День рождения ведьмы

— Потому что ваш покупают в обыкновенных супермаркетах, а это — ручная работа! — тоже выуживая конфетку, пояснила Ирка. — Дорогущие, заразы! Но раз у меня парень без финансовых проблем, как не попользоваться? Говорят, во Львове в таком кафе есть стеклянная стена, а сквозь нее видно, как шоколад кипит и как конфеты вручную делают. А я там никогда не была, — грустно сказала Ирка. — Я вообще нигде не была, даже море только по телевизору видела!

— В следующий раз я специально прилечу, когда не будет ни русалий, ни Ивана Купалы, ни Солнцеворота… — твердо сказал Айт. — И мы с тобой отправимся путешествовать. Может, даже не всегда на своих крыльях, а на ваших самолетах, которые летают, а крыльями не машут. Или поездом. Куда угодно — Париж, Лондон, Рим… Захочешь, твоих друзей с собой возьмем. Как сама захочешь.

— Угу, — вздохнула Ирка. — А там мы вляпаемся в неприятности с тенью Наполеона или призраками семейства Борджиа — и все будет как всегда. Но мечтать не вредно. Эй, ты куда опять такую конфету потащил? Я этот сорт еще даже не пробовала!

— Ну что ж делать, если они мне больше всех нравятся! — невозмутимо сообщил Айт, внимательно оглядывая конфету из черного и белого шоколада в виде женской сережки. Покосился на возмущенную Ирку, вздохнул — дескать, от сердца отрываю! — откусил от конфеты половинку, а вторую протянул Ирке.

Ирка поглядела на нее с сомнением. Айт завлекательно покрутил половинкой.

— Последний шанс, — предупредил он. — И вообще, у нас кровь — лечебная, а слюна — антисептическая. В смысле, если тебя тяжко ранят, я в тебя плюну, и все пройдет!

— Что от тебя еще хорошего дождешься, кроме плевка и полконфеты, — сказала Ирка, покосилась на новые туфельки — совершенно в стиле романтической юбки, только на сей раз с совсем маленьким каблучком, и сгребла половинку с Айтовой ладони. — Они и правда самые вкусные! — Она принялась перетряхивать пакет, надеясь среди разнообразия шоколадных ежиков, шариков, божьих коровок, спиралек, ракушек с орехами, с марципанами, с цукатами и еще неизвестно с чем углядеть понравившуюся конфету. — Ты их все сожрал. Ну есть у тебя совесть!

— Есть, но я ею не пользуюсь! — объявил Айт и ловко утянул у Ирки из-под пальцев еще одну конфету. Тяжелый джип свернул в балку и заскакал по колдобинам — Ирка была уверена, что Айт наезжает на них специально, чтобы не дать ей выбрать конфету! Ему самому прыжки джипа почему-то не мешали!

Автомобиль подкатил к Иркиному дому. У ворот в национально-профессиональной позе — руки в бока — стояла Оксана Тарасовна и подозрительно глядела на вылезающую из машины парочку.

— Надеюсь, вы не делали ничего… такого? — настороженно спросила она.

Ирка старательно и глубоко задумалась.

— Разгром военного завода считается? — наконец спросила она.

Теперь уже призадумалась Оксана Тарасовна:

— Военный завод большой, пока вы его громили… У вас не должно было остаться времени… на глупости! Но без шоколада могли бы и обойтись! — разглядывая их перемазанные физиономии, нашла к чему придраться ведьма. — Я так и знала, что этот змей не даст тебе заниматься делом! У нас ночью обряд, а вы по городу раскатываете.

— Точно! — с некоторым даже раскаянием протянула Ирка. — Айт, ты иди ешь, от бабки отбивайся, в общем, что хочешь делай, а мне надо в душ и поспать хоть пару часиков, потому что мне сегодня ночью умирать! А до этого придется с Оксаниными ведьмами кумиться! Вот это действительно неприятность!

Глава 29 Стая вовкулак

Ветер пел, и стая тоже пела. Асфальт стлался под лапы, и стая бежала по темным улицам спящего города, заставляя эхо волчьих песен метаться между бетонными стенами домов.

Ветер горчит, и сердце стучит. Весна бурлит, и стая мчит! О-у-у-у!

Стая летела по ночному проспекту — оу-у-у! Фонари испуганно мерцали, заливая черное полотно асфальта, и под мягкими бесшумными лапами то и дело расцветали и гасли пятна света. Желтые огни фар возникли впереди, и несущийся на всей скорости приземистый «Порш» отчаянно затормозил, завертелся посреди дороги и ткнулся хромированным рылом в отгораживающий пешеходный бульвар невысокий парапет. Оу-у-у! Сползший под сиденье водитель с ужасом следил, как громадные серые тени, не замедляя бега, перемахивают через машину, как мелькают мохнатые туши и когтистые лапы.

