Департамент Правосудия

– Это тот жабообразный?- спросила я, погружаясь в тёплую воду, почти с головой.

Вероника уставилась на меня.

– Ты откуда знаешь? Вы не общались же?

– Нет, я покачала головой, я видела допрос, Вик.

– Как?
– та с сомнением покосилась на реликвию моего шефа у меняна шее.

– Да, правильно думаешь, показал мне всё.

– УУУ, - протянула она, - Мне бы кто такую безделушку подарил, я бы...
– она осеклась, - знаешь, я так испугалась, когда он про эту дрянь сказал вишнёвую, думала, меня тоже подозревать станут, ментальный допрос учинят. И про тебя сказал, думала, умру, твой-то, - она откинула, капну белых волос себе за плечи.

– Я боялась, нафиг всех в прах сотрёт, мне же мой объяснил, что типа ты Избранная, - Вероника запнулась.- Дашка, ты почему не сказала об этом?

– А я не знаю, - я пожала плечами, появляясь на поверхности воды, - что это значит, мне никто ничего не объяснил, все говорят избранная, а я не знаю, что это.

– Да?
– Вероника распахнула глаза.

– Да, правда, - мне стало грустно, - все знают, а мне не говорят.

Девушка воровато оглянулась.

– Ну, я сама толком не знаю. Типа избранная - это девушка, которая хранит равновесие, типа того.

– Разве не Всадники?..
– начала я.

– Нет, они поддерживают его, а ты хранишь. Слушай, да спроси своего, я не знаю толком.

Мне стало печально и грустно.

Так вот почему он так заботиться обо мне, не потому что я ему нравлюсь, а потому что я ценный экземпляр. Дашка, какая же ты наивная!

– Даш, ты чего? Вылезай давай, мой идёт, тебя надо подлечить.

Она обмотала меня полотенцем и вытащила из ванной. Я всё ещё не обращала внимания на окружающих. Переживая всё то, что творилась внутри - обида, злость на себя такую наивную дуру.

– Дарья, - позвал меня Чума, - посмотрите на меня.

Я подняла взгляд. Его русые волосы чуть вились, глаза, я раньше не замечала, были небесно-голубого цвета, вообще его внешность была славянского типа.

Интересно, тот, кто сеял болезни сметающие города и страны, был похож на классического персонажа славянской мифологии?

По телу прошёл озноб и жар, как при высокой температуре, в горле защепило и запершило, но пошла вторая волна, постепенно уничтожая первые проявления почти любой вирусной болезни. Синяки пропали, парезы затянулись, головная боль и тошнота исчезли. Он отпустил меня. Оказывается, всё это время, одна его рука сжимала мою ладонь, а другая лежала на моем лбу.

– Оденьтесь, мы вас ждём в гостиной, - сообщил мне он.- Вероника, помоги ей, - вышел, притворив за собой дверь.

– Давай, одеваться. Даш, как ты? Почему такое несчастное лицо, да никто тебя не тронет, поговорят и всё, вспомни, как экзамены в университете сдавала. Выдохни и выйди к ним.

Я слабо улыбнулась. Оделась я сама, только попросила Веронику уложить мои волосы. Она притащила мне из квартиры бельё, джинсы и блузку. Это хорошо, что не платье какое, нет желания одевать его.

Приведя себя в порядок я, как и посоветовала девушка, выдохнула и отворила дверь из спальни.

За дверью был коридор, обычный типовой, ну, разве что на стене было пара картин, изображавших какие-то пейзажи. Вероника показала мне путь к выше упомянутой гостиной.

– Вот эта дверь.

– Не пойдёшь со мной?
– я с надеждой посмотрела на неё.

– Нет, меня не приглашали, пойдут ваши, - она кивнула. Из темноты вышли адепты. Ух, ты, мои хорошие, вот к кому я испытывала уже почти родственные чувства. Ужас взял мою руку и надел потерявшийся браслет с черепами.

– Теперь он не снимется так легко, - тихо сообщил мне он. Я кивнула.

Вероника отступила от двери, а ребята, толкнув ее, вошли со мной в гостиную.

24 глава

То, что они называли гостиной, больше напоминало по габаритам бальный зал - на полу ковер с мягким ворсом напоминал траву, только очень выгоревшую. Два огромных окна закрытые вишнёвыми тяжёлыми портьерами, около окон стояли четыре кресла и диван цвета мокрого асфальта, большой овальный стол в тон партерам на окнах, большие люстры висели под самым потолком.

– Пошли, - шепнул мне кто-то из учеников и, взяв за руку, повел к дивану.

Затем ребята отошли к окну, встав позади меня.
– Как ты?
– раздался голос моего шефа, от окна подойдя ко мне, провел рукой по моим волосам. Я вздрогнула. Он убрал руку и сел в одно из кресел, развернулся ко мне.

– Пока не пришли другие, может, ты хочешь сказать мне то, что не хотела бы говорить другим по каким-либо причинам?

Я задумалась, есть что-то для него? Пожалуй, то, о чем мы говорили с Раймондом, это важно для всех, а о подробности моего заключения я говорить не хотела. Ни ему, ни кому-либо, тем более после того, что я узнала, да он безусловно мне нравился, это чувство никак уже не могло покинуть меня, но осадок неприятный остался. Я не сомневалась, что ему нужна не я, а Избранная, отсюда и эти мимолётные проявления внимания.

В гостиную прошли остальные, Война кивнул им, и они сели на полагающиеся им кресла.

Интересно, в Китае число четыре обозначает смерть, в лифтах нет кнопки четыре, после трёх стразу пять, как-то это связанно с ними или нет?

– Дарья,- услышала я голос первого Всадника, он подался вперёд, - что у вас произошло в лабиринте после того, как вас покинули адепты.

Я подняла на них глаза, сглотнула стоявший в горле комок и, как можно спокойнее, рассказала им, не упоминая некоторых деталей, подробно сообщив о разговоре с послом и о его планах, которые он мимоходом приоткрыл мне. Говорить им всё не стала, они же спрашивают меня, надо бы было учинили допрос со всеми вытекающими, если бы их интересовали детали.

Когда я замолчала, в гостиной воцарилась тишина.

– Змееносец. Этот орден религиозных фанатиков всегда отличался безумными идеями, тихо заговорил Голод, как выяснил, девчонка примкнула к ним из-за мести, она считала, что тем самым отомстит мне и другим за то, что её приговорили к реабилитации без права прожить другие жизни, остальные тоже вполне предсказуемы. Но Раймонд, верховный ленд-лорд довольно большого мира. Почему? Сам же пару веков назад ратовал за присоединение к альянсу.

– Может, он давно планировал это?
– спросил Смерть.

– Зачем? Ну, и не присоединялся бы к альянсу, раз мы его не устраиваем, - протянул мой шеф.

– Согласен, - кивнул Чума, - чего-то мы не знаем, чего-то важного и это меня волнует.

Я молчала, внимательно вслушиваясь в разговор.

– И, заметьте, он забрал именно Избранную, - выдал Смерть, - не кого-то ещё, а её, убить он Дарью не мог, но мог переубедить и заставить выступить на его стороне или же, как я понимаю, шантажировать нас.