Демоны Боддеккера

— И что мы ему дарим?

— Набор-ассорти «Любовного тумана». Я позвонила в компанию, и они дали нам коробку даром.

— Интересный выбор.

— Мне хотелось приободрить его, Боддеккер.

— По-моему, он не очень-то нуждается в ободрении.

— Знаю. Но мне кажется, что постоянно утешаться с «Рабыней любви» или фанаткой-поклонницей не очень-то полезно для развития личности. Общение с женщиной, которая всегда с тобой согласна и во всем подчиняется, замедляет социальное взросление.

В итоге я согласился с ее выбором. Из вестибюля мы вышли в кольце охранников. Толпа вокруг тянула к нам руки и вопила:

— Боддеккер! Боддеккер!

— Приведи к нам Дьяволов!

Мы поймали велорикшу и долго кружили по переулкам, чтобы отвязаться от преследователей, а потом приехали на ложную квартиру. Оттуда выскользнули в подземку, через три остановки вышли, пешком добрались до Флэтайрон-билдинг и поднялись на крышу, где мини-цеппелин уже ждал, готовый отвезти нас на квартиру Фермана.

Во время полета мы обсуждали дом в Принстоне. Сперва мне не хотелось говорить о нем — ведь я поклялся уничтожить тех самых знаменитостей, которые дали возможность его приобрести, — однако мысль о долгих вечерах перед камином в какой-нибудь по-настоящему душевной компании просто завораживала. Нынешний хозяин дома наконец-то уговорил жену переехать и теперь просматривал список домов, куда могли бы перебраться. Они обещали позвонить, как только примут решение — и мы сразу же сможем подписать договор.

По поводу финансовой стороны вопроса Хонникер из Расчетного отдела заверила меня, что те пять миллионов, которые я наскреб для первого взноса за дом, активно множатся в акциях и к тому времени, как нынешние владельцы выедут, я смогу заплатить сразу всю сумму наличными. И конец всем треволнениям. Полет прошел для меня в дымке эйфории, воскрешавшей в памяти ту счастливую поездку на велорикше в День Канталупы. Тогда нам было так хорошо — на миг я словно бы перенесся в мир, не зараженный Френсисом Германом Мак-Класки и тремя его сообщниками.

Увы, мы быстро спустились с небес на землю. Мини-цеппелин заякорился у шеста на крыше, и его подтянули вниз, где мы и сошли, мгновенно став жертвами порывистого ледяного ветра, налетавшего с севера. Он в два счета вышиб из нас тепло, и мы, прижимаясь друг к другу, чтобы хоть как-то согреться, бросились к лифтам. По пути на этаж Фермана я никак не мог унять дрожь и взглянул на Хонникер, проверяя, как там она. Она ответила взглядом огромных влажных глаз — и я понял: эйфория безвозвратно исчезла.

— Холодает, — заметил я. Ее пальцы в моей ладони напоминали лед.

— Зима будет долгой, — отозвалась она. Никаких упоминаний о камине или о том, чтобы согреть друг друга телами.

— Ты тоже это почувствовала.

— Что?

— Ветер, — уклончиво ответил я. Она передернулась от холода.

— Даже говорить об этом не хочу.

И тогда я все понял с окончательной ясностью. На этом лифте мы спускались в мир, где не было ни света, ни тепла.

Однако прием, оказанный нам у двери Фермана, оказался каким угодно, только не холодным. Еще на лестничной клетке мы услышали доносящийся из квартиры грохот музыки. «Только шестнадцать (На вид все двадцать)», группа «Алекс и наркота». Я поднял руку, чтобы постучать, но остановился.

— Еще не поздно удрать. Никто не узнает.

— Боддеккер, мы должны идти.

Я постучал. Дверь отворилась, и напор музыки заставил нас отшатнуться. Черноглазая женщина в форме французской горничной придержала дверь.

— Заходите. Заходите.

Голос ее звучал хрипло и булькающе, едва ли не с немецким акцентом. Роботетка.

Я позволил Хонникер из Расчетного отдела первой перешагнуть через порог.

— А разве вы не должны проверить, есть ли мы в списке приглашенных гостей? — осведомилась она.

— Шюда могут попашть только гошти.

— А я и не знал, что это костюмированная вечеринка, — заметил я.

— Не коштюмирофанная. Миштер Верман наштаивает, штобы я так вшегда отевалась. Пошвольте ваши плащи?

Мы сняли плащи и отдали их роботетке. Квартира Фермана оказалась удивительно просторной — там без проблем размещались все старшие партнеры, члены моей творческой группы, мисс Джастман и Мак-Фили из бухгалтерии, всякие люди, знакомые мне по съемкам реклам, в том числе и Чарли Анджелес, и добрая порция всевозможного сброда. Последних я мог бы охарактеризовать лишь как «подхалимов и прилипал», но и они каким-то образом умудрились получить приглашение.

Одна из этих прилипал встретилась со мной взглядом и принялась отчаянно махать рукой через разделявшую нас толпу. Я понятия не имел, кто это. Короткие волосы выкрашены в ядовито-красный цвет, на губах помада в тон, сережки до плеч и голос, по сравнению с которым хрип роботетки показался райским пением. Рядом притулилась еще одна дармоедочка, пухлая девица лет четырнадцати с сальными светлыми волосами, с пластинками на зубах и лицом под цвет марсианского пейзажа. Махать в ответ явно не стоило, так что я повернулся к Хонникер и спросил: не хочет ли она выпить?

— Мистер Боддеккер! — прорезал толпу визгливый голос. — Эй, мистер Боддеккер! Оглянитесь!

— Простите, — вежливо сказал я, когда прелестная парочка, пыхтя и отдуваясь, подрулила ко мне. — Не понял, что вы это мне.

Тетка схватила меня за руку и принялась выдавливать из нее сок.

— Какая чудесная встреча. Я Надя, Надя Наннински. Издатель «Прыгги-Скока». А это — моя гостья на празднике у знаменитостей, Селия Дэннинг.

Я повернулся и пожал руку проблемному дитяти.

— Селия — победительница конкурса «Выиграй приглашение на день рождения Фермана».

— Я проглядела четыреста пятьдесят ссылок, — гордо сообщила та.

— Какая молодчина! — отозвался я, натягивая на лицо самую любезную улыбку.

— Это Боддеккер, тот самый, который открыл Дьяволов, — сказала Надя.

— А это моя сегодняшняя дама. — Я представил Хонникер из Расчетного отдела, и Надя тут же поставила нас рядом с Селией, чтобы сфотографировать для следующего выпуска «Прыгги-Скока». Выйдет главная новость выпуска, поведала она нам — и они уже добыли снимки Селии с Чарли Анджелесом, Джетом и Шнобелем.