Демон и Бродяга

«Надо было кентавреныша развязать, – запоздало подумал Коваль. – Не ровён час, надают по башке за грубое обращение…»

Кто и почему должен надавать по башке, Артур представлял довольно смутно. Повар Хо молчал, а на попытку что-то спросить умоляюще прижал палец к губам. Карлик присел на корточки, с его шеи, на веревке, свисал крест, но крест не христианский, а нечто, вырезанное из дерева, отдаленно напоминавшее свастику, с таким же ярко блестящим камнем по центру, что светился на груди мальчика-коня.

При попытке рассмотреть гостя во мраке более подробно Артур едва не свалился с табурета. С гравитацией творилось что-то неладное. Если зажмуриться и отказаться от других органов чувств, так великолепно развитых в молодости под руководством Хранителя силы, то можно было убедить себя в правильности и честной трехмерности мира. Стоило Ковалю на секундочку расслабиться, снова вытянуть во мрак щупальца осязания, как мир вставал на дыбы, колодец свешивался сверху, а сам Артур, заодно с невозмутимым Поваром Хо, повисал на отвесной стене. Оказалось весьма непросто наблюдать за событиями в положении бескрылой мухи, уцепившейся за край табуретки.

Но в следующее мгновение Артуру стало не до проблем с земным тяготением. Из зеркала выпрыгнул волк, за ним – еще один. То есть это, конечно же, были никакие не волки. И не только потому, что волки не носят сбруи с карманами и защитной, усаженной гвоздями, чешуи на брюхе. И даже не потому, что их передние лапы были слишком широки для волка и слишком коротки, по сравнению с задними, и не по причине сверкающих металлических коронок на клыках. Артура подобная театральщина могла только позабавить, он успел немало насмотреться на ряженых зверушек.

Это были не волки, потому что они разговаривали.

– Подымай за задние, – сиплым простуженным голосом скомандовал карла. – Давай, подымай, ну!

– Клопомор, путы-то развяжи, – огрызнулся первый волк. – Нешто зубами лезть? Порву ляхи ему.

– Аль копытом шмякнет, – хихикнул второй волк.

Этот вымахал гораздо крупнее первого, и в его фигуре еще больше прослеживалось человеческого. В темноте Артур не мог точно распознать цвета, да и силуэты хищников сплетались в комок, не позволяя нормально себя рассмотреть.

– Вместе взяли, сюды, держи, – приказывал карла.

– Клопомор, подседай под выю ему, что ли, – раздумчиво цыкнул зубом первый волк, протискиваясь китоврасу под брюхо.

Тот, кого называли Клопомором, тяжко вздохнул, пробурчал вполне русское, узнаваемое ругательство и взялся за нож. В мгновение ока кентавр был освобожден от веревок.

– Ишь, как его умяли…

– Едва не спыймали, дурня!

– Ага, вот мамка-то задаст сорвиголове… – крякнул Клопомор. Коваль никак не мог разглядеть его бандитскую рожу; очевидно было лишь то, что это не китаец, но не совсем и русский.

– Это твари все гнилостные, аки челядь бесова, – первый волк витиевато выругался. – Прошлый год намяли им бока, да славно плодятся.

– Гаврила, я те стократ челом бил, чтоб ту прорву под Чолоном законопатили, – волку удалось привязать китовраса к спине. – Слышь, дитя туда сверзилось, как пить дать, а зайцы голодные – тут как тутошки, пакость такая.

– Окатыш правду бает, – поддержал приятеля первый волк. – Там уж прорва такая, не то что китоврас, скоро и грифоны провалятся. Надоть заслать лежебок-работничков, нехай жирок сгонют…

Артур сполз с табурета. Пол оказался дьявольски холодным, но на нем, в сидячем положении, не так сильно кружилась голова. Сам того не желая, президент стал потихоньку подгребать руками и ногами, незаметно приближаясь к загадочной троице, оживленно спорящей подле мерцающего зеркала.

Перед погружением в зеркало они разом обернулись. У волков глаза светились тем же сумрачным свинцовым огнем, что и озеро, заполнившее колодец Повара Хо.

– Этот, что ли, мальков чудам возвертал? – протянул младший волк.

– Потешный, поди порты-то уж намочил, – хохотнул второй.

– Ну-кось, подь сюды, человече, – поманил крючковатым пальцем Клопомор. – А вы пошто ржете, оглоеды? Нешто не ясно – он нас чует. Не полено какое, видать – из ведунов. Ты из волхвов будешь, человече? Зачем белых спасал? Подь сюды.

– Не ходи, – простонал Повар.

– А ты, желтое племя, пошто поперек глаголишь? – метнул молнию жуткий карлик. – Небось рыло не треснуло, когда за три дюжины шкур пару семечков отвалил, а?

Волк щелкнул зубами. Повар Хо попятился, хватаясь за сердце.

– Аль позапамятовал, как гостей треба ласкать, чуда-юда ты нерусская? – издевался пришелец. – Нешто забыл, что гостю золотому первая чаша?

– Плостите, плостите меня, – забормотал хозяин. – Я ведь обещала гостю, сто подарю лучсая…

– Не лучшее, а то, что в сердце вросло! – рявкнул Окатыш. – Сокровенное самое – гостю, или без онгонов останешься, гнилое твое рыло!

– Я хотел, я так и хотел! – Хозяин прижал дрожащие ручки к груди. Он шустро отполз задом в угол, ухитряясь при этом непрерывно кланяться, провел спешные манипуляции с кирпичами в стенке и сунул руку в открывшийся потайной шкафчик.

– Что это? – спросил Коваль, когда ему поднесли до невозможности пыльную, грязно-розовую тряпку, покрытую едва заметными, корявыми иероглифами. Повар Хо хранил тряпочку в особом железном сундучке, завернутой в три слоя ткани.

– Это класная повязка великого импелатора Чжу Юаньчжан, – торжественно произнес Повар. Волки вежливо помалкивали.

– Красная? – переспросил Коваль. От реликвии разило дубящими составами, которые наверняка мешали ткани разлагаться. – Я чертовски польщен. Но… зачем она мне?

– Наса великая импелатор Чжу Юаньчжан поднимала восстание против монгол. Против монгольская династия Юань. Чжу Юаньчжан первый надевал класная повязка, и все надевали класная повязка и побездали войска монголов. Чжу Юаньчжан стала импелатор, Поднебесная стала свободная. Класная повязка импелатора досталася внукам. Потом – ее полозили в футляр, потом – завернули в покрывало с благовония… Это самое луцсая вещь у меня. Самая дологая вещь – тебе, Белый царь.

– Спасибо, я тебе тоже что-нибудь ценное привезу, – Коваль попытался закрыть футляр.