Дерзкая невинность

— Я имела в виду… Ну…

Оливия сглотнула. Как мужчины и женщины обсуждают такие вещи? Одно дело — быть в постели с мужчиной и просто следовать инстинктам, ведь, как оказалось, ее тело знало, что делать. Но найти нужные слова, чтобы говорить об этом, оказалось в тысячу раз труднее.

Макс лежал на боку, опершись на локоть, и терпеливо наблюдал за ней.

— Ты на меня сердишься, — прошептала Оливия.

Выдохнув, он перевернулся на спину.

— Нет, Оливия.

— Мне очень жаль. Я все испортила, ведь так?

Макс молчал.

— Я не хотела останавливаться. Я просто… Ну… мы не женаты, Макс. Я… боюсь. Я хочу тебя — очень, — но я не хочу в результате остаться с незаконнорожденным ребенком.

Он не пошевелился.

Наконец он повернул к ней голову.

— Если у нас когда-либо будут внебрачные отношения, Оливия, я сделаю все, что смогу, чтобы избежать зачатия. К сожалению, нельзя дать гарантии.

Оливия сжала губы и кивнула.

— А если я забеременею?

Макс снова лег на спину.

— Тогда я, конечно, на тебе женюсь. Я позабочусь о тебе и нашем ребенке.

— Женишься? Многие мужчины и не подумали бы. И потом… Настанет день, когда ты станешь герцогом.

— Но вспомни — ты сама говорила, что я не такой, как большинство мужчин. Тем более по отношению к тебе.

Да, Оливия уже знала, что Макс не такой, как все, и она ему верила.

— Я тебе доверяю, — сказала она, положив голову ему на грудь и отметив про себя, что он сказал не «твой ребенок», а «наш ребенок».

— А ты во мне сомневалась?

— Я не знала, думают ли мужчины о таких вещах. Считается, что это ответственность женщин, не так ли?

— Нет, ответственность на мне, и я от нее не отказываюсь.

— Я тоже в ответе за это, ведь вся моя жизнь полностью изменится.

Макс промолчал, но крепче прижал ее к себе.

— Моя сестра сказала, что ты должен прервать…

— Твоя сестра?

— Да.

Он отстранил Оливию и посмотрел на нее в ужасе:

— Ты ей рассказала о нас? Ты рассказала, что намерена?..

— Я сказала, что раздумываю над тем, чтобы вступить с тобой во внебрачную связь.

Макс застонал.

— Ты говоришь это так, будто вы обсуждали обеденное меню.

— Не совсем так.

— И с которой из сестер?

— Мег.

Он наклонил голову и шумно выдохнул.

— Полагаю, это означает, что завтра утром Стрэтфорд вызовет меня на дуэль.

— Вовсе нет! Мы с сестрами очень близки. Я должна обсуждать с ними такое. Как еще я могу узнать о вещах, которые важно знать?

— Большинство молодых девушек вообще не стали бы спрашивать.

— Но есть вещи, которые должен знать каждый, не так ли?

— Да, разумеется.

Оливия осталась довольна его ответом. Они долго лежали молча.

— Макс?

— Хм?

— Я испугалась твоей реакции, когда хотела поговорить с тобой об этом. Но ты меня услышал и не стал ни осуждать, ни сердиться. И мне показалось, что ты… ну… зашел достаточно далеко. Я не была уверена, сможешь ли ты остановиться, даже если бы я тебя попросила.

— Я не хотел останавливаться, Оливия. Это было трудно, потому что я, ты была права, зашел слишком далеко. — Макс нахмурился. — Когда мужчина достигает определенной точки, остановиться бывает очень болезненно.

— О Господи! Я причинила тебе боль?

— Даже если и причинила, это не имеет значения. Я никогда не стал бы настаивать, если бы ты решила остановиться.

— Я не была против, хотя… я просто… хотела тебя поблагодарить. — Оливия застенчиво улыбнулась. — Мне кажется, что я могу говорить с тобой о чем угодно.

— Так же, как со своими сестрами?

— Нет, не совсем. — Она могла говорить с Сереной о внебрачных отношениях, но то, что происходило сейчас между ней и Максом, было другое. С ним все было так интимно, что это даже отдаленно не напоминало ее отношения с сестрами. — С тобой… я могу быть… обнаженной.

Макс рассмеялся, и Оливия засмеялась вместе с ним. У нее словно гора свалилась с плеч и появилась надежда, что, хотя, выполняя ее просьбу, Макс может испытать боль, он продолжит прикасаться к ней. Но он перестал.

— Я имею в виду не только обнаженной физически.

Он прижался губами к ее голове.

— Я знаю.

Его тело горело, а его плоть, твердея, упиралась ей в бедро.

— Ты все еще хочешь меня, Макс?

— Я хочу тебя каждую минуту, моя дорогая. Я хочу тебя с того самого дня, как приехал сюда.

Ей понравилось, что Макс назвал ее «моя дорогая».

— Я тоже все еще хочу тебя, — шепотом призналась Оливия.

— Что-то с этим придется делать, не так ли?

Она прикоснулась губами к его груди, а Макс провел пальцами по ее позвоночнику, а потом снова перевернул на спину. Он взглянул на нее своими невероятными зелеными глазами и улыбнулся:

— Могу я целовать тебя, Оливия? Я хочу, чтобы мои губы изучили каждый сантиметр твоего тела. Я хочу тебя узнать.

Все еще произнося эти слова, он начал скользить губами — от щек и носа и ниже — по шее и ключицам.

Тело Оливии напряглось от предвкушения. Макс уже добрался до ее груди и завладел одним соском. Оливию бросило в жар. Ей казалось, будто ее всю без остатка накрывает теплой волной света. Благодаря неизведанному до сегодняшней ночи чувству Оливии казалось, будто ее тело охвачено огнем.

Вожделение. Вот что это было.

Макс встал на колени и начал ласкать ее груди. Обняв их своими большими ладонями, он попеременно целовал, лизал, сосал то одну, то другую. Поток света становился все шире, все мощнее, пока не захлестнул ее целиком, и Оливия задрожала всем телом.

— Макс, — выдохнула она. — Мне нужно…

— Что, дорогая? — Она выгнула спину, и Макс схватил губами твердый сосок. — Что тебе нужно?

— Я не знаю.

Оливия едва не задохнулась, когда Макс потянул за него.