Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Вот пусть они теперь бошки под воду суют, — потирая кулак, высказался друг и родственник буревестника.

Подполковник Иванов избежал расправы, вовремя спрятавшись на обжитой сторожами конюшне.

Шотман, для поднятия духа рабочего класса, включил заводской гудок.

Гераська, с полусотней таких же, как он, малолеток, хозяином зашёл в свою станочную мастерскую.

— Мужики-и! Гудок слышите? Бросай работу и айда на улицу, бастовать.

— А деньги ты нам станешь платить? — глыбой токарного станка встал перед ним мастер.

Задумавшись,

и не найдя что ответить, Гераська удачно применил традиционный деревенский аргумент, неожиданный не только для мастера, но даже и для него самого — дал тому в ухо.

Дёрнув головой, отчего слетела знаменитая бескозырка, мастер закрыл лицо руками. Больше на обстановку в мастерской он не влиял.

С гиканьем и свистом толпа бесшабашных мололеток кинулась на рабочих.

Тех было значительно больше, но они были разобщены и действовали каждый за себя.

Сплочённая группа Гераськи мигом вытолкала их на улицу.

— Вон того работящего увальня не трогайте, — со смехом указал дружкам на своего старшего брата, тащившего какую–то железяку. — Что-о? Ржали надо мной, — с воодушевлением тузил растерявшегося работягу, — деревней лапотной обзывали, — с радостью мстил за свои унижения.

Закончив мордобитие, заорал, перекрикивая гудок:

— Пацаны-ы! Теперь айда поднимать на забастовку минную мастерскую.

Двор не вмещал высыпавших из мастерских рабочих, и они ринулись за ворота на Шлиссельбургский тракт.

Шотман, выйдя с заводской территории, помчался в трактир «Вена», где договорился встретиться с Гавриловым, которого уволили с завода на неделю раньше, чем остальных рабочих, найдя у него дома листовки и прокламации.

К своему удивлению здесь же наткнулся на Северьянова.

— Здорово Александр. Обстановку ребятам обьяснил и дальнейшие действия с мужиками обговорили. Ну, держись полиция, — пожали друг другу руки, и вышли из трактира.

Проспект был забит орущим народом. Чаще всего слышались крики: «Ура-а!»

— Анатолий, — обратился к Гаврилову Северьянов, — действуем, как договорились. Ты здесь бунтуешь толпу, а я с Шотманом и товарищами пойду Александровских поднимать… Ну что, Сашок, пора завод твоего имени баломутить.

Окантовкой толпе рабочих служил слабый ручеёк полиции.

Выпивший для храбрости мерзавчик водки Гаврилов, наткнулся взглядом на пристава местного участка Келина.

— Вот гнида, — указал дружкам на пристава, — это он недавно обыск у меня проводил, — схватил каменюку и побежал к полицейскому.

Увидев его, пристав стал увещевать душегуба:

— Господин Гаврилов, оставьте, господин Га–а–в…

Договорить не успел, упав с пробитой головой от метко пущенного булыжника.

— Ишь, разгавкался на людей, — отряхнул руки удовлетворённый налётчик.

Увидев нападение на начальника, стоявший рядом околоточный надзиратель выхватил шашку, но был сбит с ног. Отняв оружие, Гаврилов стал пинать полицейского ногами. Разъярившись, сломал шашку и, подняв камень, ударил по лицу

лежавшего без сознания человека.

Между тем, из заводского переулка, вытесняя рабочих, появилась шеренга матросов с ружьями наперевес.

Оттеснив рабочих, матросы встали поперёк шоссе.

— Да чё мы стои–и–м как вахлаки, их всего двадцать человек, — подбодрил толпу почитатель буревестника. — Отымем у них ружья-я.

Приободрённая толпа стала наседать на моряков. Офицер, командующий ими, в свою очередь заорал на толпу:

— Руками не трога–а–ть… Не тронь винтовки, кому сказал… Ребята, по бунтовщикам пли-и! — отдал команду.

Грянул залп. Практически неслышный в крике, шуме и матюгах.

— Не бойтесь, товарищи, на испуг берут, это холостой заряд, — закричал Гаврилов, но тут раздался второй залп, и стоявший перед ним почитатель буревестника, взмахнув руками, полетел на землю.

Народ ахнул и шарахнулся в сторону, но двигаться было некуда.

— Опомнитесь, товарищи, что вы делаете, — сжавшись и ожидая выстрела, обратился к морякам Гаврилов. — Ведь я тоже служил на флоте, а теперь работаю здесь… Так и вы после службы будете рабочими. Неужели в своих станете стрелять… Вернитесь к совести, одумайтесь. Цельтесь чуть выше наших голов.

— Да ты болтать ещё будешь, бунтовщик, — разозлился офицер, заметив, что некоторые из матросов призадумались. — Шеренга, пли!

Но пули от этого залпа не причинили вреда.

Вдруг в толпе закричали:

— Дикари-и скачу–у–т! Казаки-и!

На шоссе поднялась пыль. Толпа хлынула навстречу казакам.

— Встретим гостей не хлебом, солью, а камнями и болью, — заорал, подбадривая себя и окружающих Гаврилов. — Мужики-и, не трусь. Устроим им засаду.

Тут около него появился запыхавшийся Северьянов.

— Анатолий, кроме завода, мы ещё и Карточную фабрику взбунтовали. Они с нами.

— Отлично. Первую засаду там и устройте. За забором схоронитесь, и ежели конка солдат подвезёт, в камни их. А я уж тут побастую… Ба-а! Синебрюхие пожаловали, — увидел он жандармов и конную полицию, — а мы думали — станичники усмирять скачут, — стал распоряжаться забастовщиками. — Ребята, к шлагбаумам давай, будем их строй рассекать и камнями обрабатывать. Командира ихнего особо угостите. Встречался с ним. Сам полковник Палибин, полицмейстер третьего отделения Санкт—Петербурга пожаловал, — указал на чернобородого крепкого офицера с орденами на груди.

— Р-разойдись! Вперёд, за мной, — командовал Палибин, но его кавалерия застряла в густой толпе.

С половиной отряда и офицером он с трудом добрался до шлагбаумов, ограждающих переезд узкоколейной железной дороги через Шлиссельбургский тракт, и оставил около них полицейского штабс–капитана с частью городовых. Сам с остальным отрядом стал пробиваться к Карточной фабрике.

Как только он поравнялся с забором, на него и полицейских посыпался град камней.

— Что делают, собаки, — выстрелил из пистолета в ворота.

Поделиться с друзьями: