Дерзкие мечты

Они опоздали почти на полчаса.

— Не расстраивайтесь, — утешал Джолетту Роун. — Мы возьмем машину и догоним их в Венеции. А если не получится — во Флоренции.

— Но наши чемоданы остались в автобусе, — напомнила ему Джолетта.

— Мы купим все, что нам нужно.

— Один раз я уже это делала, — возразила она. Молодой человек говорил с такой легкостью и с такой готовностью, что у Джолетты невольно зародилось подозрение. — Вы не очень опечалены по этому поводу, не так ли? По-моему, это как раз то, чего вы хотели, — отстать от группы, взять машину и продолжать путешествие вдвоем?

— Идея не так уж плоха, в ней есть определенная привлекательность, — спокойно ответил Роун, смело глядя ей в глаза.

— Мне кажется, — медленно проговорила девушка, — что вы все это подстроили.

Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить:

— Ну и что из того, если подстроил?

— Зачем? Почему вы это сделали?

— Поправьте меня, если я не прав. — Он задумчиво смотрел на нее. — Ведь вы чувствовали себя не очень удобно в автобусе рядом со мной.

— О, я поняла. Все из-за меня.

— Не все.

Его выдержанный тон раздражал ее.

— В любом случае, какие бы я ни испытывала чувства, у меня не было желания покидать группу.

— Уже поздно говорить об этом.

Его слова прозвучали радостно, но без всякого злорадства. А почему бы и нет, подумала Джолетта. Он получил то, что хотел, не так ли?

12

16 июня 1854 года

Когда-то я считала себя добродетельной. Но пришло время, и я обнаружила, что в сердце любой добродетельной женщины таится куртизанка. Я страстная женщина. А также коварная.

Как я могла не знать этого раньше? Как глупо думать, что мы действуем по своей собственной воле, принимаем независимые решения, руководствуясь лишь своими желаниями. Я полагала, что если бы когда-нибудь ушла к Аллину, то сделала бы это только из-за любви. Я никогда не думала, что такое может случиться из-за гнева.

Вайолетт увидела тех двоих мужчин снова, когда Аллин подсаживал ее в экипаж, который должен был отвезти ее в гостиницу. Они стояли под аркой дома на противоположной стороне улицы. Один из них посмотрел в их сторону, затем толкнул локтем своего спутника и указал на них рукой. В тот же момент они бегом бросились к низкой черной коляске, стоявшей поодаль. Как только карета Аллина и Вайолетт отъехала от парадного подъезда дома графини, кучер, сидевший на козлах черной коляски, взмахнул хлыстом. Ему пришлось лавировать среди других экипажей, заполнявших улицу, но, когда карета Аллина и Вайолетт докатила до поворота, черная коляска уже следовала за ними.

— Вы видели? — обратилась Вайолетт к Аллину. — Эти двое опять преследуют нас.

Молодой человек повернулся и посмотрел в маленькое овальное окошечко позади сидений. Лицо его помрачнело.

— Вы не думаете, что их мог послать Гилберт? — спросила Вайолетт неуверенным голосом. Затем сама же ответила:

— Наверное, нет. Он не успел бы. Но кому еще это понадобилось?

Аллин долго ничего не говорил, пристально глядя ей в глаза в темноте кареты. Затем, взяв ее руку в свои теплые ладони, он сжал ее так, словно не собирался никогда выпускать. Его молчание усилило в Вайолетт чувство опасности, которая, казалось, витала в воздухе.

Она слышала участившиеся удары своего сердца, ощущала под рукой ворсистость дорогой ткани его пальто. Тепло его тела, казалось, проникало сквозь многие слои ткани, разделявшие их, сквозь шелка ее платья и нижних юбок. Страсть, вспыхнувшая в ней, разгоралась все сильнее, принося ощущение некоторой легкости в голове, что делало ее немного безрассудной. Мысли путались, сталкиваясь в смятении, снова и снова возвращаясь к одному и тому же. Она медленно выпрямила пальцы и прижала свою ладонь к руке Аллина.

— Вы дрожите. — Кроме озабоченности, в его голосе слышалось удивление.

— Немного.

— Вам холодно?

— Нет, — ответила Вайолетт. — Мне совсем не холодно. Они… тот экипаж все еще следует за нами?

Он посмотрел в заднее окошко и кивнул в ответ.

— Что, если… — Она замолкла на несколько секунд, затем продолжала:

— Что, если Гилберт еще раньше приказал кому-нибудь следить за нами?

— Вполне возможно, — отозвался Аллин глухим голосом. — Но мне не хотелось бы так думать.

— Мне тоже, — заверила Вайолетт. — Но надо смотреть правде в глаза. Вопрос в том, что мы можем сделать?

— Есть много вариантов, — ответил он с горечью в голосе. — Я могу закончить портрет, и мы распрощаемся. Вы будете пребывать в отведенном вам месте в качестве преданной жены, за исключением тех случаев, когда ваш муж сочтет нужным вывести вас куда-нибудь. Я могу покинуть Париж. Или вы уедете.

— Нет, — резко возразила Вайолетт.

— В таком случае, если эти люди действительно наняты вашим мужем, мы можем позволить им доложить обо всем, что они увидят.

— О, мы можем сбежать от них, — нерешительно предложила она.

— Для чего? Они скоро обнаружат, что вы всего-навсего возвращаетесь в гостиницу.

— Если я вернусь туда.

Аллин замер. Его пальцы стиснули руку Вайолетт, но тут же ослабли, когда он осознал, что сделал ей больно. Молодой человек напряженно вглядывался в ее лицо в тусклом свете наружного фонаря кареты. Тихим голосом он спросил:

— Куда же вы поедете?

— В этом весь вопрос, — почти прошептала она, пряча глаза под трепещущими ресницами. — Есть такое место, где я могла бы укрыться в безопасности?

— Вайолетт…

В одном этом слове выразились вся его страсть и вся сила чувств.

Она облизнула губы.

— Прошу вас. Я… я не могу больше выносить контроль Гилберта над моими поступками, моими встречами, моими перемещениями.

Прошло несколько секунд, прежде чем Аллин произнес хриплым, срывающимся голосом:

— Я тоже, черт меня побери!

Наклонившись вперед, он отдал распоряжения кучеру, и их карета покатила по улице, набирая скорость. Когда он снова откинулся на спинку сиденья, Вайолетт взяла его руку и крепко сжала. Глубоко вздохнув, она почувствовала, как косточки корсета впиваются в ее тело. Аллин притянул ее к себе, она положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

Вайолетт не представляла, как Аллин намеревается отделаться от преследователей. Извилистые улицы старой части города не давали возможности сделать это. Однако кучер уверенными движениями направлял карету по запутанным кварталам.

В конце концов они выехали на обсаженную деревьями улицу на окраине Парижа. Она была значительно шире центральных, но не менее тесно застроена домами и так же забита экипажами, как и улица перед особняком княгини Фурье. Одно из красивых зданий, расположенное в глубине засаженного платанами двора, сияло огнями. По-видимому, там принимали гостей. Когда их карета замедлила движение, проезжая мимо стоявших экипажей, Аллин велел остановиться.