Дерзкая невинность

Макс схватил его за руку:

— Скажи ему, чтобы он был с ней аккуратен, ведь Оливия прошла через такое тяжелое испытание.

Макс засучил рукава и показал на кровавые круги вокруг запястий, которые он не успел смыть.

— Я позабочусь о том, чтобы моей невестке оказали нужную помощь, — довольно холодно ответил Стрэтфорд. Увидев запястья Макса, он добавил: — Похоже, и тебе нужен врач, Уэйкфилд.

— Я в порядке, — буркнул Макс.

— Поезжай домой и отдохни. Пусть твоими ранами займется врач. Ты выглядишь усталым, а нам надо позаботиться об Оливии, и, возможно, это к лучшему, что общество не узнает, что в этой передряге вы вместе побывали.

Макс вздохнул и посмотрел вслед толпе, поднимавшейся по лестнице. Стрэтфорд прав, но Максу не хотелось покидать Оливию. Особенно сейчас — такую хрупкую и ранимую.

— Я беспокоюсь за нее.

— Мы о ней позаботимся.

Как же ему не хотелось уходить. Но здесь ее семья, и с ней Оливия будет в безопасности по крайней мере эту ночь. Макс поклонился и вышел, пообещав себе, что увидит ее завтра.

Глава 20

Следующий день выдался серым и дождливым. Поскольку нигде не могли найти Смитсон, одевать Оливию пришла другая горничная Стрэтфордов — Кора.

Оливия спустилась к завтраку и узнала, что Джонатан справлялся о лорде Фенвике. Ему сообщили, что маркиз жив, но очень болен. По слухам, распространившимся по городу, доктор списал болезнь Фенвика на несвежее мясо. Он слаб, но выживет, однако должен оставаться в постели неопределенное время.

Серена сообщила Оливии последние новости о Джессике и леди Фенвик. Муж Фебы Себастьян, вернувшийся из Прескота, рассказал, что обе леди хорошо устроились, а раны леди Фенвик — внешние и внутренние — понемногу заживают.

Днем Феба и Себастьян отправились обратно к своей дочери Марджи. Оливия проводила их, попросив обнять и поцеловать свою племянницу.

Потом Оливия решила выполнить свое обещание сжечь безвкусное красное платье.

Серена наблюдала, как Оливия рвала его и бросала клочья в огонь.

— Оливия, мне надо кое-что тебе рассказать.

Глядя на пламя, Оливия спросила:

— О чем?

— Несколько дней тому назад мы получили письмо от капитана Лэнгли. Он рассказал, что Фенвик нанял шпиона из числа наших слуг, который должен был докладывать ему о ваших отношениях с Максом.

Так вот почему Фенвик знал так много. Он лгал, говоря ей, будто сам Макс рассказал ему обо всем.

— Джонатан был в ярости, — продолжала Серена. — Он опросил каждого из прислуги, начиная с судомойки и кончая дворецким.

— Вы узнали, кто это был? — с замиранием сердца спросила Оливия, бросив в огонь еще один кусок ткани.

— Это была твоя горничная Смитсон.

Так вот кто предатель!

— Вы уверены?

Серена вздохнула.

— Кора, которая жила с ней в одной комнате, видела, как она каждый день пишет какие-то письма. Думая, что это была романтическая переписка Смитсон с каким-то ухажером, Кора украдкой заглянула в одно из писем. Ей показалось странным, что Смитсон пишет какому-то лорду Ф. о том, что происходит в доме Стрэтфордов, но Кора не вспоминала об этом до того момента, пока мы не начали ее допрашивать.

— А что Смитсон?

— Как только мы вчера приехали в Лондон, Джонатан допросил ее с пристрастием, и она во всем призналась. Она сказала, что Фенвик заплатил ей десять фунтов за то, чтобы она предала тебя. Джонатан тут же ее уволил, и она больше не появится ни в Лондоне, ни в Суссексе.

Оливия смахнула слезу.

— Спасибо тебе, Серена. То есть я хочу сказать… Мег.

Серена обняла сестру за плечи.

— Прости меня, Лив. Не могу себе простить, что наняла служанку, которая так легко предала тебя. Я очень переживаю, поверь мне.

— В этом нет твоей вины. Десять фунтов — это большая сумма. Я уверена, что любая на месте Смитсон соблазнилась бы такими деньгами.

— Ты действительно в порядке, Оливия? — с сомнением в голосе спросила Серена.

— Да. — Ей было гораздо лучше, чем можно было ожидать, если учесть, через какие ей пришлось пройти испытания. Оливии было хорошо и спокойно.

— Но ты выглядишь… — свела брови Серена, — печальной.

Оливия бросила в огонь остатки платья и повернулась к сестре:

— Я совершила ошибку.

— Что ты имеешь в виду?

— Это касается Макса.

Она отвернулась: Она не будет о нем плакать. Боже упаси.

— Я не понимаю. Он так беспокоился о тебе вчера ночью.

— Да. Но я узнала… — Оливия вздохнула. — Правда в том, что когда появился Макс, я не прислушалась к твоим предостережениям. Я не защитила свое сердце.

— Что произошло?

— Фенвик рассказал мне о некоторых чертах характера Макса, и оказалось, что он вовсе не такой стойкий и надежный, каким он мне представлялся.

— Как ты могла поверить слову такого безумца?

Оливия прикусила губу.

— Он показал мне расписку… они с Максом заключили пари. Макс поставил тысячу гиней на то, что сможет соблазнить меня.

— Нет. Не может быть.

— Может.

— Я не могу в это поверить. Должно быть, подпись подделана.

— Нет, Серена. Я знаю, как подписывается Макс. А по выражению его лица я поняла, что это правда. Это объясняет и то, почему Фенвик заплатил Смитсон за слежку. Он хотел удостовериться в правдивости слов Макса, когда тот вернулся в Лондон, что ему удалось соблазнить фригидную мисс Оливию Донован. — При последних словах голос Оливии дрогнул.

— Ах, Оливия. Мне так жаль. Это ужасная новость.

Оливия беспомощно улыбнулась:

— Мне следовало хорошо подумать, прежде чем позволить своему сердцу поверить этому человеку. Я была глупа.

— Ты не виновата. Он был такой… — Серена покачала головой. — Я уверена, он был просто очарован тобой, ведь он всегда провожал тебя взглядом. Меня бросало в дрожь, когда я видела, как он на тебя смотрит.

— Меня тоже.

Серена крепко обняла Оливию, и в объятиях старшей сестры она дала волю слезам. Оливия плакала о том ужасе, который пережила в доме Фенвика. О том, что потеряла Макса и ту часть своего существа, которая поверила, что любит его.

Макс пришел навестить ее ближе к вечеру. Оливии было необходимо увидеться с ним и объяснить, что она не хочет с ним встречаться, поэтому она попросила сестру и зятя оставить их на какое-то время одних.

Когда объявили о его приходе, она стояла у окна, глядя на серое небо и бесконечный дождь.

— Здравствуйте, ваша светлость, — произнесла Оливия, когда он вошел в комнату.

Макс улыбнулся:

— Что ты думаешь о моем новом титуле?

— Я думаю, он тебе подходит.