День Дьявола

– Но почему?

– Нет! – Я протянул руку и сжал ее пальцы. – Не спеши, когда-нибудь ты поймешь…

Она закусила губу и отвернулась – наверное, чтобы я не увидел ее слез. Она была еще совсем юной девочкой, и довести ее до слез было легко, несмотря на то, что она была мастером У-шу и в совершенстве владела своим телом. Те, кто писал древние трактаты по боевому искусству, учили бороться с врагом. Но они не учили бороться с любовью. Этому могла научиться только она сама.

– Я знаю, – сказала вдруг она, повернувшись ко мне. Глаза ее блестели. – У тебя в сердце выросла полынь.

– Еще чего, – обиделся я. – Ну ты скажешь…

– Полынь – это звучит как ай. Это значит «любовь» по-китайски. Так мы говорим. Я вижу – любовь выросла в твоем сердце. Но ты любишь кого-то другого, не меня. Кто она?

– Не знаю. – Я горько усмехнулся – глупо было, в самом деле. – Я видел ее один раз в жизни, и даже не спросил, как ее зовут.

– Но она красивая? – Цзян перегнулась ко мне через стол. От нее едва заметно попахивало виски. – Расскажи, какая она!

– Dejalo [76] , – я махнул рукой. – Забудь все, Анютка. Не торопи события, и тогда все будет хорошо. Ты мне веришь?

– Да.

Она смотрела на меня, чуть наклонив голову, и улыбалась, и мне снова становилось хорошо.

Хотя, если бы я знал, чем кончится вся эта история, волосы встали бы дыбом на моей голове.

День Дьявола был еще впереди – у меня и у Ань Цзян. И у многих других людей.

Хорошо, что человек не ведает своего будущего.

76

Оставь это (исп.).

9

А дальше жизнь моя потекла более или менее размеренно. Приключения, конечно, были. Не получается у меня без приключений.

Теперь у меня была Анютка. Жила она недалеко, в паре кварталов от меня, в том же городке. Снимала небольшую квартиру вдвоем с другой девчонкой, филиппинкой, Паулой, которая тоже работала в нашем Парке. Теперь я каждое утро подруливал к дому Анютки. Она выбегала, садилась на мой мотороллер, обнимала меня сзади, и мы мчались на работу. Мы вечно опаздывали.

Я уже говорил, что мы не спали с ней. Хотя она периодически совершала атаки на меня. Совершала покушения на мою высоконравственность. Иногда, когда мы засиживались допоздна у меня в квартирке, она говорила мне: "Я останусь у тебя". "Ты должна идти, – говорил я ей. – Паула будет волноваться". "Пауле наплевать, – сообщала мне Анютка, – она сегодня вообще ночевать не придет, останется спать со своим рыжим Джефом. Она имеет большую удачу, чем я – он ее любит". "Тем более нужно идти, – упорствовал я, – ваша квартира будет пустой, и туда могут забраться воры!" "Нет, я боюсь идти! Сейчас ночь, и на меня могут нападать бандидос!" "Я провожу тебя", – со вздохом говорил я, и полчаса мы шли по ночному городу, где народу на улицах было больше, чем днем. Народ веселился, и пил свое вино, и уж, конечно, не было никаких бандидос. А потом еще час мы стояли у Анюткиной двери, и целовались, и разговаривали, и опять целовались, и я отказывался зайти к ней хотя бы на чашечку кофе, и говорил, что поздно, и надо идти спать, потому что завтра мы будем, как обычно, опаздывать…

Странно было все это. Любой человек, который хорошо знал меня, сказал бы, что я свихнулся. И был бы в чем-то прав.

Анютка была очень хорошенькой девочкой. Для китаянки она была просто красавицей. На нее постоянно оглядывались на улицах. Она была милой и веселой. И она заводила меня. Когда ее маленькие ручки гуляли по моему телу, я заводился так, что чуть не сходил с ума. И все же я не доводил дело до конца. И часто, проводив ее до дома, я шел в первый попавшийся бар, где выпивал стакан виски и снимал на ночь какую-нибудь девчонку, с этим у меня проблем не было. У меня была уже определенная репутация в нашем городке. Reputacion de macho hambriento [77] .

77

Репутация голодного самца (исп.).

А чего бы вы хотели? Попробуйте сами так – целый день тесно общаться с замечательной красивой девчонкой и не иметь возможности… Ну, вы понимаете, о чем речь. Естественно, я набрасывался после этого на других девиц, как озверевший орангутанг. Я размазывал их по кровати, совершал с ними акробатические этюды, доводил их до абсолютного восторга. А сам думал в это время о своих двух девушках – об Ань Цзян и о той, которая от меня сбежала. Я еще никак не мог сделать выбор.

Конечно, я мог бы справиться со своей бредовой любовью, остановить свой выбор на Анютке. Она перебралась бы ко мне жить в тот же день, в тот же час, когда я сказал бы ей об этом. И мы жили бы счастливо.

Но… Но недолго.

С Анюткой нельзя было поступать так. Она была воспитана по-другому. Понятия о свободной любви у нее были самые приблизительные, примерно такие: "Пусть другие этим занимаются, но для меня это не подойдет". Она была достаточно серьезна в этом вопросе. И лечь в постель с Ань Цзян в любом случае означало одно: через некоторое время нам предстоял бы законный брак.

А я вовсе не собирался жениться. Можно было назвать десяток причин этому, но самая главная причина была одна: я просто не хотел жениться.

Пожалуй, я был слишком непостоянным. Я привык к свободе и не хотел себя ни в чем ограничивать. Так что, если бы даже я слицемерил перед Цзян и самим собой, если бы я позволил ей выйти за меня замуж, то через некоторое время я сорвался бы. Может быть, я не ушел бы от нее, но гулял бы налево. А это было чревато. Потому что Цзян была мастером боевых искусств.

У меня уже был печальный прецедент. По неопытности я привел домой одну девушку слишком рано, часов в девять вечера. Девушку звали Элиза. Она была бельгийкой – голубоглазой блондиночкой, немножко пухлой и жизнерадостной как овечка. Мы встречались по меньшей мере раз в две недели. У нее не было никаких претензий ко мне, просто ей нравилось заниматься со мной любовью. Про Цзян она не знала ничего, на свою беду.

В этот день я сказал Анютке, что меня не будет. Что я уеду к брату в Барселону. Или к дяде в Жирону. Или к медведям на Северный Полюс. Короче говоря, я взял отпуск.

И только мы с Элизой выпили вина, и поболтали, и посмеялись, и наконец-то раздели друг друга, и даже успели приступить к самому увлекательному занятию, как раздался звонок в дверь.

– Ой! – Элиза остановила свои движения. – Кто-то идет. Нужно открыть.

– Не обращай внимания… – Я пытался продолжить.

Звонок трещал без умолку. Потом дверь загрохотала от ударов.

– Мигель, открой!!! – знакомый голос раздался из-за двери. – Пожалуйста! Я знаю, что ты здесь! Мне надо с тобой говорить!!!

Надо сказать, что квартирка у меня совсем маленькая. У меня нет никакой прихожей, и входная дверь выходит практически в единственную комнатку. И то, что кричат за дверью, слышно очень хорошо. Тем более, когда орут во всю глотку.

Цзян, это она. Su puta madre!!! Carramba!!! Y maldita sea!!! [78] Принесло мою маленькую китайскую девочку в самый неподходящий момент. Что ты будешь делать?

78

Несколько испанских ругательств средней степени неприличности.