Держите фармацевта! или Лавка в захолустье

Мальчишки сначала, нерешительно переглядываясь, поерзали на диване. Повздыхали, еще поиграли с друг другом в гляделки и, наконец, почти синхронно закивали в знак согласия.

— Вот и отлично! А теперь давайте еще раз познакомимся. Меня зовите Асей. Договорились?

Снова почти синхронные кивки, а у веснушчатого заводилы растерянность в глазах. Что же, тогда с него и начну.

— Вот ты, — стала я напротив и заглянула ему в глаза. — Расскажи о себе. Как тебя зовут?

— У дирички нашей спросите, она все скажет, — буркнул он и задергал ногой, не достающей до пола.

— Не хочу я знать, что скажет Блинцовка! Я это от тебя хочу услышать, — чуть не рыкнула я.

Вот же упрямец попался, сейчас все мои труды по налаживанию контакта пойдут на смарку.

— Как тебя зовут?

— Роман.

— А фамилия?

— Рябцев, — сказал, и в глазах полыхнули искры.

И я подумала, что его лучше ни о чем сегодня больше не спрашивать. Чтобы не спугнуть.

— А тебя как зовут? — обратилась я к светлому мальчику, сидевшему рядом и с не сводившему с меня глаз.

— Тимофей. А это Никита, Денис и Илья, — тыкнул он пальцем в сидящих рядом. — Если магичить не будете, так мы пойдем? За Блинцовкой мы будем только наблюдать.

— Немного позже. У меня к вам есть еще одно дело. Чем вы в свободное время любите заниматься?

— Ничем.

— Так уж и ничем? — Я посмотрела на их поцарапанные ладони. — На деревья как минимум лазить любите.

— Ну любим, и что?

— А мастерить что-нибудь любите?

— Смотря что.

— Мне домик курочкам нужно построить… Помощники нужны, но… — Наступал самый ответственный момент, и я затаила дыхание.

— Что?

— Вы еще малы… Блинцовке я могу соврать, чтобы она вас со мной отпустила, но… Получится ли у вас пилить горбыли и прибивать их к жердям? — События я торопила, потому что покупка горбылей у меня еще только маячила в планах. — Это все-таки занятие для взрослых.

— Мы здесь самые старшие… — Они переглянулись. — Мы все умеем!

Уходила я из детского дома, когда день подходил к концу и ребят позвали ужинать. Действие женьшеня прошло давно, но в пылу общения с сиротами я этого не ощущала. Сложный разговор и бегущий по венам адреналин держали меня в тонусе. Но стоило переступить порог дома, и на меня навалилась почти смертельная усталость. Прямой наводкой я прошла в свою комнату, стянула куртку и, как была в платье и кофте, так и завалилась на постель.

Спать! Только спать!

Мне опять пригрезилась прошлая жизнь. Жека и самолет, в котором мы летели в свадебное путешествие. Внезапно один из пассажиров, в светлой одежде с длинной бородой, поднялся с места и направился к двери в кабину пилотов.

— Спалю! — донеслась леденящая сердце угроза.

Вздрогнув, я вжалась в кресло и только потом поняла, что голос террориста звучит слишком знакомо. Самолет и Жека растворились в небытие. Я открыла глаза и уставилась в потолок, оклеенный светлыми обоями.

— Спалю хату!

Выкрики раздавались с улицы. Громкие и отчаянные. И я сразу поверила, что так и есть — спалит. Подскочила с постели и, разгоняя остатки сна, направилась на звук голоса.

Если намерения у Игната серьезные, то для воплощения своей угрозы он должен был добыть керосин. Которого мне не хватает почти как кислорода.

Около крыльца я столкнулась с дядей нос к носу. И разочарованно вздохнула. Того горючего, что требовалось, при нем не было, а то, которым он заправился до покраснения лица и шатающейся походки, мне категорически не подходило. Благоухал дядя парами самогона без малейшей доли запаха керосина.

— Игнат, — мягко позвала я его, не обращая внимания на угрозу. — Идем домой, тебе надо проспаться.

— Спалю! — Пары алкоголя стали еще гуще, а родственничек, громко икнув, пошатнулся на размытом дождем крыльце. — Н-нечего аф-ф-феристке д-делать у нас в В-ведунах.

— Что случилось? — поморщившись от кислого дыхания, я придержала его за плечо.

— Из-за тебя мне с-стыдно в глаза людям с-смотреть! — пробормотал он и, одернув руку, прошел, пошатываясь, мимо меня в сени и дальше в дом.

— Мне тоже стыдно смотреть на тебя пьяного. Где ты так набрался? — поспешила я за ним. Пусть я говорила дяде в спину, но по тому, как напряглись его плечи, я поняла, что он услышал.

— Не твое дело, — буркнул он и плечом дернул.

— Опять к Шурочке ходил?

— А если и к ней, то что? — пошатнувшись, он развернулся, и в его голосе послышался вызов. Ну один в один как с подростком спорю.

— Если ты думаешь, что дома нет работы, то ошибаешься. Наш сад требует обрезки, побелить его тоже надо.

— А я здесь п-при чем?

— Так и быть, ни при чем! — не сдержавшись фыркнула я. — Поэтому не буду тебе готовить ужин. У Шурочки напился? У нее и ужинай!

— Спалю! Батюшка меня поймет, — как-то тихо, почти под нос пробормотал он. И окинул меня расфокусированным взглядом.

— Керосин сначала купи, — прорычала я в ответ. — Какая муха тебя укусила?

— Ядовитая. Т-ты.

— Не понимаю…

— Ах не понимаешь! Если встала на с-скользкую дорожку, то и-иди до конца, яс-сно?

— Не понимаю, о чем ты.

— Зелье твое п… приворотное выветрилось. Г-гриша назад к жене ушел. Шурочка т-тебя на весь поселок проклинает.

И, вцепившись руками в бороду, Игнат скрылся в своей берлоге.

Глава 21

Что Настя оказалась не так уж сильна в магии и зельеварении — это даже хорошо. А вот почему Артур считает иначе — отдельный вопрос. Ведь заметил же он, как сгоревшее дерево чем-то фонит, даже пожелал отойти подальше. Это я как раз ничего, кроме грусти, рядом с пожарищем не почувствовала. Значит, если кто-то из нас и сильный маг, то он.

Тогда почему шантажист решил, что зелье Насти способно одурманить герцога? Или Настя совсем голову потеряла и преувеличила свои силы? А он что, сразу поверил на слово?

Быть такого не может! Доверчивость — это ни разу не про Артура.

Не придумав правдоподобного объяснения поведению нашей парочки, в сон я провалилась с растревоженным сердцем и с чувством надвигающейся катастрофы.

И почти сразу громкие крики заставили меня подхватиться с постели.

Комнату заливал яркий солнечный свет и, зажмурившись, я принялась усиленно соображать, что происходит. Долго напрягать еще не проснувшийся мозг не пришлось. Все тривиально: я без сновидений проспала всю ночь и немалую часть дня, словно рухнула в черную дыру.