Демоны без ангелов

Галина рванулась к окну и распахнула створки.

Под окном стоял Руслан Султанов. В эту минуту залился пронзительным лаем их пес. Потом зажегся свет, и в комнату Маши ввалился, дыша перегаром, ее муж Филипп, разбуженный лаем. Он уставился на жену, стоявшую у открытого настежь окна с ножом в руке, глянул вниз и…

– Вы ее мать, я пришел к вам, – Руслан Султанов снизу смотрел на окно, где она парила над ним. – Я пришел сказать, Аллахом клянусь, я ее не убивал.

Он видел ее искаженное лицо и не понимал, что в этот миг она почти благодарна ему.

В следующую секунду муж поймал ее руку, выкручивая, отнимая нож. Это оказалось нетрудно, она никогда не отличалась большой силой.

Глава 27 То, чего никто не ожидал

Федора Басова Катя увидела из окна ОВД. Не приближаясь к отделу, держась территории гостиницы, словно между этими двумя зданиями на крохотной площади пролегала невидимая граница, очертившая «ареал его обитания», он стоял столбом и делал вид, что ему все до лампочки. Хмуря светлые брови (при его грубоватой внешности они были смешным диссонансом – этакие две запятые), лениво жуя резинку, синея татуировкой на загорелом бицепсе, он демонстрировал полное безразличие к происходящему, но сам нет-нет да и стрелял глазом в сторону отдела, полицейских автомашин бывших своих сослуживцев.

Катя пулей выскочила из отдела.

– Привет, Феденька!

Она действительно была очень рада этому толстому неповоротливому странному парню.

– Привет.

– Почему ты здесь? Пойдем, они уже знают, что это ты нашел машину. – И Катя в трех словах известила его о всех новостях. – Ну идем же.

– Не-а, не пойду, – он покачал головой. – Туда не пойду.

– В отдел? Вот чудак, да без тебя бы ничего не было, ты же нашел машину!

– Все равно, я так просто зашел, а тетка сказала, что ты там, – кивок в сторону ОВД.

В это время мимо них проехала серебристая иномарка, описала круг по площади и остановилась в дальнем конце служебной автостоянки. К машине сразу же направился патрульный: ставить гражданские авто возле отдела не разрешалось. Он наклонился к водителю, что-то спросил, потом закивал и отошел. Машина осталась на месте, но пока никто ее не покидал.

Катя на все это не обратила внимания, она уламывала строптивца.

– Брось, это же смешно.

– Пусть так, – он вздернул подбородок. – Как сама?

– Я лучше всех. А вот ты… ты же мне помогаешь.

– Здесь, – кивок какой-то неопределенный, всеобъемлющий. – Но не там.

– Да мы к Жужину пойдем в кабинет, он же из прокуратуры, а не полицейский, – Кате отчего-то хотелось «подавить сопротивление». – Может, Феденька, ты боишься?

– Пошли, – он сразу, точно робот, которому нажали кнопку «пуск», зашагал к отделу полиции.

Катя шла следом. Может, и не стоило ей настаивать. Пареньку явно тяжко приходить в то место, откуда его уволили и которое, кажется, ему до сих пор небезразлично. Ну может, не само место, а род занятий…

А еще она радовалась, что нашла ключик к Федору Басову. Эта волшебная фраза: «Может, ты боишься?» Отчего это мужчины вот так устроены, не все, но многие. Ей вспомнился муж Вадим Кравченко, именуемый на домашнем жаргоне Драгоценным В.А. Ах!

Басов приближался к отделу широким шагом, руки в брюки. Завидев его, многие бывшие сослуживцы улыбались: привет! Здорово, как дела?

Перед дверями он, однако, чуть замешкался, но потом бодро вошел. Ориентировался он по месту своей бывшей работы лучше Кати и сразу направился в «прокурорское» крыло.

– Басов? Хорошо, что вы сами явились, – следователь Жужин разглядывал его строго, словно изучая. – За инициативу с машиной и вертолетом – спасибо. Однако хочу напомнить, что в отряде помощников полиции вы официально не состоите. Но у меня к вам вопросы, мне надо допросить вас по событиям двенадцатого июня, когда вы, находясь на дежурстве, выезжали на место обнаружения трупа к Гнилому пруду.

Катя аж растерялась, ей показалось, что еще минута такой беседы, и она навсегда утратит своего ценного помощника. Но Басов, видно, придерживался правила: назвался груздем – полезай в кузов.

– Валяйте, допрашивайте.

– Вам придется подождать в коридоре. На это время у меня запланирован допрос скульптора Шелеста, отца погибшей.

Тут Катя вспомнила про серебристую иномарку – вот кто в отдел приехал. Но тут же вспомнила и другое: оранжевую «Ниву», что выезжала со двора в тот день, когда она пришла к родителям Маши.

Жужин снял трубку и набрал номер дежурной части. Но в это время сам дежурный открыл дверь кабинета:

– Николай Петрович, к вам пришли.

– Отец потерпевшей? Так я жду его давно, пусть заходит.

– Нет, не он. Это женщина. Дама.

– Какая еще дама? Я занят, не видите? Пусть подождет в коридоре.

– Это жена Финдеева, депутата Думы, который комитету по обороне глава, – шепотом произнес дежурный. – Оксана Дмитриевна. Сказала, что приехала к следователю, ведущему дело об убийстве.

– Здравствуйте, это вы следователь?

Невысокая, однако по виду чрезвычайно решительная блондинка лет сорока в бежевом платье от Армани и дорогих лодочках на низком устойчивом каблуке отодвинула замешкавшегося в дверях дежурного ручкой с зажатой сумочкой «Джимми Чу» и явила себя всем – Жужину, Кате, Феде Басову и дежурному.

– У меня не так много времени, уделите мне полчаса, – сказала она. – Я приехала дать показания. У меня больная дочь, я не могу оставлять ее надолго, поэтому уделите мне время сейчас. Незамедлительно.

Катя дернула Басова, и они опустились на стулья у окна. Жужин даже не обратил на это внимания – так он был поражен явлением жены депутата Госдумы.

– Прошу, садитесь, – он засуетился. – Вашего мужа сколько раз по телевизору видел. И тут тоже, в городе. Вы же здесь, у нас, живете. Моя жена работает в администрации, и она говорила мне…

– Я по поводу убийства той девушки, – Оксана Финдеева выпрямилась, положила на колени сумку. – Я приехала дать показания, потому что это мой гражданский долг. И быть может, это важно для следствия.

– Слушаю вас внимательно, это что-то конфиденциальное?

– Это то, что я видела своими глазами. Я почти забыла об этом, но потом услышала от нашей помощницы по хозяйству об убийстве дочери скульптора. Мы с мужем встречали его у помощника губернатора, это когда возникла идея реконструкции парковых зон и внедрения городской скульптуры. Но потом зарубили финансирование.