Десять заповедей мертвеца

– Почему же вы сразу не приехали к семье погибшего друга?

– Воевал я, – замялся Гордеев. Встретив мой насмешливый взгляд, он зло выкрикнул:

– Ну ладно, врать не буду – сидел я. По дури сел, за пьяную драку у кабака. И как освободился, так сразу поехал семью Михи искать.

– Нашли?

– Да. – Гордеев стиснул зубы. – Только я опоздал. Жена его к тому времени уже спилась, а дочка жила в деревне с бабкой.

– Ну почему же – «опоздали», – протянула я. – Кажется, вы приехали как раз вовремя, чтобы спасти девочку и прикончить жильца…

Гордеев смерил меня оценивающим взглядом, как будто собирался броситься и начать второй раунд, но потом раздумал. Он тяжело вздохнул и с тоской произнес:

– А что мне оставалось делать? У меня к педофилам жалости нету. Девчонка была уже без сознания, она и не видела ничего. Ну, я этого урода и повесил маленько…

– Что ж, прекрасно вас понимаю, – сказала я. – А плиту на детдомовца вы тоже из человеколюбия уронили? А чиновнице жизнь сломали, психику нарушили? Она полгода ни с кем не общается, живет как в бункере после ядерной войны…

– Слушайте, чего вы от меня хотите? – вскипел Гордеев. – Можно подумать, все эти люди – ангелы с крылышками! Да по этой чиновнице тюряга плачет! А я ее только попугал немного, волоска на ее голове не тронул! А пацан детдомовский был насильник! Я своими ушами слышал, как Жанна сменщице жаловалась, что он ей проходу не дает. Ну, я его выследил. Всего-то и делов было – толкнуть плиту, она так ненадежно стояла…

– Нет, это вы вообразили себя ангелом! – в свою очередь разозлилась я. – Решили, что имеете право вмешиваться в жизнь людей. Вы слишком много на себя берете, Павел.

– Знаю, – неожиданно покорно произнес Гордеев. – Я ведь не ожидал, что так получится. Просто в какой-то момент что-то пошло не так…

– Джедай, блин. Сам не заметил, как перешел на темную сторону силы…

– Не вам меня судить, – огрызнулся Павел. – Я сам себе судья, ясно вам?

– Это как?

Гордеев потер висок, где под волосами виднелся шрам:

– Я на свете не жилец. Мне бы только Жанну замуж выдать за хорошего человека… а там и финишировать пора.

– Ранение или контузия? – сочувственно спросила я. Точно, я ведь почти сразу поняла – с Гордеевым что-то не так. Неожиданно Павел расхохотался:

– Да нет! Я с войны вернулся живой-здоровый. Это меня в тюрьме так приложили. Ну, теперь опухоль мозга развилась после травмы. А в тюряге сами понимаете, какая медицина. Вот и живу с бомбой в голове. В любой момент рвануть может… Ни семьи, ни друзей. Жанна для меня – один свет в окошке.

Я обвела взглядом аскетическое жилище грузчика. Да, и в магазин он устроился работать для того, чтобы быть поближе к Подарковой…

– Почему же вы ей не рассказали правду? – не могла понять я. – Ведь она уверена, что ангел – сверхъестественное существо!

– Ну, пусть и дальше так думает, – усмехнулся Павел. – На хрена я ей нужен? Старый, больной… Что мог, я для девочки сделал. Обещание перед Михой выполнил. Вот еще машинку ей подарить хотел, деньги копил. Но теперь, видно, не судьба. Финита ля комедия…

– Вот уж точно, – согласилась я. – Игра окончена, Гордеев. Девочка уже взрослая и может жить как хочет. Ей больше не нужна твоя забота. Ты слегка заигрался в ангела, не находишь?

Гордеев упрямо молчал.

– Она любит Валентина. Кстати, куда ты дел парня? Надеюсь, с ним все в порядке? Ты ведь понимаешь – если с парнишкой что-то случится, Жанна тебя никогда не простит.

– Да жив твой пацан, – нехотя процедил сквозь зубы Гордеев, и я перевела дыхание. Честно сказать, я не была так уж уверена в том, что найду Валентина живым и здоровым. Ведь «ангел» не пощадил Игорька, да и с остальными был жесток. С чего бы ему жалеть Валентина?

– Ну, и где же он?

– Да в гараже заперт. Спит он. Я ему лекарство дал. А ночью моторчик бы завел…

Ага, ясненько. Павел дал мальчишке сильнодействующее снотворное, планируя этой же ночью прикончить пленника, заведя двигатель машины в замкнутом пространстве гаража. Добренький такой «ангел»…

– Ключи. – Я протянула ладонь. – И побыстрее.

Гордеев смотрел на меня исподлобья, как волк, загнанный в ловушку.

– И чего мне теперь делать? – наконец спросил бывший контрактник.

– Ну, это уж ты сам решай. – Я пожала плечами. – Хочешь – беги. Может, успеешь слинять куда-нибудь за границу.

– Чего я там забыл, – буркнул Павел.

– Но имей в виду – я пойду в полицию при первой же возможности. Ты пойми – не могу же я сделать вид, что, дескать, «все хорошо, прекрасная маркиза». Ты убийца, Гордеев, и сам это знаешь.

Павел тоскливо посмотрел на лампочку, что мигала под потолком, и хрипло попросил:

– Слышь… а ты не можешь… это… просто подождать? Ну, не доносить на меня… пока.

Я аж онемела от подобной наглости.

– Чего подождать? Пока ты окажешься на Канарских островах?!

Гордеев скривился, будто у него болели зубы:

– Да не побегу я. Я ж тебе говорил, что болен.

– Знаешь, глядя на то, как ты дерешься, ни за что бы не поверила! – честно сказала я, потирая шею.

Гордеев усмехнулся:

– Да, это я могу. Единственное, что я в жизни хорошо умею. Драться да убивать. Спасибо, научили…

Я присела на табурет, но не рискнула дотронуться до руки Павла. Кто его знает, этого «ангела»… если я его одолела один раз, не факт, что у меня это получится во второй. Так что стоит держаться от него подальше – просто на всякий случай.

– Слушай, Гордеев, я тебе сочувствую, – сказала я, чувствуя себя довольно погано. – Я ведь знаю – ты делал добро так, как это понимал. Кто я такая, чтобы читать тебе мораль? Может быть, на твоем месте я поступила бы точно так же… Не знаю. Но за этого мальчишку я отвечаю, а ты его убить пытался…

– Ладно, – мотнул головой Павел. – Все понял. Тогда так – дай мне один час. Всего час… не хочу в тюряге загибаться. Я лучше это… сам, короче. Сам себе судья и прокурор.

Я медленно поднялась. Чего-то в таком роде я и ожидала. Все-таки Гордеев – бывший военный.

– Не хочу позора, понимаешь? А так… Скажут, пьющий грузчик выпал из окна или повесился, ничего странного…

– Ладно. Один час, – сказала я. – Договорились.

Я вышла из квартиры Гордеева и осторожно прикрыла за собой дверь.