Оу-у-у-у!

Серый Брат взвился в воздух и даже не завыл, а пронзительно завизжал от обуревающего его счастья, но никто не начал тявкать, укоряя ночного охотника за недостойное поведение. Даже седой вожак, покрытый шрамами многих битв, подхватил весеннюю песню.

Оу-у-у! Весна бурлит, и кровь кипит. Росток дрожит, и стая мчит! О-у-у-у!

Она здесь, здесь, она наконец-то здесь, она входит в силу, и дни будут солнечными, а ночи лунными, и трава — густой, и охота — богатой, и каждый встретит в лесу свою волчицу.

Оу-у-у!

Время приходит, время почти пришло, она входит в силу!

О-у-у-у!

Отвратительный, совершенно ненужный, неправильный среди расцветающей весны, злой смрад мертвечины, тухлый запах мертвой крови ударил в черные носы. Двое ковыляли под густыми деревьями бульвара, двое шли туда, где стаю ждала она, шли, шаркая и подволакивая полусгнившие ноги.

О-у-у-у! Нечего им там делать!

Стая больше не рычала и не выла. Вовкулаки молча прыгали через невысокую ограду. Седой вожак грудью ударил в плечо заложного, опрокидывая его на землю. Пальцы скелета с висящими на них ошметками полуразложившейся плоти сомкнулись на горле зверя, увлекая его за собой, но когти вожака уже вонзились в брызнувшее черной мертвой кровью горло, тяжелые лапы вдавили дергающегося мертвеца в землю. Серый ковер волчьих тел накрыл заложных. Под золотящейся в свете фонаря первой, еще робкой листвой перекатывался мохнатый рычащий шар. Потом шар распался, и на земле остались только подергивающиеся разодранные конечности. Негромко подвывая и кривя пасти, вовкулаки принялись торопливо зарывать останки заложных в землю. Еще миг, и, брезгливо отряхиваясь от мертвой крови и сырой земли, стая помчалась дальше. Все хорошо, все правильно, деревья будут зеленее, а трава — гуще.

Оу-у-у!

Звонкий перестук каблучков, сладкий аромат живой крови, горячей, кружащей голову. Стая вмиг окружила спешащих по проспекту двух молоденьких девушек. Тревожно свистнул ветер, но стая только разразилась воем, и лохматые братья заплясали вокруг прижавшихся друг к другу девчонок, подскакивая, кувыркаясь, дергая клыками за края юбок и жарко дыша в затылок.

— Оу-у-у! — предостерегающе взвыл вожак, и, продолжая потявкивать, стая ринулась дальше, оставив ошеломленных и, кажется, уверенных, что все это им снится, девчонок посреди улицы.

О-у-у!

Несущийся из поднебесья пронзительный визг был ответом волчьему вою, и на фоне темного неба нарисовался ведьмовской клин. Ведьмы визжали, фонари лопались, орошая асфальт мелкой стеклянной пылью. Клин стремительно шел на снижение. Прямо с метел ведьмы прыгали вовкулакам на спины.

О-у-у!

В другой раз ночные охотники показали бы ночным летуньям, что на них, серых и лохматых, где сядешь, там и слезешь. Но не сегодня. Не в эту ночь! Визжащие ведьмы уносились в ночь верхом на вовкулаках. Лишь громадный серый с рыжими подпалинами волк вильнул в сторону. Ведьма, с волосами белыми, как лен, вместо того чтобы ощутить под собой сильную лохматую спину и запустить пальцы в густую шерсть, приложилась задом об асфальт! Набежавший сзади вожак ухватил ее зубам за пояс и закинул себе поперек спины как мешок.

Дорога ложилась под лапы, длинные волосы и широкие юбки ведьм развевались на ветру как флаги, и сверкающая, азартная луна стремительно неслась сквозь облака, чтобы видеть, чтобы ничего не упустить.

О-у-у!

Волчья стая ринулась вниз по крутому склону, рыча и оскальзываясь лапами по молодой, едва проглянувшей травке, пронеслась под еще голыми, только проснувшимися деревьями. Луна спряталась, словно давая стае возможность ворваться на тихую улочку. Вой и визг смолкли, в свете слабо мерцающих над дверями лампочек серый бесшумный поток тек между домов старой городской балки. Темные тени — девушки с развевающимися волосами верхом на громадных волках — возникали на стенах и тут же исчезали.