Дерианур - море света

– - Тебе сколько лет?
– - Спросил он Потемкина, когда все требуемое уже стояло перед ним на столе.

– - Девятнадцать, - уминая мясо, пропыхтел Гриц.

– - Так где ж тебя так долго носило? Чай уже второй год как по казармам должен таскаться.
– удивился Орлов.

– - Я в Университете обучался. А потом...
– Потемкин махнул рукой. Слезы готовы были закипеть у него на глазах.

– - Поперли что ли? Да полно тебе. Сейчас, как красна девица, разревешься! Нашел о чем жалеть.
– Орлов обнял его за плечо. На кой черт тебе этот Университет? Мозги только на изнанку выворачивать. Я вот тоже в Шляхетском корпусе обучался...

– - Немцы-сволочи. Ненавижу, - простонал Потемкин.

– - И у вас?
– - Искренне удивился Гришан.
– Это здесь от них жизни нет, а в Москве-то...

– - У нас ясное дело - Университет. А тут-то чего?
– - в свою очередь не понял Потемкин.

– - А здесь, мил друг, столица, двор, гвардия. Смекаешь? Житья никакого от них нет. Пол Пруссии у наших ног, а дома... Как великий князь подрос, все замечать стали. Ему, слышь, наша гвардия не по нутру, он своих из Голштингии привез.

– - Голштинии, - поправил Потемкин.

– - Один черт, - кивнул Гришан.
– Мало что собственные войска держит, еще и в лейб-гвардию пихает офицеров из немцев. Нашим мест не достается. С ними не сладишь. "Почему носок не тянешь? Почему сапоги не чищены? Почему морда рязанская?" Только и знают, что в зубы тыкать.

– - А кто такой Шванвич?
– - Спросил Потемкин.

– - Он у великого князя служит в голштинской роте капралом. Мы с ними много раз схлестывались. Навешаем им, чтоб не строили из себя хозяев. Теперь вот моя очередь была. Сил нет, какие сволочи. Им против нашего вдвое платят и жалованья не задерживают. А мы скоро с голоду дохнуть начнем. Прикинь, с самого начала войны не плачено. Что из имений пришлют, на том и спасибо. А у нас четверых не густо, шиш и тот без родительского благословения. Сиди кукуй.

– - А что же императрица, разве не видит?

– - Нашел надежу, - хмыкнул Орлов.
– Матушка Елисавет великого князя не жалует, а все ж он у нее один наследник.

К ним подсел стройный сероглазый преображенец. Гришан пожал ему руку.

– - Павел Пассек. Знакомьтесь. Мой тезка, - отрекомендовал Грица Орлов и добавил с некоторой гордостью, -- бывший студент.

– - Очень приятно, - улыбнулся преображенец.
– Где думаете служить?

– - Записан в конную гвардию.

– - Прошу прощенья.
– Пассек снова улыбнулся, но глаза его оставались внимательными и цепкими.
– - Гришан, на пару слов.

Орлов сделал недовольное лицо и встал. Они с Пассеком отошли чуть в сторону, где за гомоном посетителей Потемкин ничего не мог расслышать. Он видел, как оба офицера отчаянно зажестикулировали, временами бросая на него короткие взгляды. Наконец, Орлов зло махнул на товарища рукой и вернулся.

– - Боятся, - буркнул он.
– А чего боятся, сами не знают. Теперь, как канцлера Бестужева взяли, так все боятся.

Потемкин не стал углубляться в скользкую тему.

В это время на другом конце стола разрыдался совсем пьяный капитан.

– - Жизнь моя постылая! Совсем мочи нет! Не женитесь, братцы, не женитесь!
– - завыл он, положив на руки растрепанную русую голову.

– - Кто это?
– - Спросил Гриц.

– - Князь Дашков. Славный малый. Эй, кто там! Приведите его в чувства!

Несколько офицеров поднялись и повели упившегося князя к выходу.

Вдруг из наименее освещенного угла раздался громкий внятный крик.

– - Господа! Здоровье государыни Елизаветы Петровны! Виват!

– - Виват!!!
– - Повскакали все с мест.

– Виват Елисавет!
– - многие выхватили шпаги и потрясали ими в воздухе.

Порыв был настолько единым, что он поднял даже не очень склонного к участию в радостных кликах толпы Потемкина. Гришан тоже заорал во все горло.

– - Виват его императорскому высочеству великому князю Петру Федоровичу!
– - крикнул все тот же зычный внятный голос.

– - Виват!
– - Подхватило несколько голосов.

Остальные офицеры спокойно сели.

– - Виват ее императорское высочество великая княгиня Екатерина Алексеевна!

На этот раз хор был дружнее, но явно не добирал до первого взрыва. Потемкин, слышавший о великой княгине только хорошее, хотел было присоединиться, но Орлов наступил ему под столом на ногу.

– - Цыц. Не ори, балбес. В Тайную канцелярию захотел? Ведь это людишек примечают.

– - Каких людишек?
– - Не понял Гриц.

– - А любых. Пойдем-ка лучше отсюда, - посерьезнел Орлов.

На улице было уже темно. С неба что-то сеяло и сеяло.

– - Мокросит, - сказал Гришан, втягивая голову в плечи и поднимая воротник мундира.
– Ты где остановился?

– - Да в общем-то нигде, - развел руками Потемкин.

– - Ладно. Пойдем пока к нам, а там видно будет.

Орловы жили на Малой Морской улице, недалеко от набережной, снимая несколько комнат на втором этаже у небогатой капитанской вдовы. Неприязнь к казарменной жизни была их фамильной чертой, и Потемкин, едва переступив порог, сразу понял, в чем она выражалась. Такого свинарника он еще никогда не видел. Дырявый чайник соседствовал с не менее дырявыми сапогами, штаны, рубахи, оружие и форменные треуголки лежали где угодно, только не на своем месте, и отыскать их в нужный момент не было никакой возможности.

Навстречу им встал заспанный парень примерно одного возраста с Грицем и, насмешливо оглядев грязный мундир брата, заявил:

– - Вот тебе Иван-то сейчас холку начистит, полуночник чертов! Кого это ты притащил?

– - Это мое дело, - огрызнулся Гришан.
– Согрей, Федька, чай, мы назяблись.

– - Чайник дырявый, - флегматично заметил нерадушный хозяин и поплелся восвояси.

– - Это кто там? Гришка что ли явился?
– - Раздался громкий повелительный голос.
– Где шлялся?

– - Вам лишь бы орать!
– - Рявкнул спутник Потемкина.
– А то, что брату вашему голштинцы чуть мозги не вышибли, это вас не касается?

– - А ты не шляйся, где голшинцы, - язвительно заметил другой рослый детина, выходя из комнаты.
– Это еще кто?
– он указал на Потемкина.

– - Пока с нами поживет, а ты, Алехан, заткнись. А то понял?
– Григорий показал брату увесистый кулак.

– - Мне что?
– - Пожал плечами Алексей.
– Где он только спать будет?

– - Без тебя разберусь.

– - Да ради Бога.

Григория в доме считали не то чтобы сумасшедшим, а так с придурью. Он таскал на квартиру то собак, то кошек. Раз поздней осенью привел с угла тощую непотребную девку, у которой зуб на зуб не попадал от холода, напоил кипятком, чая все равно не было, дал отогреться и отпустил. Просто так. После этого даже Иван перестал срываться на него и только мрачно сказал Алексею, что, будь у них деньги, он бы обязательно сводил Гришана к доктору на предмет головы.

К Потемкину тоже отнеслись, как к очередной Гришкиной придури, и особенно не возражали.