День рождения ведьмы

Нырять в Днепр, в темноте, на русалью ночку — на такое решиться, надо либо вовсе мозгов не иметь, вроде этих… надкушенных. Либо быть Иркой Хортицей, входящей в силу наднепрянской ведьмой-хозяйкой! Непроницаемая чернота обняла Ирку со всех сторон. А потом вспыхнул свет. Голубоватый, и серого немножко, и зелени, и серебра, и даже желтого, точно томная река у разжаренного молодым весенним солнцем пляжа. Сияли Иркины серебряные нарукавья, светилась сама голубая рубаха. Отделанные серебром струйчатые рукава плыли в воде, будто распахнутые крылья птицы. Ирка поняла, что дергаться не надо, просто позволить нести себя все ниже, ниже… Внушительные опоры моста уходили вниз — будто громадный сказочный бык стоял в воде, прочно уперевшись бетонными ножищами. Облицовка набережной мерцала и переливалась под водой. Далеко-далеко внизу, точно Ирка смотрела с громадной скалы, открылось дно. Собственно, само дно как раз было закрыто. Перевернутыми вверх килем лодками-утопленницами, вырванными с корнем деревьями, не сгнившими, а скорее окаменевшими под воздействием воды, медными тазами, целой россыпью ключей от замков на мосту… Ирка проплыла над совершенно целой и наверняка очень ценной старинной вазой, покореженной лампой, зарывшимся в дно компьютером… Следы человеческой цивилизации покрывали днепровское дно ровным слоем, тянулись в обе стороны, насколько хватало излучаемого Иркой света, и видно было, что уже никакое течение, никакая гроза с бурей не сможет их смыть — разве что перемешать. Над всем этим плавали рыбы — большие и мелкие, хищники и добыча. Почтительно раскланялся и убрался с глаз давно и безнадежно добивающийся Иркиного внимания местный потопельник, а здешний водяник даже высунуться не рискнул, лишь позыркивал из-за опоры моста огромными круглыми лягушачьими глазищами.

Ирка зависла над днепровским дном и удовлетворенно вздохнула. Посреди покрывающего дно хлама красовался ржавый катер с внушительной пробоиной в борту — явно только что бухнутый на новое место изящной, почти мальчишеской рукой, по которой и не угадаешь ее силу! Или не менее изящным хвостом, в котором эта сила угадывалась моментально!

А вокруг катера фигурой под названием «ромашка» разлеглись русалки — орущие, ругающиеся и беспомощно дергающиеся в попытках освободиться! И их вполне можно было понять — как тут не орать и не извиваться, когда хвосты у каждой придавлены тем самым катером! И это не считая разрушенных русалочьих мечтаний — вместо объятий Повелителя получить ржавый катер на хвост!

— Нравитс-с-ся? — прошипели сзади, и громадный водный змей — снова без крыльев и шипастого гребня — неспешно обвился вокруг Ирки, оперев голову ей о плечо.

— Да! — решительно объявила Ирка, сама не зная, как это они умудряются переговариваться под водой. А, получается, и ладно! — Еще как нравится!

— Ревнуе-ш-шь! — удовлетворенно прошипел змей.

— И ничего подобного! — столь же решительно отперлась Ирка. Ну да, ревнует… Но, во-первых, ревновать вообще глупо. А во-вторых, докладывать своему парню о каждой совершенной тобой глупости вовсе не обязательно! — Это ты очень удачно их поймал, они мне для дела нужны. Мы ж сюда не танцоров от русалочьих зубок спасать прилетели. Можешь выкинуть русалок на берег? — азартно попросила Ирка и тут же спохватилась: — Они же тебе ничего не сделают?

— Ты меня опять обижаеш-шь! — укоризненно прошипел змей. — Могут тебе что-нибудь сделать… прутья твоей метлы?

— Я летаю на швабре, — напомнила Ирка — просто так, надо же что-нибудь ответить. И всплеснув рукавами, взмыла к поверхности. — Погоди пару минут, я скажу, чтоб встречали!

Рукава взлетели над водой лебедиными крыльями, и в брызгах и хлопьях пены хортицкая ведьма-хозяйка взвилась над своей рекой. На берегу, виновато подвывая и поскуливая, плясала припозднившаяся вовкулачья стая.

— Принимайте русалок! — только и успела прокричать Ирка, когда первая хвостатая с визгом вылетела из-под воды, плюхаясь прямо в объятия перекинувшегося вовкулаки.

