Держись подальше!

Ну да, Паша видел, как он мается. Видимо, так сильно устал от поисков работы, что решил отдохнуть перед телеком.

— Не за что. Распакуйте их хотя бы.

Больше ему дома делать было нечего.

Каждый день Паша созванивался с Алексой, и они могли часы проводить, общаясь по ФейсТайм. Ему дико не хватало любимой рядом. Ее глаз чистых, губ сладких и запаха, дурманящего сознание. По началу Дубнова напрягала мысль, что Филлипс может еще что-то выкинуть, но как потом стало известно, вся его семья перебралась в Европу, а Эмму Алекса после всего не встречала.

Ал ежедневно не могла дождаться минуты, когда они снова с Пашей окажутся в их крошечном мирке, где царили любовь, страсть (кто сказал, что нельзя заниматься сексом по видео?) и полное единение этих двоих.

Она часто заходила в комнату Паши и спала на его кровати, потому что казалось, что простыни хранили любимый запах. Перед отъездом отняла у парня пачку сигарет и иногда доставала одну, чтобы провести под носом и, прикрыв глаза представить, что он рядом.

По утрам начала завтракать его излюбленной яичницей с беконом, и хоть сейчас сбрасывать калории было не с кем, ей было все равно. Девушке просто необходима эта мнимая связь с любимым, чтобы не сойти с ума от тоски.

Она спускалась вниз и часами метала ножи, оттачивая мастерство, а когда Паша был не занят, то помогал ей советами по видеозвонку.

Господи, как же сложно находиться в отношениях на расстоянии, если любимого человека хочешь чувствовать кожей, осязать, утопать в его запахе кожи и целовать.

Она так скучала по его губам. Вспоминала их поцелуи, его наглые руки на своем теле, член, который облизывала с таким самозабвением и, перевозбудившись, опускала руку между ног, чтобы хоть как-то сбавить эти сладко-мучительные воспоминания.

Нет, тогда в аэропорту она неправильно подумала. Колину может и удалось разлучить их физически, но настоящую, прочную связь расстоянием не разорвать. Если кто-то привыкает жить вот так, когда его половинка на другом конце света, то Алекса привыкнуть к этому не могла. Паша обещал ей прилететь на зимних каникулах, но ждать так долго было невыносимо. Каждую минуту девушку тянуло к нему, тоска становилась такой сильной, что ждать каникул было выше собственных сил.

— Пап, — в один из зимних дней перехватила отца на выходе из дома, вдохновленная внезапно принятым решением.

— Да? — Грег оторвался от телефона и взглянул на впервые за долгое время по-настоящему сияющую дочь.

— Пап, ты не против, если я на каникулы поеду в Россию?

Спросила и дыхание затаила. Ездить куда-либо одной ей не воспрещалось, но вот в России девушка еще не бывала. В ожидании вердикта смотрела на отца такими глазами, что он только головой покачал и усмехнулся.

— Я думал, дольше продержишься.

Ал засияла еще сильнее, чуть не оглушив отца визгом.

— Спасибо, пап!

— Но Павел ведь сам должен прилететь.

— У него каникулы начинаются в конце декабря. У меня на неделю раньше.

— Ну да. Неделя — это ведь так много по сравнению с теми двумя месяцами, что вы не видитесь, — со знанием дела, не прекращая улыбаться, резюмировал Фостер старший.

— Пап, неделя — это вечность! — в сердцах произнесла Алекса и крепко его обняла. — Я люблю тебя!

— И я тебя, детка. И очень счастлив, что ты наконец светишься.

Отстранившись, Алекса с благодарностью и теплом оставила на щеке отца поцелуй, развернулась, чтобы отправиться к себе, а потом вдруг остановилась. Обернулась.

— Пап, все хотела спросить. Зачем ты поселил Пашу в смежную спальню? Можно было выбрать любую другую комнату, благо варианты у нас в доме имеются.

Фостер задумался, а потом серьезно посмотрел в глаза дочери.

— Мне не нравилась та версия тебя, которую я видел каждый день. Хотелось тебя как-то взбодрить. А зная, как ты относишься к нарушению личного пространства, — развел руками…

Вот еще жук!

Алекса могла бы возмутиться, конечно, но на что?

— Взбодрил еще как, — рассмеялась, качая головой.

— Не благодари!

Глава 58

Аккуратные сапожки Алексы ступили в серое месиво из грязи и мокрого снега. Оказывается, погода в Москве гораздо неприятнее, чем в Нью-Йорке. Девушка конечно запаслась теплой одеждой, но из самолета вышла в довольно тонком полушубке и демисезонных сапогах. Знала бы, обула угги.

Такси позади зашуршало колесами по гравию, оставляя ее одну на пустынной улице. Сверив номер дома, Ал в предвкушении нажала на кнопку древнего белого звонка, висящего на обветшалом заборе.

Обвела глазами старенький одноэтажный дом, и в груди кольнуло. Паша должен жить здесь. Она смутно помнила квартиру, которую делила с матерью в детстве, но кажется, та не сильно отличалась от этого дома.

Сердце безумно стучало, предвкушая встречу.

Потоптавшись и начиная замерзать от снега, летящего со всех сторон, вжала палец в звонок еще раз. Может, нужно было позвонить ему? Предупредить о приезде?

Нет. Алекса хотела сделать сюрприз. Она так соскучилась, что в самолете то и делала, что просматривала их совместные фото, представляя, как Паша ей обрадуется. Как, наконец, прижмет к себе и поцелует, а она спустя пару месяцев разлуки почувствует себя дома в его руках.

— Кто там трезвонит? — внезапно прозвучало по ту сторону забора на русском языке.

Ал растерялась.

— Мммм, извините, — ответила на английском. — Я ищу Па-шу.

— Что? — тон говорящего звучал недовольно, а потом из открывшейся калитки показалось заплывшее лицо мужчины, черты лица которого очень отдаленно напоминали Пашины.

— Извините, — повторила, замявшись. — Мне нужен Па-ша. Он дома?

Но вероятно, мужчина совсем не понимал английского. Осмотрел визитершу так презрительно, что девушке стало неловко почему-то.

— Что ты там говоришь? Приехала сюда, говори по-русски.

Господи, как же ему объяснить? Ал схватила телефон и ткнула на фотографию, где они были запечатлены вместе с Пашей.

— Вот. Я ищу Па-шу.

И почему она не додумалась выучить хотя бы пару фраз на русском? Было бы гораздо легче.

Мужчина перевел глаза на телефон, и в них проблеснуло узнавание.

— Пашка чтоль тебе нужен?

Услышав знакомое имя, Алекса часто закивала.

— Yes, Pa-shа. Он дома?

— Па-ша… Хоть бы научилась правильно говорить, — фыркнув, что-то забубнел мужчина, а потом развел руками, — Нет его. Он здесь не живет.