Дерзость на шпильках

Глава 7

Анна.

Вот и, правда, говорят, что язык мой – враг мой! Какой чёрт меня дёрнул, что я про свои эрогенные зоны решила поговорить?! Так ещё и правду выпалить?!!! Остаётся всё списать на шок и неожиданность ситуации.

Сейчас же мне, ещё не отошедшей от взрывающего мозг поцелуя в лифте, чувствовать его руки на ногах, а на лице изучающий взгляд просто невыносимо. Невыносимо хочется сделать что-то явно не входящее в рамки босс- подчинённая! Да вообще, в приличные рамки мои мысли и желания не укладываются. Прикрыла веки, пытаясь собраться в кучку, найти в теле хоть пару клеток, способных не поддаваться на эту сексуальную провокацию. Эти обманчивые карие глаза то холодные, то горячие способны свести меня с ума, но знать некоторым противным личностям об этом необязательно.

Естественно меня здесь насильно никто не держал! Знал бы мужчина о моих мыслях эротического плана – сам бы, наверное, сбежал. Хотя я могу и ошибаться, ведь, бросая ключи в аквариум, я ждала бурной реакции, но оказаться распластанной по стенке лифта сто процентов не ожидала. Чёрт! Думать невозможно, когда его рука добралась уже до голени, ещё чуть-чуть, и я сама сяду на него верхом. Показывать мужчине свою слабость не всегда хорошо, так что, как говорит Селина: тараканов в подвал на цепи, эмоции в попку и грудью на баррикады.

Вернув голову в вертикальное положение, приоткрыла глаза, изучая довольную моську Артёма через полуприкрытые ресницы. Эхх, надо бы самомнение-то у принца моего поправить. Хрустальную туфельку бросил, золушку нагло совращает, это ни в одной сказке не уместится, даже ярлык плюс восемнадцать не спасет.

Вспомнив по памяти всех поэтов Серебряного века, дернулась вперёд. Демидов не ожидал смены направления моих движений и выпустил ногу. Так что, практически как в мечтах, села на мужские колени, опустив ножки по обе стороны от него и упираясь руками в его плечи. Ухмылка этой моськи стала шире, а вскинутая бровь интересовалась смыслом моих перемещений.

– Что, хочешь поласкать? А вдруг плохо станет? Я же тебе противна! – тихо и немного лениво спросила я, старательно контролируя каждый вдох и выдох. – Считаешь, пара поцелуев, и я простила все твои звучные оскорбления!?

Мужское лицо стало менее довольным.

– Что, пару мало!? А сколько? Пять или десять? Я сейчас легко этот счёт могу догнать?

Я хмыкнула, что парень всё-таки небезнадежно потерян для моего общества любителей «юмористического сарказма». Я, конечно, девушка отходчивая и совсем незлопамятная, но уж больно метко били его слова, чтоб я сдалась без борьбы.

– Боюсь, Артём Николаевич, запыхаетесь догонять! Со мной вон спортсмены не справляются, а вы совсем дохленький, на теле сплошные раны, – «пожалела» мужчину, отталкиваясь руками от его плеч, чтобы неспешно спуститься с коленей.

– За здоровье моё волнуетесь, Анна Олеговна?! Похвально! Вы только лучше за своё переживайте, вам ещё мои ключи отрабатывать! – с лёгкой хрипотцой в голосе порекомендовал начальник, откидываясь на спинку дивана, расслабляясь.

– Вы сами напросились! Так что отрабатывать не буду! Извиняться тоже!

Чёрт, снова эта сексуальная усмешка, вызывающая трепет в животе и ураган в голове.

– Да ладно! Оно того стоило! Так что прощаю! – милостиво распорядился хозяин – барин.

Сделала медленно пару шагов в сторону своего стола и, нащупав попкой его край, присела. Ногам я сейчас не доверяла: стопа все ещё немного болела, а мои нижние лапки немного подрагивали от чрезмерных эмоций.

Высказать насчёт вселенского прощения и даже послать своего дорогого босса не успела, в дверь требовательно постучали и сразу вошли.

– Что, не успел на горячее?! Может, повторите специально для меня парочку сцен?! А?! – с улыбкой на пол-лица в кабинет ввалился Арчинский, закрывая за собой дверь.

В глазах огонёк надежды, на лице печать веры, вот ещё бы ручки в знак мольбы сложил, и ангел готов!

– Дан, я сейчас специально для тебя челюсть твою нижнюю поправлю, и будешь «горячее» потом через соломинку посасывать! – раздражённо сказал Демидов, поднимаясь с дивана.

– Ой, Арт, какой ты скучный! Я вам туфельку принёс, точнее, ее остатки, – радостно провозгласил мужчина, вытаскивая руку, спрятанную за спиной, с моей обувью.

– Ааа! Что с ней стало?! – расстроенно воскликнула я, забирая нечто.

Каблук сломан, лак безжалостно поцарапан, в общем, вид довольно грустный, похоронный даже.

– Двери лифта и неумелые извлекатели потерянных туфелек! Мне жаль, Анна! Давайте я вам новую пару куплю?! – улыбаясь немного сочувственно, предложил Арчинский.

Сам же, встав рядом со мной, заботливо погладил по плечу в знак понимания.

– Можно ей похороны организовать?! Хотите? – предложил гениальную идею мой генеральный директор.

– В коробке с розовыми лентами?! – продолжая вертеть в руках туфлю.

– Конечно! Как захотите! – воскликнул Арчинский, снова поглаживая меня по плечу.

– Так, Даниил Александрович, хорош концерт разводить! Туфли я сам куплю, вроде, как я виноват, а ты руки убрал и пошел работать! – недовольный Демидов, прихватив друга за плечо, подтолкнул к выходу.

Окинув меня своим фирменным взглядом, задержался на босых ступнях.

– Другая обувь есть? – спросил у меня, забирая «жертву порогового насилия».

– Конечно! Не в туфлях же я приехала в ноябре?

Босс номер два кивнул, соглашаясь с моими словами. Молча пошёл на выход, прихватив с пола вторую туфлю.

– Дан, двигай, давай! – буркнул Демидов, практически выталкивая друга – компаньона из моего кабинета.

Дверь закрылась, оставляя меня в одиночестве и тишине. Вот как можно понять этого мужчину?! То он целует, будто это последний поцелуй в его жизни, а потом устраивает мини-сеанс эротического массажа, то недовольный, не сказав даже «пока», быстро уходит прочь и подальше.

Вздохнув, обула сапожки. Будь на его месте кто-нибудь другой, уже б давно послала пестиком махать и цветочки опылять, но этот противный гномище мне нравился. Чёрт бы его побрал!!!

***

Из кабинета своего носа не казала, посвятив половину работающего мозга рекламному проекту, в то время как другая отдыхала, причитала, билась об стены и громко стонала. Причина была прежняя – Демидов Артём Николаевич! Ещё немного и я от его имени чесаться нервно начну.

Вот почему всегда на грани?! Я либо бьюсь об закрытую дверь его эмоций, либо меня захлёстывает волной мужского тоталитаризма. Чувствую себя маятником, который регулярно запускает этот механизм, а иначе, кроме отрешённого взгляда карих глаз, ничего не получишь. Мы как половинки абсолютно противоположного: его невозмутимость бесила меня, мужчину же, в свою очередь, до крайности бесила моя эмоциональная несдержанность. На выходе этой химической реакции получался высоко заряженный сгусток энергии, который при встрече заводил нас в четверть оборота.