Проводили русалочок, проводили, Щоб они до нас не ходили, Щоб нашего житечка не ломали, Та наших девочек не ловили… —

далеко не так красиво, как певица с фольклорного праздника, зато гораздо более действенно подхватили понятливые ведьмы.

— Проведу русалку в зэлэну дуброву… — не столько пропел, сколько пробормотал вовкулака и… с размаху зашвырнул русалку в сплетение ветвей. Русалка с визгом скрылась среди деревьев — и над кронами взметнулся фонтан чистейшей, пахнущей свежестью воды.

— Так ее, мокрохвостую! — заскрипел невидимый леший.

— Проведу русалку вид бору до бору… — Следующую русалку вовкулаки приняли в четыре руки — раскачали и… вжжж! Будто ею из пушки выстрелили, русалка пронеслась над аллеями… фонтан воды взвился где-то на дальней оконечности парка.

— Так ее! — радостно скрипел леший. — Стыд потеряли — почитай, лет десять дело свое, русалочье, не сполняют, в леса да поля на лето не переселяются. У меня парк так скоро вовсе зачахнет!

— Не десять, а девять, — уточнила приземлившаяся рядом с Иркой усталая Оксана Тарасовна.

Ирка кивнула. Те самые не раз поминавшиеся девять лет, после смерти бабушки Елизаветы Григорьевны и переселения Ирки к здешней бабке. Если, конечно, кто и впрямь считает ее такой дурой, чтобы до сих пор верить…

Закончить рассуждение Ирка не успела. Над водой, на взлете выпуская гребень и крылья, царственно взмыл Великий Дракон Вод. Красивость и торжественность взлета немножко нарушал зажатый в когтях пучок прихваченных за хвосты русалок.

— Этих куда? — поинтересовался Айт.

— Ой, а ты можешь? — радостно заскакала Ирка. — Их надо раскидать по окрестным полям и лесам, чтоб те ожили. Ой, Айт, сделаешь? Спасибо, какой ты милый!

— Я вовсе не милый! — изгибая шею и утомленно прикрывая веки, обронил парящий над рекой змей. — Просто нынче ночью я добр и благосклонен! — Широко и величественно взмахивая крыльями, Великий Дракон устремился прочь, на прощание бросив через крыло: — Подожди меня, я быстро!

— В зэлэну диброву, во ядрено жито, там русалке жити… — затянули ему вслед ведьмы.

— Выпендрежник он! — проплывая мимо Ирки, неодобрительно бросил здухач. — И не только этой ночью, а вообще!

— Ну так не без того! — скорее довольно, чем осуждающе, согласилась Ирка, глядя Айту вслед. Как это красиво — серебряный дракон, парящий на фоне луны! И раскрученная за хвост и запущенная подальше русалка вида не портит!

Ирка почувствовала, как ощущение удачной ночи наполняет все ее существо. И кумление с ведьмами оказалось не таким противным, как она думала, и русалок впервые за долгие годы удалось переселить в поля — даже несмотря на сюрпризец в виде фольклорного праздника! Одно только дело на сегодня осталось…

Глава 33 Ирка должна умереть

— Ирка-а! — замахала ей так и сидевшая над пострадавшими Танька. — Иди сюда, тут одна очнулась!

Ирка подошла к лежащей на земле девушке. Рука ее была плотно стянута зеленой от трав и темной — ха, точно, от драконьей крови! — повязкой.

— Поют… — не открывая глаз, словно в забытьи, шептала девушка в драной белой рубахе с начисто оторванными струйчатыми рукавами. Ирка удовлетворенно кивнула, оправляя свои. — Поют… Праздник продолжается?

— Можно сказать и так, — согласилась Танька, оглядывая размытые пятна крови на плитах набережной и мосту, перевернутые после массового бегства публики киоски, раскатившиеся калачи, изодранные мокрые юбки ведьм… — Повеселились — сил нет! — и тихонько добавила: — Ну совсем нет — только в душ и спать!

— Но я видела… Видела! Зубы! Хвост! Чешуя! — девчонка закричала, попыталась подняться, но Танька удержала ее. — Зубы в воде!

— Пить не треба було! — проворчала наклонившаяся к девушке Стелла. — Медовушку-то, небось, на травах настаивали? А травки таки бувають, що писля них не те що зубы в воде, вставные глаза в лимонаде побачишь! Так своим приятелям и передай!

— Показалось… почудилось… — облегченно вздохнула девушка, снова прикрывая глаза. — Учитель говорит, в такую ночь бывают истинные видения… проникновение в сокровенную суть вещей… — дремотным голосом прошептала она.