на второй странице знаменитой брошюры. Прежде всего из этого вступительного заявления следует, что, по мнению автора, Франция при второй реставрации (дело, конечно, происходит в месяцы, предшествующие убийству герцога Беррийского [191] , которое вызвало ужесточение полицейского надзора) — это страна, пользующаяся «миром и свободой» в рамках лучшей из всех возможных конституционной модели, то есть «представительного государства». Другой вывод, который напрашивается при чтении этих строк, следующий: для автора существует некая преемственность между «нашей счастливой революцией» и Хартией Людовика XVIII, за исключением того, что революция допустила «эксцессы», которые, впрочем, можно поставить в скобки. Эксцессы, которые клонились как раз к тому, чтобы «заставить Францию воспользоваться этим благом — pouvoir social [192] — для нее нежеланным»: то есть к насильственному принятию античной модели свободы. Значит, и Бонапарт озарен этим светом представительного правления? Имея в виду взлеты и падения, наблюдавшиеся в отношениях Констана с императором, об этом не так легко судить. Антибонапартизм мадам де Сталь [193] , несомненно, лежит в основе «Духа завоевания и узурпации» [194] (1814); верно также и то, что во время Ста дней Констан поддерживал Бонапарта и даже, как член Государственного Совета, явился автором «Acte additionel aux Constitutions de l’Empire» [«Дополнительный акт к Конституциям Империи»]. Но в предшествующие месяцы, во время первой реставрации, он взял на себя задачу составить проект конституции, который лег в основу Сент-Уэнской декларации [195] (3 мая 1814 года) и «Учредительной Хартии» нового монарха, опубликованной 4 июня. Таким образом, события этих бурных лет для Констана были ознаменованы тем, что среди различных инцидентов, эксцессов и отклонений мало-помалу выявлялась магистральная линия: учреждение «конституционного правительства», то есть «свободы новых».
190
Constant B., Ouevres politiques, изд. Ch. Louandre, Charpentier, Paris, 1874, p. 259.
191
Убийство герцога Беррийского — Шарль-Фердинанд, герцог Беррийский (1778-1820), второй сын графа Шарля д’Артуа, будущего короля Карла X, был смертельно ранен рабочим Луи Лувелем при выходе из оперного театра 13 февраля 1820 г. (прим. пер.).
192
Силой общества (фр.).
193
Мадам де Сталь, Анна-Луиза Жермена (1766-1817) — знаменитая французская писательница, автор романов «Дельфина» (1802) и «Коринна, или Италия» (1807), а также трактата «О литературе, рассматриваемой в связи с общественными установлениями» (1800), где подчеркивалась мысль о неизбежности упадка литературы с исчезновением политической свободы, что шло вразрез с внутренней политикой Наполеона, который в 1802 г. высылал ее из Парижа (прим. пер.).
194
«Дух завоевания и узурпации» (1814) — памфлет против Наполеона, написанный Бенжаменом Констаном (1767-1830) (прим. пер.).
195
Сент-Уэнская декларация (3 мая 1814 года) — составленная министром иностранных дел Талейраном декларация с обещанием конституции, которую Людовик XVIII подписал перед тем, как триумфально въехать в Париж (прим. пер.).
Последовательность наблюдается и в его парламентской деятельности. Ополчившись на «тирана», вернувшегося в отчизну, он витийствует в «Journal des d'ebats» [«Газета политических и литературных дебатов»] 19 марта 1815 года. Ему не удается сесть на корабль в Нанте и укрыться за границей; тогда он предпринимает все усилия, чтобы встретиться с «тираном» в Тюильри 14 апреля; сраженный магнетизмом возрожденного к жизни императора, соглашается войти в Государственный совет; пишет для него «Acte additionel»; но уже в 1818 году выставляет свою кандидатуру на выборах; через год, как раз во время «Свободы Древних в сравнении со свободой Новых», его избирают депутатом от Сарты. Он будет избран еще на два парламентских срока (1824-1827; 1827-1830); успеет стать свидетелем Июльской революции и удостоится 8 декабря 1830 года «всенародных» похорон, которые выльются в подлинный апофеоз. Что же это иное, если не последовательность?