Деньги: изобильное мышление

И я сейчас доедаю за сыном. После него остаются кусочки, и мне жалко выбросить – я доедаю. Доедаю не потому, что мне этого хочется, потому что жалко выбросить в помойное ведро. Это же продукты. А я, мое тело, его желания – не учитываются. Продукты мне жалко. А себя не жалко… Чем я лучше папы?! Я так же не ценю себя и так же ограничиваю себя…

Мы должны твердо помнить, что с убеждением «Я маленький, я много не стою, я обойдусь, мне потом…» – мы не можем получать большие деньги. Их получают люди, которые чувствуют свою высокую ценность и заявляют свою высокую стоимость.

Не хоти

Наши родители были скромными людьми со скромными претензиями, которых общество не научило хотеть – как они могли научить ребенка хотеть много? Родители не могут научить ребенка тому, чего не умеют сами.

Сколько раз я замечала в магазинах или на рынках, как люди старшего поколения убеждают своих детей или внуков ограничить свои желания.

– Ну зачем тебе эта кофточка! – убеждает бабушка свою взрослую внучку. – Мало ли, что она модная! Это мода пройдет через три месяца – и куда ее девать, эту кофточку!

– Зачем тебе еще одни туфли?! У тебя и так три пары есть. Без этих можно обойтись!

Конечно, с позиции «было бы в чем ходить» – уже одних туфель достаточно. С позиции человека, привыкшего к бедности, три пары обуви – даже слишком!

И само это слово говорит об излишествах, о лишнем. Это что-то ненужное, без чего можно, а может быть и нужно обойтись.

(В стране, где даже не за богатство – за лишнюю корову или спрятанный мешок муки, за излишки – можно было потерять жизнь, само понятие «излишки» приобретает негативный смысл. Не потому ли мы до сих пор боимся, не создаем излишки?)

Нас и учили тому, что главное – чтобы хватило на необходимое, а лишнее просить не нужно. Много просить не нужно.

Нам объяснили, что деньги нужны на необходимое. Деньги нужны для существования. Не для радости. Не для возможностей, не для личностного роста или творчества, не для изобилия и роскоши, не для помощи другим – для существования. Но на существование много не надо. И слова: «Хочу денег» – в понимании для существования – это всегда заявка на маленькие деньги.

Нас не научили хотеть еще и потому, что мы с нашими детскими желаниями были неудобны родителям. Поэтому нам говорили: «Мало ли чего ты хочешь! Хотеть не вредно! Надо иногда в чем-то себя и ограничивать – нельзя же все время хотеть!»

Нам рассказали, что не все желания сбываются. Что надо быть скромным. «И не мечтай! Это не для нас!»

Чем старше мы становились, тем меньше в нас оставалось этого права на большие желания. Нас отучали. Нам объясняли, что так не бывает, что мало ли, что мы хотим, что мы уже большие мальчики или девочки и должны понимать: мама и папа деньги с трудом зарабатывают, и поэтому как можно их тратить на всякие глупости…

Так нас просвещали на тему наших возможностей, изобилия мира и трудных денег. Так нас готовили к ограничениям.

Мы часто из таких семей выходим очень скромными, хорошими, но с неразвитыми, нераскрытыми или – убитыми желаниями хотеть чего-либо больше, чем скромная зарплата.

– Иногда во мне рождается желание сделать что-то смелое, красивое, – говорила одна участница тренинга, – и тут же внутри раздается голос: «Ну, ты прям вообще, куда тебе, ну ты хватанула!» Хотя было такое естественное желание это сделать. Я сама себе не даю хотеть!

Не проси

Мы делали выводы о том, как ценить самого себя, о том, чего мы стоим, на что в жизни можем заявляться, по тому, как оценивали родители нас, наши потребности, наши желания. Вот из этих случаев, когда мы что-то просили, чего-то хотели, о чем-то мечтали, – из родительских оценок наших желаний и «мечт» и складывалась эта картинка – чего я стою и на что я могу претендовать.

Самый простой пример – когда ты просил в детстве деньги на что-то важное для тебя. Тебе могли давать на это деньги, признавая за тобой право иметь желания, получать то, что ты хочешь. Кого-то даже баловали, удовлетворяя каждое желание и формируя в нем представление: «Я – пуп земли! Важно, чтобы мне было хорошо, остальное меня не касается! Мне все должны».

Но очень часто нам отказывали, приводя различные аргументы, что денег нет, что это глупости – тратить на это деньги, что у тебя уже есть (куклы, или игрушки, или машинки), что ты должен понимать, что денег не хватает…

Из этих разговоров мы и получали для себя информацию, как мало нужно хотеть в жизни и как нужно больше думать о чужих проблемах, чем о своих желаниях.

Мы получали информацию о том, что мы мало стоим, что нам мало дано, что просить нехорошо, что надо обходиться малым.

Вот мы потом всю жизнь и «обходимся», боясь заявляться на большие желания, ничего ни у кого не прося, рассчитывая только на себя и ограничивая себя во всем.

Когда мы были маленькими, мы все умели просить, требовать, мы умели выражать протест, если были не согласны с чем-то, мы могли устраивать крик в самом людном месте, чтобы получить то, что мы хотели. Изначально в нас это было вложено – право хотеть, требовать, получать то, что хочешь.

В свое время для меня было большим удивлением обнаружить, что многие люди вообще не могут вспомнить, чтобы они что-либо просили в детстве. Им давали родители, когда считали нужным что-то дать. Но сами они даже не помнят, чтобы они что-то просили сверх того, что им давали. И до сих пор для многих из них нормально, что кто-то распоряжается тем, что и сколько им нужно дать. Но этот кто-то – не они сами.

Детское убеждение «Взрослые лучше знают, что мне нужно» – осталось с ними на всю жизнь. И всегда находятся в их жизни «взрослые», которые за них решают – где учиться, чем заниматься, с кем жить, сколько денег зарабатывать. Их самих когда-то еще в раннем детстве отучили самостоятельно хотеть, заявляться на что-то, стоять за себя, требовать от других и от жизни всего, в том числе денег, изобилия, богатства.

Я помню себя пятилетней девочкой, когда мы поехали с мамой к нашим далеким родственникам, и моя тетя, гуляя со мной по городу, привела меня в «Детский мир». Она подвела меня к прилавку, за которым стояло несколько рядов кукол разной величины и разных нарядов (я до сих пор помню это ощущение в себе тихого восторга, восторга до замирания сердца от вида такого богатства – столько кукол и все такие красивые!)

«Купить тебе какую-нибудь куклу?» – спросила меня тетя. И я, которая была бы рада любой кукле, у которой от одной мысли, что одна из этих красавиц может стать моей, замирало сердце, – молчала.

Я молчала, потому что точно знала, что просить некрасиво, что хорошая девочка никогда ничего не просит, не выпрашивает и не клянчит. Так говорила бабушка. Она говорила так много раз. Я просто слышала в себе в тот момент бабушкин голос, который говорил: «Нехорошо просить. Захочет тетя купить – купит, а просить нехорошо!»